Ольга Рожнёва - Небесные уроки

Петров почувствовал, как у него защипало где-то в носу, как щипало в детстве от стакана газировки. Он сказал:

– Подождите, матушка… Вы не откажетесь от новогоднего подарка? Пожалуйста, окажите милость, примите от меня подарок!

Старушка сначала замотала головой, но, видимо, что-то в голосе Петрова остановило её, и она согласилась и ответила ласково:

– Приму, сынок.

И радостный Петров купил виноград, и золотистые мандарины, и ещё продуктов – полный пакет. Он подвёз бабушку до дому, донёс ей сумку до третьего этажа старой панельной пятиэтажки, и всё это время испытывал странное чувство: это не он оказывает ей услугу – а она ему.

Прощаясь, старушка спросила его имя, и добавила: «Храни тебя Господь, сынок!» Он оглянулся на ходу и увидел, как она крестит его вслед своей маленькой сухой ручонкой.

Петров вышел из подъезда – всё вокруг было таким же, как пару часов назад: так же шёл снег. И кризис продолжался, и доллар прыгал – ничего не изменилось. Кроме… он прислушался к себе – кроме уныния. Уныние исчезло, испарилось, трусливо сбежало, а в душе – пели птицы. «Эх, и хорошо жить на свете», – подумал Петров.

С высоты ста восьмидесяти метров вращающегося ресторана со стеклянными стенами открывался прекрасный обзор на Дюссельдорф. Поужинать в ресторане Башни Рейна стоило недёшево.

Путеводитель, изученный заранее, не врал, зазывая: не являясь шумным мегаполисом, находясь в самом центре Европы, Дюссельдорф с его восьмисотлетней историей действительно прекрасно подходил для приятного проживания, творчества, деловых встреч, бизнес-контактов.

А вот интересно: сегодняшняя встреча – к какому разряду её отнести? Точно не деловая и не бизнес-контакт…

И вообще, непонятно, для чего она эту встречу задумала… Зачем она сидит здесь, в чужом городе, за столиком одна-одинёшенька? Приглашённый явно не торопится…

Елена жила в Дюссельдорфе уже пару дней. Погуляла вдоль Рейна по знаменитой набережной Никлауса Фричи. Побывала в музеях.

Этот старинный город жил своей странной таинственной жизнью и не собирался открывать душу чужакам. Город шептал в вечерних сумерках: ты не знаешь меня и никогда не узнаешь так, как тот, кто здесь родился.

А она, Елена? Готова открыть душу незнакомцу?

Кажется, она нервничала, что для неё совсем нехарактерно: целеустремлённая, сильная, всегда в самом водовороте людей и событий.

Романтик в ней абсолютно органично сочетался с деловым человеком, лидером, умевшим вести дела и зарабатывать деньги, – так считали друзья. Деньгами делилась без сожаления – со всеми нуждающимися, кто встречался на жизненном пути: помогала монастырям и приходским священникам, просто многодетным семьям.

Благодарили за душевную щедрость, а она смущалась, хотелось, чтобы как в Евангелии: чтобы левая рука не знала, что делает правая. Не всегда получалось, к сожалению.

Старый приходской батюшка, благодаря за помощь храму, сказал ей как-то: «Бог благословляет щедротами и милостью того, кто щедр и милостив сам». И действительно: чем больше помогла людям, тем больше Господь посылал.

И за этот вечер в ресторане Лена расплатится сама. Она ни в чём не нуждается. Было бы просто ужасно, если бы он подумал: ей что-то от него нужно. Ей от него ничего не нужно! Она сама может заботиться о себе и о других. Она сильная.

Лена достала из сумочки зеркальце. Как это раньше барышни щебетали: простите, я отлучусь, мне нужно припудрить носик?!

Руки чуть дрожали – этого только не хватало. Лицо в зеркальце было бледным: плохо спала ночью. А так – всё в порядке: светлые волосы волнистыми прядями красиво обрамляли правильный овал лица, вокруг больших серых глаз ни одной морщинки. Ей никто не давал её настоящего возраста – сорока с хвостиком.

А сегодня вечером ей хотелось хорошо выглядеть.

Лена напряглась, подавила желание быстро вскочить с места, медленно привстала. К столику неторопливо шёл высокий светловолосый мужчина. И по тому, как он шёл, сразу было видно, какой он весь солидный и уверенный в себе, и его светло-серый элегантный костюм явно принадлежал к брендовым коллекциям.

А когда он поклонился, улыбнувшись, и посмотрел на неё такими знакомыми – её собственными – серыми глазами, она поразилась: как молодо он выглядит. Но она-то хорошо знала, что этому элегантному мужчине за шестьдесят.

Ведь это был её отец.

В течение часа ресторан Башни Рейна полностью поворачивался вокруг своей оси, давая возможность не вставая с места познакомиться с видами Дюссельдорфа со всех сторон. Но город уже загорался огнями ночной панорамы, и видно теперь было только огни, а сам Дюссельдорф спрятался в ночи и стал ещё таинственнее.

За множеством неоновых ламп и рекламных вывесок мог прятаться неказистый бар, а за одним тусклым фонарём – огромная библиотека с тысячами фолиантов. Ночные города похожи на людей.

А Елена за этот короткий вечер хотела узнать: какой он, её отец, и почему он бросил её, и почему никогда в жизни не интересовался своей родной дочерью.

– Вот какая у меня красавица-дочь! Ну, здравствуй, Елена Прекрасная!

– Здравствуйте…

Как ей обращаться к нему? Она не может говорить ему «отец» или «папа» – у неё есть папа: Петрович. Он женился на маме, когда Лена ходила в детский сад. И она не помнит жизни без Петровича – он был в её жизни всегда…

– Здравствуйте, Игорь Германович! Рада знакомству.

– Я тоже очень рад, что ты выбрала время и приехала в этот чудесный город! Рад, что нашла сайт моей творческой мастерской и написала письмо! Я был восхищён твоей деликатностью, но сразу понял, что ты моя дочь! Как тебе Дюссельдорф? «Маленький Париж» – так называл его Наполеон. Хочешь сходить со мной в музеи Гёте и Гейне? Ты к поэзии как относишься?

Да? Я вот тоже люблю… старый романтик… Здесь много чудесного… Именно поэтому я живу в этом городе подолгу. Полгода в Питере, полгода здесь. У меня тут своё дело, творческая мастерская, небольшой домик… Я ведь человек творческий…

– А вы помните мою маму?

– Да, конечно, прекрасно помню! Она оставила в моей жизни незабываемый след: очаровательная, обаятельная девушка! Утончённая… А улыбка! Она целый год была моей музой… Про тебя? Да, знал. Но ты должна понять: я человек творческий, я не мог обременять себя семьёй. Понимаешь, есть люди, не созданные для семейной упряжки, – вот я такой… В моей жизни было много женщин, я всегда любил и ценил их! А они любили меня… Любовь – прекрасное чувство, оно рождает вдохновение! А вдохновение – это штука тонкая…