Борис Хмельницкий - Интриганы

Большинством голосов предложение чертей было отвергнуто. Не голосовали только братья Ге. Они ласково уговаривали чертей не бунтовать, быть демократами и согласиться с решением большинства. Черти повели себя благородно, и в благодарность Ге первый угощал их коньяком из солдатской фляги.

– Какие еще будут предложения? – спросил Мостовой. Все молчали, упорно вглядываясь в черные экраны своих выключенных ноутбуков.

Генерал повернулся к секретарю:

– Вот теперь вас спрашивают, парень.

– Парень, это ваша фамилия или имя? – Астриль с интересом смотрел на секретаря.

– Оперативная кличка, – сказал генерал.

– Он симпатичный, – Астриль куснул губу.

– Отставить! – приказал Мостовой, и повернулся к секретарю. – Говори.

– Я читал в интернете, что в джунглях живет пигмей, который умеет успокаивать нервную систему человека по фотографии, – осторожно начал молодой человек.

– Полезная информация, – сказал генерал окружающим. – А вы все интернет проклинаете. Продолжайте. – Это уже секретарю.

– Можно отправить туда меня с подарками и портретом его превосходительства, – уже более вдохновенно продолжил секретарь. – Аборигеново лечение должно подействовать.

– А подарки зачем? – поинтересовался Ухтомский. – У них там и так бананы бесплатно.

– Они бриллиантовые бусы любят. Очень на драгоценности падки.

– Далеко пойдете, молодой человек, – возмутился Пухов. – Мы как потом проверим, кому эти бриллианты достались?

– А я вам расписочку, – ответил молодой человек и полез в карман. – Уже готова.

– Ну, если расписка… – задумчиво протянул толстяк, – тогда конечно, тогда подарочек можно организовать.

– Достаточно! – Антон Антонович снял со стены поясной портрет Французова с орденами и вручил его секретарю. – Отправляйтесь на военный аэродром немедленно. Маршал, свяжитесь с командующим авиацией, пусть выделит истребитель.

– Плевое дело, я мигом, – сказал маршал. Со дня их последней встречи маршал откровенно лебезил перед генералом.

– Нет, «МиГ» оставьте в ангаре, он у нас один, и тот пока без двигателей, – усмехнулся генерал. – Каламбур получился.

Все зааплодировали, а Ге второй вытащил блокнот и записал гениальный каламбур генерала на память потомкам.

Через двадцать минут с засекреченного аэродрома взлетел истребитель ЯК-107а с портретом губернатора на борту и несколькими напалмовыми бомбами – так, на всякий случай. А правительство губернии в полном составе спустилось в подземный бункер, где была расположена спецсвязь, и расселись вокруг мерцающих приборов в ожидании сообщений.

– Вы уверены, что пигмеи водятся в южной Америке? – спросил секретаря пилот, когда самолет набрал заданную высоту.

– Возможно, в Австралии, – ответил секретарь, одной рукой прижимая к себе драгоценный портрет, а другой перебирая не менее драгоценные камушки в кармане. – Или в Африке. Придется поискать.

– Нужно было сразу предупредить, – возмутился летчик. – На три объекта напалма может не хватить.

Но особо искать не пришлось, над Африкой поисковый лазерный луч проник сквозь сросшиеся кроны и лианы джунглей и обнаружил деревню пигмеев.

– Но у них нет посадочной полосы, – растерялся пилот. – Я не могу садиться на деревья.

– Дело государственной важности, – сказал секретарь. – Я прыгну с парашютом. Это не страшно?

– Я прыгал однажды, – успокоил его летчик. – Если парашют раскроется – страшно, но не очень. Ваш, думаю, раскроется, – поторопился он успокоить секретаря. – Сегодня снаряжение поверял техник Гиви. Злой был, как сучка в течку без кобеля, а значит, тверезый, значит, чачу в грелке из Тбилиси еще не привезли. Хорошая чача, я пробовал. Ему мать ее раз месяц присылает. А раз тверезый, значит, внимательный. – И задумался, вспоминая. – Не, точно тверезый, он песни уже пятый день не поет. – Но в голосе уверенности не было.

Парашют, к счастью для секретаря и удивлению пилота, раскрылся.

– Посол благополучно приземлился в заданном квадрате, – сообщил пилот на землю, и члены правительства, сидящие в бункере, радостно бросились обнимать друг друга.

Секретарь опустился прямо в центре деревни. Едва он выпростался из-под парашюта, как к нему кинулась орава голой черной детворы с копьями в руках и с криками: «Дядя, дай копеечку!..»

«На нашем языке говорят!» – с удовлетворением отметил молодой человек. – Вот что такое русский мир!» И выскочила откуда-то из глубины памяти песенка Высоцкого:

Тут дети внезапно расступились и пропустили в центр еще одного малыша с раскрашенным лицом и пучками цветных палочек, торчащими из щек.

– Меня зовут Гогенцоллерн, – гордо сказал малыш. – Древний род германских кайзеров. А это мои воины.

Секретарь присмотрелся, увидел морщины на лицах детей и вспомнил, что находится среди пигмеев. «Я читал, что они маленькие, но не до такой же степени, – подумал он. – И зачем им копеечки?»

Однако вслух этого не произнес, ибо в это же время мучительно думал, как следует, согласуясь с дипломатическим протоколом, обращаться к кайзеру. Ничего не придумав, сказал:

– У вас внушительное воинство, господин вождь. И они прекрасно владеют языком моей родины: копеечку просят почти без акцента.

– Я учился в рязанском военном училище, – скромно сказал Гогенцоллерн. – Вот и их обучил. Интеллигентный человек должен знать иностранные языки.

– Очень мудро, ваше высочество. – Парень наконец вспомнил, как обращаются к королям.

Титул «высочество» мог бы покоробить кайзера и как унижение достоинств, и как намек на малый рост, но Гогенцоллерн был человеком умным и понял состояние пришельца. Кроме того, от пришельца пахло давно забытыми запахами курсантской юности – кислой капустой и отварными сардельками.

– «Дядя, дай копеечку» – боевой клич эскимосов. Мы всем батальоном проходили у них военную стажировку, – объяснил Гогенцоллерн и прослезился. – До сих пор не могу забыть, как соседи по казарме посылали меня ночью к таксистам за водкой. Тундра, ночь, темень, вокруг ни души, и только вдали такой нужный зеленый огонек такси. Бутылка стоила два восемьдесят семь, а таксист, сволочь, брал по пятерке.

– Дядя, дай рубля!.. – вновь заорали воины Гогенцоллерна.

«Запросы растут, – подумал секретарь. Кто такие эскимосы, секретарь не знал, может, вроде воинствующих индейцев, и испугался, что за боевым кличем последуют боевые действия. – Придется дать».

Он полез в карман, но мелочи не оказалось. Пришлось вытащить целую десятку, не портить же из-за денег международные отношения. Да и времени не было – истребитель продолжал зловещей точкой кружить над деревней, напоминая о срочности задания.