Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть

– Насколько я понимаю, ты куда-то клонишь?

– Вообще-то это ты меня спросил, а я воспользовалась ситуацией. Чтобы помочь твоему отцу, нужно: первое – понять, как он смог попасть в такое состояние, вернее, что привело его к этому. С нашей точки зрения разгадка возможна, если использовать все знания человечества о бессмертии и долголетии.

– То есть разгадать сомати – значит разгадать бессмертие?

– Для тебя все намного проще: разгадать бессмертие – спасти отца…

– Леля! – воскликнул я, не дослушав ее. – И вы хотите, чтобы я, обычный мужик, даже не медик, а простой бухгалтер, раскрыл тайну бессмертия, которую не смог разгадать ни один смертный на земле?

– Так, во-первых, успокойся, кто ты – не имеет никакого значения, а во-вторых, у тебя разве есть варианты?

– Но я понятия не имею, что мне делать! Я должен книги броситься читать, эликсир молодости готовить? Что? Скажи наконец! – взмолился я.

– Начнем с того, что ты единственный, кто побывал на том свете три раза.

– И ты еще тут разговариваешь со мной?

– Просто в следующий раз, когда туда попадешь, не забудь спросить о бессмертии!

– Ты думаешь, там переговорная?

– Закончили демагогию! Ты с чем-то не согласен?

– А что, опять пистолет достанешь?

– Нет, зачем, я позвоню Москалеву и скажу, что ты скис! Соответственно, все пойдет по плану «Б», так как у меня есть разрешение тебя убрать!

– Так бы сразу и сказала! И что дальше?

– А дальше ты должен быть готов к встрече с Абсолютом, чтобы попросить у него то, что нужно нам, или взять это силой. Хотя благодаря отцу у тебя, видимо, есть код доступа. А для начала начнем сначала!

Я сделал круглые глаза.

– Ты должен ответить на вопрос, почему Бог устроил так, что мы умираем.

– Я знаю ответ уже сейчас – так заложено природой! – возразил я.

– Ты не прав, и скоро ты это поймешь.

Через час мы вылетаем на Камчатку, а оттуда в Антарктиду, на нашу научную станцию «Восток» [60].

– Не та ли это станция, которая пробурила скважину на четыре тысячи метров к доисторическому озеру, находившемуся в изоляции четырнадцать миллионов лет? Об этом кричали все СМИ.

– Именно так. Нас ждет руководитель станции Валерий Лукин. Ты должен кое-что увидеть… или узнать…

– До взлета – десять минут! Вы заполнили карманы солью [61]?

Я в недоумении воззрился на пилота, который бросил эту фразу, проходя по салону к кабине.

– В каком смысле? – поинтересовался я.

– В самом прямом! – рассмеялся летчик.

«Так! Оказывается, еще и соль надо купить», – недовольный тем, что меня не предупредили, буркнул я и, решив не мешкать, сорвался и побежал к небольшому строению под вывеской «Аэропорт». У дверей я наткнулся на девушку в форме:

– Где тут у вас соль продают?

Она смерила меня удивленным взглядом и махнула рукой на продуктовый ларек, видимо, местный аналог дьюти-фри. Купив два пакета соли, я, довольный, вернулся на борт. Дружный шквал хохота встретил меня, когда моя голова появилась в люке.

– Стас, это же шутка! – сказала Леля сквозь смех. – Ладно, дай посмотрю, может, в ней хоть йод есть.

– А для чего йод? – спросил я в полной растерянности.

– А ты разве не слышал, что в Арктике радиация? – вступил в разговор один из пассажиров.

– Да нет там никакой радиации, сколько ездил, ни разу ни одного рентгена не подхватил, – возразил ему бородатый мужчина.

– А я с вами не соглашусь! – встрял другой бородач. – Как же американцы со своими установками?

Я вертел головой, слушая то одного, то другого.

– Есть там радиация, – важно подытожил еще один полярник, – только непонятно откуда. Хотя я тоже склоняюсь к мысли, что это американцы. Они весь полюс своими установками загадили. Слышали про такое?

Он кивнул мне, очевидно как самому непосвященному, а поскольку я отрицательно замотал головой, продолжил рассказ:

– Ядерные установки для бурения скважин. При работе они используют перегретую жидкость, которой обычно охлаждают сам реактор. Через сопло ее направляют прямо к наконечнику, и она буквально плавит камень перед буром. В итоге в скале остается полутораметровой ширины тоннель с гладкими, как полированное стекло, стенками.

– Красота! – ехидно усмехнулся второй бородач.

– Конечно, красота! Потом им запретили использовать этот метод. Вот только что осталось после их пятидесяти установок, разбросанных по всей Антарктиде, – никто не знает. Да и где они во льдах распиханы – тоже вопрос!

Рассказчик умолк.

– Так нужна соль или нет? – уточнил я у Лели.

– Лучше возьми, тем более она йодированная, – ответила она с улыбкой.

Пилот обернулся к нам и повторил свой вопрос:

– Ну что, заполнили свои карманы солью?

– Заполнили! – ответили мы хором.

– Поехали! – проревел он, перекрикивая мотор. Самолет понесся по заснеженной полосе.

Когда подлетали к станции, я заметил внизу большое здание. Позднее мне сказали, что это дизельная электростанция – сердце всего комплекса, расположенное в центре поселения. Сбоку виднелись буровые вышки. Остальные здания были засыпаны снегом, и об их существовании приходилось только догадываться. Снег здесь идет практически постоянно, поэтому под его толщей скрывается множество небольших строений, которые используются как мастерские, кернохранилища [62]и жилые дома, где в летний период обитают члены буровых отрядов.

Путь в помещения «Востока» пролегал по снежному тоннелю. На станции было тихо и безлюдно. Половина комнат пустовала, и, судя по всему, довольно давно.

Наконец мы добрались до цели. Валерий Лукин встретил нас в своем кабинете.

– Ну что, начнем сначала?

Суровый взгляд, традиционная борода, лицо, изборожденное морщинами, – черты истинного «полярного волка». Лукин смотрел на нас с Лелей без любопытства, без радости, без трепета. Будто ему было все равно.

– Вернее, с конца! Вы, наверное, думаете, что мы тут сидим и просто штаны протираем?

Он приправил свой риторический вопрос отборным матом, посылая всех туда, куда принято посылать у русских. Но, выпустив пар, он тут же как ни в чем не бывало продолжил:

– Мне сказали, что на вас не распространяются те требования секретности, которыми меня шпиговали целый день, когда отправляли сюда. Потом я их еще два часа подписывал, – добавил он, помолчав, и снова ругнулся.

– На самом деле кроме меня никто не в курсе, что тут происходит…

Запищала рация.

– Прибыли! – прозвучал хриплый голос, когда Лукин нажал на «прием».

– Ладно, мне сейчас не до вас. Караван пришел! Он два месяца шел! Так что…

Позднее мы узнали, что этот караван не что иное, как санно-гусеничный транспортный поход со станции «Прогресс» [63]. Пройдя за два месяца по снежным пустыням около полутора тысяч километров, транспорт привез на «Восток» топливо, без которого жизнь станции невозможна. Остальные грузы доставляли самолетом, и только топливо везли по земле.