Игорь Ягупов - Обманувший дьявола

– Пров? – то ли с вопросом, то ли с утверждением прошептал он.

– Прапрапраправнучек? – передразнивая его, ехидно проскрипел старик.

– Но…

Андрей хотел сказать: «Но почему же я не заметил раньше?» Но он понял, что подобную претензию ему нужно высказывать самому себе, а никак не тому, кто стоял сейчас перед ним.

– Почему я не предъявил тебе свое увечье сразу? – словно читая его мысли, издевательски ласково проскрипел Пров. – Ты уж извини, милый человек. Когда ты позвонил мне первый раз, я сначала принял тебя за идиота, вырисовывающего на листе ватмана свою родословную. Но твои настойчивость и испуганный голос… Я почувствовал, что тебя послал тот, с глазами-дулами. Теперь, говоришь, он ездит на велосипеде? Не знал, не знал. Ну да ладно, буду отныне опасаться скрипа педалей.

– И вы решили заманить меня к себе? – спросил Андрей.

– Заманить? – хихикнул старик. – По-моему, я лишь удовлетворил твою настоятельную просьбу. А отрубленный палец? Я предполагал, что рано или поздно тебе станет известно о моем увечье. Если даже ты и не знал о нем с самого начала. Поэтому я решил его скрыть. Ничего сложного, как видишь: перчатки, якобы от холода, и набить немного ваты в мизинец. Вот и все.

– Умно, – пробормотал Андрей.

Он инстинктивно почувствовал, что старик хочет выговориться. В последние полтора столетия он мог быть откровенным только с теми, кого собирался убить. Причем только в последние минуты перед их смертью. И теперь он явно хотел растянуть удовольствие. Он наслаждался своей хитростью и властью над жертвой. Он упивался этим. А потому готов был посвятить обреченного на смерть во все подробности своей минувшей страшной жизни. Впрочем, Андрею в этот момент нужны были не столько объяснения старика, сколько возможность хотя бы на несколько мгновений отсрочить свою гибель.

– Опыт, – хихикнул Пров, польщенный репликой Андрея. – Были ведь и до тебя охотники выяснять. Тут и лежат. Не все, конечно. Но, как ты справедливо заметил, парочка поверх гроба. И ты с ними ляжешь, голубчик мой. Будешь третьим. Потому что доверчив слишком, слаб, поддержки ищешь у малознакомых людей, хватаешься за любую предлагаемую помощь, как за соломинку. Поверь старику – в этом мире нельзя так. Съедят…

– Надеюсь, что… – содрогнулся Андрей.

– Нет, нет, не бойся, – скрипнул старик, – это я фигурально. Никто тебя есть не будет. Я просто перебью тебе горло лопатой. Думаю, это не очень больно. Не штык, что я вогнал в живот Лепольдовской правнучке. Видел бы ты, как она билась. Ну а с тобой мы разойдемся мирно, по-родственному.

– Какой же я дурак, – ощущая себя героем злобной сказки, искренне воскликнул Андрей.

– Не всем же быть умными, – хмыкнул Пров, закуривая сигарету. – Впрочем, не надо так убиваться. По правде говоря, другие были еще глупее. С тобой мне пришлось повозиться, чтобы затащить сюда, едва ли не всю свою биографию рассказать. Признаться, сначала я хотел тебя порешить прямо в гостинице. Да дверь оказалась прочнее, чем я думал. Или силы мои иссякают? Не знаю, право дело. Да еще и помешали мне. Проститутка с каким-то хлыщом. Пришлось сменить тактику. Нет, можно было, конечно, выследить тебя, подкараулить. Где-нибудь на улице. Но стар уж я, чтобы среди бела дня где-то тебе шею сломить. Хлопотно. В общем, пришлось фантазировать. Но ты, надо сказать, изрядно мне помог. Вовремя подвернулся этот Семен, так напугавший тебя своей бородищей и искалеченным пальцем. Так что у тебя не возникло никакого сомнения в том, кто к тебе пытался вломиться. Ты даже не захотел думать дальше. А вот мне пришлось. И по здравому рассуждению я могу сказать, что в конечном счете вышло даже лучше. Убей я тебя в гостинице, скажи на милость, куда бы я дел труп? Я давно не тот, каким был когда-то. Уж я не вспоминаю годы молодости. Не о них речь. Даже в войну я чувствовал еще в себе силы. Таскал тогда все эти архивы в заброшенный дом вязанками папок. Как чувствовал, что пригодятся. Немцам ничего не сказал. Хотя мог бы отрядить команду. Они мне доверяли. Но нет, аккуратно все делал. Сам. Больше по ночам. А дождь в те дни лил несусветный, проливной. Нужно было торопиться, чтобы бумаги не размокли. О себе не думал, нет. И ничего, сдюжил.

– А если бы не сдюжили, – хмыкнул Андрей, – то что? Простудились бы и умерли? И отправились бы прямиком к тому, червивым ртом?

– Не знаю, – вздрогнул Пров, бросив взгляд на лопату.

Наверное, вопрос Андрея напугал его, напомнил о страхе, глубоко зарытом в его темной душе, и он захотел покончить с тем, кто пытался бередить его. Андрей понял свою ошибку и съежился, ежесекундно ожидая смертельного удара. Но желание поговорить в старике все же пересилило злобу, и он опять повернулся к Андрею.

– Да, силы у меня теперь не те, – продолжил краевед, – ослаб. Даже за тобой вот сейчас могилу зарыть – и то будет непросто.

– Ну уж тут, как ни крутите, а я вам не помощник, – снова хмыкнул Андрей.

На этот раз он, похоже, попал в точку, развеселив старика. Пров откинул голову немного назад и залился неприятным, тонким, почти бабьим смехом.

– Это точно, – давясь булькающими всхлипами душившего его веселья, пропищал он. – Впрочем, я уж и за то вам, молодой человек, премного благодарен, что вы самоходом сюда добрались. Да еще и сами себе могилку вырыли. Чего ж еще желать-то? Так у меня только коммунисты в войну старались.

Старик как будто сделал шаг назад в их отношениях. И Андрей вновь стал для него «молодым человеком», с которым нужно было разговаривать на старообразном языке, обращаясь на «вы».

– Я могу спросить? – поинтересовался Андрей.

– Ваше любопытство вас погубит, молодой человек, – все еще время от времени хихикая, будто икая, произнес Пров. – Впрочем, спрашивайте.

– Наша встреча была случайностью?

– Сдается мне, – хмыкнул старик, – что этот вопрос вы должны задать себе. Разве не вы сами привязались ко мне со своими расспросами?

– Да, я понимаю, – закивал Андрей. – Я другое имел в виду: вы избегали подобной встречи или ждали ее?

– Я предполагал, что она может состояться, – посерьезнел его собеседник. – С вами, молодой человек, или с кем-то другим.

– Вы ждали, что кто-то придет?

– Я боялся, что могут прийти. Чувствовал, что меня не оставят в покое, – старик злобно прищурил глаза, как будто видел где-то вдалеке, за спиной Андрея своих врагов. – Не о вас речь, молодой человек. Вы лишь инструмент. Причем до изумления бесполезный. Но те, кто мучил вас по ночам, кто приходил к вам, они меня не оставят. Однако у них нет здесь большой власти. Вам они прямо об этом сказали. А я понял это давно и сам. Вскоре после того, как убил того дурака. Здесь, за деревней, на выселках. К тому времени я прятался уже несколько лет. И хотел лишь избавиться от преследований полиции. Вздохнуть свободно. Пожить. И тогда… Да я вам уже рассказал об этом. Все было в точности так: отрубил палец, изуродовал топором лицо, надел кольцо. Кому нужен был тот несчастный? И в трупы записали меня. Похоронили. Я был свободен. Но второй раз завести семью уж не решился. Глаза Евдокии не шли у меня из памяти. И голос ее точно звал меня каждую ночь. И я почти перестал спать. В общем, пожить нормально, молодой человек, у меня не получилось. Как не получится и у вас. Вас еще не зовет ваша Аня? Обязательно позвала бы. И вам, как мне когда-то, пришлось бы пойти в ночные сторожа. Чтобы утром валиться с ног от усталости. Да только этот голос все равно преследовал бы вас, сверлил мозг, пробирался к самой его сердцевине, к сгустку нервов. И теребил бы их так, что вы катались бы по кровати, желая только одного – размозжить себе голову о стену.