Игорь Ягупов - Обманувший дьявола

– Я не думал, что… – прошептал Андрей, чувствуя, как прежняя предательская тошнота подкатывает к его горлу, перехватывая его, сдавливая, не давая вздохнуть.

– Ты не думал? А я знаю, – зашипел Пров ему в лицо, – чувствую. Тот, червивый, тоже был когда-то человеком. Таким же, как мы с тобой – проклятым. И ты пойдешь вслед за ним из-за этой твоей Ани. К червям. Время от времени ты будешь их сплевывать. И чувствовать, как другие черви поднимаются все выше по твоему горлу. А в твоей утробе копошатся третьи. Трутся своими сколькими холодными тельцами о твои внутренности. А когда не могут протиснуться между ними, то просто прогрызают себе путь наружу…

– Хватит, я прошу, – простонал Андрей, перед глазами которого поплыли радужные круги.

В грудь его точно вонзили кол. И вытащить его было невозможно. Ведь руки его были связаны за спиной. Он беззвучно хватал и хватал ртом воздух, не чувствуя его, и уже ничего не видел перед собой из-за слившихся в единое целое радужных кругов.

– Хватит, – беззвучно прошептал он, – хватит.

– «И ты называешь это жизнью?» – передразнил Андрея его мучитель, но тут же судорожно и отчаянно закашлялся, должно быть, подавившись слюной, и лишь потом прокричал визгливо: – Да! То, как я живу теперь, я называю жизнью. Ибо лучше что угодно, только не туда, к ним! Что угодно. Да, таиться, прятаться, подкарауливать очередную жертву и следить за всем подозрительным, включая скрип велосипедных педалей. Да, это жизнь. Какая бы она ни была. Жизнь. Только не туда, не к ним. Нет. Ты сам скоро поймешь мою правоту. Очень скоро…

– Не… – Андрей запнулся, не зная, что же он хотел сказать.

Может быть, «не надо»? Или «не хочу»? Если бы мог, он заслонился бы от Прова руками. Впрочем, он и так уже не видел своего мучителя – разноцветная пелена застлала ему глаза. Но он заткнул бы уши, чтобы не слышать этот пронзительный визгливый голос, который буравил его не хуже проклятых червей.

Но он не мог отгородиться, не мог защитить себя от гибели или хотя бы от этой пытки. Его руки были связаны у него за спиной. Виски стали колоть мириады крохотных иголочек, левая рука окончательно онемела…

– Я… – пробормотал Андрей и потерял сознание.

Он приходил в себя тяжело, борясь с удушающей тошнотой, тупой болью в левом плече и недостатком воздуха из-за постоянно прерывающегося дыхания. Он словно выплывал из морской пучины, нестерпимо медленно поднимаясь к поверхности воды и чувствуя, что легкие вот-вот разорвутся от перепада давления. Сердце его неистово колотилось, захлебываясь кровью, из последних сил выталкивая ее из себя. И когда он уже готов был смириться с неизбежной гибелью, внезапно наступило облегчение.

Пот стекал горячими струйками по его лбу. А тело сотрясал озноб – сильный и неудержимый, с клацаньем зубов и периодическими не то вздохами, не то всхлипами. Андрей вынырнул из липких и холодных ладоней смерти. Впрочем, только затем, чтобы вновь очутиться с ней лицом к лицу.

Он лежал все в той же позе, на спине. Руки невыносимо ныли – отчасти оттого, что были связаны, отчасти оттого, что он навалился на них всей массой своего тела. Он скосил глаза в сторону и увидел, что Пров копошится рядом. Повернувшись к нему спиной, старик рылся в карманах Андреевой куртки, которую тот снял и которая валялась теперь на земле. Наверное, старик искал его документы.

Андрей старался не шуметь. Но, должно быть, приходя в сознание, он издал какой-то стон. Или пошевелился. Так или иначе, но Пров обернулся к нему.

– Очнулся? – скрипнул он с прежним спокойствием. – Надо бы тебя живым зарыть, змееныш. Очень это дело нравилось мне когда-то. Да только боюсь, вдруг кто будет мимо проходить. Вряд ли, конечно, не сезон. Но с этих селян все станется. Или придет какое семейство на кладбище проведать родственничков. Да увидят шевелящуюся могилку. Хорошо, если испугаются да убегут. А если станут раскапывать? К чему это? Нет, мне уж надо действовать наверняка. Пусть и в убыток собственному удовольствию. Такова наша стариковская доля: никакого тебе удовольствия. И ничего решительно с этим не поделаешь. Лопаткой по горлу – и все. Вжик – и нет тебя.

Андрей судорожно сглотнул.

– Не нравится такая перспективка? – хихикнул Пров. – А кому сейчас легко, мил человек? Но хватит разглагольствовать. А то так до рассвета проболтаем, проворкуем, как два голубка. А мне еще за тобой могилу закапывать, не забыл?

Старик выпрямился, нашел взглядом лопату, шагнул к ней, нагнулся и поднял. В голове у Андрея зашумело. Наверное, так бывает, когда человек чувствует приближающуюся смерть. Нужно было что-то делать. Спасать себя. Но как? Вскочить на ноги со связанными лодыжками не удастся. Можно, конечно, брыкаться, кататься по земле, увертываясь от лезвия лопаты. Но этой отсрочки надолго не хватит. Не первым, так третьим или пятым ударом старик все равно его прикончит.

Пров несколько раз слегка подбросил лопату в воздух, тут же ловя ее, чтобы оценить тяжесть инструмента. Андрей понял, что сейчас погибнет. Если только, конечно, не придут те… Как бы он хотел сейчас услышать зловещий скрип педалей. Кто, в конце концов, им нужнее – Пров или он, Андрей? За кем они охотятся полтора столетия? И где же они теперь запропастились? Как их позвать? Мысли мелькали у него в голове, как разрозненные кадры старой черно-белой кинопленки. Внезапно один из этих пожелтевших целлулоидных квадратиков словно заполнил собой все пространство, подсказав Андрею, как ему в тот миг представилось, единственно возможный путь к спасению.

– А правду вы говорили, что нужно сказать настоящее имя того, кто здесь похоронен? Вашего предка, как вы говорили. Что это как-то поможет? Может помочь… – прерывающимся от приступов удушья голосом пробормотал он, с усилием приподнимаясь на локтях и обращаясь к своему палачу.

– Что? – Пров обернулся и смерил Андрея презрительным взглядом.

– Предлог, под которым вы заманили меня сюда… – прохрипел Андрей.

– Ах, ты про это, – хихикнул старик и продолжил своим скрипучим голосом. – Да кто ж его знает. Разве я проверял? Вполне возможно. Знаешь, я столько живу на этом свете, что стал мудрым. Это всегда так бывает. Даже против твоей собственной воли. Опыт, понимаешь ли, накапливается, как архив. Листок к листку, папочка к папочке. Глядишь, и к тебе уже ходят за советом. Иногда это смешно. Впрочем, не в твоем теперешнем положении смеяться над чем бы то ни было. В общем, вполне возможно, что, заманивая тебя сюда, я действительно придумал способ расправиться с самим собой. Да только тебе он не поможет. Никакого Акима Поморцева здесь нет. Да и родственничек мой самоубиенный носил чудную фамилию и затейливое имечко. Повторить и то непросто, а уж угадать и вовсе невозможно. Так что со своими соседями, – вскинув в руке лопату, как острогу, Пров стал медленно приближаться к Андрею, – ты, прапрапраправнучек, познакомишься уже после смерти.