Игорь Ягупов - Обманувший дьявола

Даже отбросив мысли о сверхъестественном, приходилось допустить, что за ним следили. Зачем? С какой целью? Что им от него нужно? И, самое главное, кому? Обратиться в полицию? Но с чем? Написать в заявлении, что его преследует велосипедист в мокром пальто? И что он против него имеет? Он что, напал на него? При этой мысли Андрей вздрогнул. Нет, не надо даже в мыслях напрашиваться на такое. Того и гляди накличешь беду. А этот парнишка… Он, конечно, щуплый на вид. Но ненормальные, они сильные. От них не отобьешься.

В этот момент велосипедист поравнялся с Андреем. Как и в предыдущий раз, губы его зашевелились. Нет, он отнюдь не напевал песенку из своего плеера. Глядя прямо на Андрея жуткими, как ружейные стволы, глазами, юноша бесцветным голосом четко произнес: «Пров. Найди Прова» – и медленно проехал мимо.

Теперь у Андрея не оставалось никаких сомнений: он тихо сходит с ума. Чтобы окончательно проверить себя, он, стараясь выглядеть как можно более естественным, нарочито весело обратился к поравнявшемуся с ним мужчине:

– Надо же. В такой дождь – и на велосипеде.

– Кто? – непонимающе переспросил тот в ответ.

– Молодой человек, – с тревогой пояснил Андрей.

– Молодой человек? – казалось еще более растерявшись, вновь переспросил мужчина. – Простите, не заметил.

– Это вы меня извините, – пробормотал вконец отчаявшийся Андрей.

Получалось, что адский подросток ему померещился? Этот факт только усилил его тревогу. Андрей содрогнулся, вновь подумал о святой воде и, плотнее запахнув воротник мокрого пальто, поспешил к своему дому.

Юлька пришла неожиданно, без приглашения и даже без предварительного звонка. Андрей не приветствовал подобной фамильярности. Подружки должны знать свое место. Если они станут приходить когда вздумается, то в конце концов могут здесь столкнуться. И что тогда? Истерика? Рванье волос? Хорошо, если девчонки будут рвать волосы друг дружке. Как говорится, бесплатное развлечение. А если они примутся за него? Только этого не хватало. Подружек надо держать в узде.

Впрочем, все эти рассуждения были актуальны прежде. До того как к нему стали являться не то призраки, не то галлюцинации, не то – он вновь с содроганием вспомнил острые клыки девиц в курилке и синюшные безжизненные губы дьявольского подростка – вампиры. Теперь он, казалось бы, должен был радоваться присутствию в доме еще кого-то. Однако почему обязательно Юлька? Он мог пригласить Таньку. Или… Да, собственно говоря, почему это вообще должна быть женщина? Состояние страха и ставшая неизбывной тошнота никак не настраивали его на лирический лад. Он мог бы позвать друзей. Они сидели бы целую ночь на кухне, пили пиво, курили и болтали о бабах и локальных сетях. Подобный мальчишник сейчас подошел бы ему куда больше, чем необходимость исполнять свой мужской долг перед Юлькой.

Ее назойливость раздражала. И почему женщины считают, что мужики только о том и думают, как бы уложить их в кровать? Он вспомнил о пламенном выступлении Генки в курилке и неожиданно понял его правоту. Да, только развод придает человеку житейскую мудрость, которой так не хватает ему для правильного воспитания подружек.

Андрей устало вздохнул, встал с дивана, потянулся, разминая спину, и направился на кухню. Там Юлька пыталась совладать с ужином. Ни с того ни с сего ее вдруг пробило на романтизм. «Может быть, почувствовала, что я скоро умру? – мелькнула в голове у Андрея нехорошая мысль. – Женщины, они, как собаки, чувствуют всякие несчастья». Напряжением воли он отогнал подобное предположение, постаравшись убедить себя в том, что Юлька бескорыстно решила порадовать его ужином при свечах.

Зайдя на кухню, Андрей убедился, что из обещанного меню ей удались пока только свечи. Они уже стояли в медном канделябре на столе в комнате. Сама Юлька, ощерившись, как ведьма, и прищурив глаза от густого чада, заполнившего кухню даже при открытой настежь форточке, пыталась перевернуть на сковородке какие-то чумазые куски не то мяса, не то рыбы.

– Кого жаришь? – как бы невзначай спросил Андрей.

– Братца Иванушку! – огрызнулась Юлька, словно читая его мысли о ведьме. – Твое масло стреляет, как фейерверк.

– Хочешь, я куплю тебе сварочный щиток, дорогая, – хмыкнул Андрей.

Юлька подняла на него свои большие карие глаза, полные мучительного укора. Такими глазами лабрадор-ретривер смотрит на хозяина, когда тот заставляет его пройти по бревну.

– И асбестовые рукавицы, – добавил Андрей.

– Хватит, прошу тебя, – простонала Юлька.

К своему удивлению Андрей заметил, что глаза ее наполнены слезами. Сначала он даже хотел пожалеть ее. Но вовремя понял, что причиной коварной влаги было вовсе не раскаяние девушки по поводу своей кулинарной беспомощности, а заполнивший помещение едкий дым. Утерев глаза рукавом, Юлька вновь вернулась к сковородке.

– Юль, послушай, – вспомнив кое-что, спросил ее Андрей с самым наивным видом, – я тут хотел у тебя спросить: пельмени перед варкой надо размораживать?

Юлька, найдя предлог, чтобы хоть на миг еще раз оторвать глаза от чадящей сковороды, снова посмотрела на него. При этом ее большой рот скривился в жалостливую улыбку.

– Какой же ты у меня глупенький, – покровительственно произнесла она, – всему-то тебя нужно учить. Сам подумай: разве можно их класть в кастрюлю замороженными?

Андрей безропотно кивнул и покинул поле боя подруги со сковородой. Он вернулся в комнату со свечами и прилег на диван. Гадкие и ничем, кроме душевного нездоровья или оккультизма, не объяснимые странности, которые сыпались на него целый день, дали о себе знать неимоверной усталостью. Ему показалось, что он закрыл глаза всего на несколько минут. Но когда Юлька разбудила его, он, взглянув на часы, понял, что проспал никак не менее часа. Он провалился в сон, как в огромную мягкую перину, самостоятельно вырваться из пуховых объятий которой было решительно невозможно. Он не видел никаких снов, и его не мучили кошмары. «Усталость – лучший друг умалишенных», – подумал Андрей, удивившись афористичности собственных мыслей.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас остаться на диване. И так, не расстилая постель и не раздеваясь, проспать до утра. Но Юлька ни за что не позволила бы ему этого. Она теребила его, целовала и, видя, что он никак не хочет окончательно просыпаться, гнала умываться.

Он внимательно посмотрел на свою подругу. Ее глаза были красными и припухшими, как от слез, от кухонного чада. Правой рукой она почесывала обожженное сковородой запястье левой. И по меньшей мере два ее ногтя были сломаны под самый корень. Андрей понял, что будет последней сволочью, если сейчас отмахнется от нее. А значит, ему предстояла неприятная процедура дегустации Юлькиной стряпни. И он пошел умываться.