Владимир Токарев - У каждого своё детство (сборник)

Итак, мы покупаем школьную форму. Покупка формы затягивается. Мама внимательно рассматривает её на мне и кое-что у себя в уме прикидывает.

Отлично помню, мне очень жарко и неловко, – неловко из-за того, что форма, ну, совсем, совсем не моего размера. Я ловлю на себе долгие взгляды продавцов и отдельных покупателей.

– Давай быстрей! – негромко говорю я маме.

– Потерпи, потерпи, – строго говорит она. Однако уже через небольшое время, всё, видимо, решив для себя, радостно обращается ко мне: – Давай разоблачайся. Берём!

Я с удовольствием «разоблачаюсь» и одеваюсь, – одеваюсь в свою лёгкую, летнюю, моего размера, одежду, в которой я пришёл в универмаг (кстати, одет я был в матроску детскую и брюки к ней).

Купив в универмаге всю форму полностью (замечу, школьную фуражку мне мама купила здесь – размер в размер), мы уходим домой. Надо сказать, купленную форму, – я имею в виду, брюки и «гимнастёрку», – мама потом сама, собственноручно, достаточно искусно подгоняла дома по моему росту и фигуре. И когда я стал мерить, окончательно уже готовую форму, то остался ей полностью доволен.

Таков был для меня канун первого сентября 1956-го года. Других впечатлений о нём – у меня как-то и не осталось. Виной тому, я так думаю, была спешка, с какой мама спешила, энергично – озабоченно готовя меня к школе.

Странно, но в настоящее время /уже лет, этак, девять, не меньше/ нельзя отдыхать спокойно по субботним и воскресным дням, вообще – в свои выходные /то есть, в те дни отдыха, которые могут образовываться и в прочие дни недели/, без опаски быть, буквально так, наказанным, обобщенно говоря, другим человеком. Могу привести-припомнить целую, без преувеличения, пропасть примеров, подтверждающих сказанное. Припомню лишь некоторые из них, самые запоминающиеся. /В отношении отпуска – будет отдельный, тоже далеко небезынтересный разговор…/.

Однажды, в выходной день мы с женой решили пойти на выставку живописи. Был сентябрь-октябрь. Погода стояла хмурая, не холодная и не теплая; дождя не было. Одевшись в приличные для этой погоды и времени года плащи, вышли на улицу. Плащи на нас были маркие; на мне был – светло-светло коричневого цвета, на жене – светло-светло бежевого. Прошли всего-то ничего: метров 300–400 /пройти ради здоровья километр или даже несколько, как известно, редко кому вредно да еще в выходной день/, как вдруг проезжающая мимо машина, едущая, замечу, одиноко да нам навстречу, быть может, специально наехав на довольно большую лужу, мимо которой мы, идя по тротуару, как раз проходили, окатила нас, буквально, с головы до пят. Понятно, в таком виде /плащи-то были на нас – еще раз скажу – маркие/ мы уже не решились идти дальше, и вернулись домой. И этот весь день выходной прошел, помнится, как-то совершенно серо, незаметно, скучно.

В другой раз, – теперь уже, после удачно проведенного в выходные дни отдыха, – в ночь с воскресенья на понедельник, сплю и сквозь сон слышу довольно громкий лай собаки; очень скоро догадываюсь, на лестничной площадке. Лай периодически повторяется. Сна, конечно, как не бывало. Зажигаю бра. Смотрю на часы, – показывают 3 часа с чем-то. Наскоро одевшись, открываю входную дверь и смотрю – что на лестничной площадке происходит. – Вижу крупную, черной масти соседскую собаку. Она стоит одна перед дверью квартиры, в которой обитает, и, без сомнения, просит таким образом, чтобы ее впустили. Прихожу, недолго думая, ей на помощь: выйдя за порог, решительно нажимаю кнопку звонка этой квартиры. Звоню раз, другой, третий, но никто не открывает. Ни малейшего звука за ее дверью. Совершив это правое и правильное дело, удовлетворенно, но, понятно, не вполне спокойно ухожу восвояси. Ложусь опять спать, но через пару минут лай возобновляется; однако еще через примерно столько же времени – окончательно прекращается. И приблизительно еще через полчаса, я засыпаю вторично, но до раннего утреннего звонка будильника, оповещающего о начале новой трудовой недели.

В выходные дни неоднократно бывало и так: отдохнешь вне дома: сходишь ли в гости, в музей, на выставку какую-либо и т. д., придя домой, смотришь – ба! Свежая протечка на потолке /впрочем, однажды, тоже в выходной, вновь недолговременная, протечка потолка случилась и при нас с женой, когда мы, отдыхая уже дома, устроились после обеда у телевизора/. Выяснение всякий раз причины ее, далеко не из приятных разговор с соседями, по вине которых произошла очередная порча потолка, да и отчасти обоев, в конце-концов, вызов в будний день представителя ДЭЗа-ЖЭКа – на предмет осмотра залива квартиры и т. д., – понятно, если не полностью, то значительно перечеркивает качество полученного отдыха.

Ну а совсем недавно – свежо в памяти – я лично побывал, так сказать, в лапах современного Троекурова – более точно – Троекуровой… Это случилось, опять же, после отдыха, о котором идет речь здесь, в частности, после встречи – с умеренным количеством спиртного – Нового года.

…Встретили, а через день на нас с женой молча напала так называемая бойцовая собака; не покусала, но, встав на задние лапы, прогулялась именно по мне когтями. Ее хозяйка, совершенно незнакомая нам женщина лет сорока, не иначе как наслаждалась подобного рода зрелищем, поскольку ни словом, ни делом не убирала от нас свою собаку, находящуюся не на поводке; не убирала ее до тех пор, пока я, имея при себе газовый лицензионный револьвер, не достал его и решительно, а скорее в ярости, не нацелился на ее собаку; собаку, к слову сказать, мордой своей весьма и весьма похожей, то ли на морду крокодила, то ли на морду ископаемого динозавра. Дело это произошло в лесопарке, по соседству с которым мы проживаем, где, кстати, даже выгул-то собак запрещен его правилами. И несмотря на эти правила – добавлю – собаки со своими хозяевами гуляют ныне по территории лесопарка, ежедневно сотнями, а может даже и тысячами; гуляют свободно, безбоязненно, как на поводках: коротких и длинных /метров аж до 5-ти – 7-ми длиной/, так и, что много, много чаще, без них.

Это я поведал, так сказать, о расплате за отдых в выходные дни, – самые, опять же, запоминающиеся примеры. А вот что случилось летом 97-го года, когда проживая на своей даче и решив устроить себе за несколько последних лет отпуск, я почти только и делал, что отдыхал дней 10–15 кряду. Шквал, в полную силу вдаривший, в частности, по моему летнему, строительным языком говоря, щитовому дому, моментально пресек этот мой отдых-отпуск. Под напором его, этого сильного и резкого порыва ветра, сопровождавшегося грозовым ливнем, дом сдвинулся примерно на 25 сантиметров с места, одним своим углом слетев с фундамента /более точно – с двух, опять же, строительным языком говоря, фундаментных блоков/. И надо было срочно хлопотать: вначале – в отношении получения страховки /дачный дом был мной застрахован/, потом – в отношении грамотного восстановления его с помощью нанятых рабочих.