Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни

– Какой допинг! – возмутились старокачельские военные адвокаты. – Не было никакого допинга.

– А сто граммов наркомовских перед каждым боем?

Возразить было трудно, потому что эти несчастные сто граммов водки фигурировали во многих сценариях фильмов, романах, песнях, написанных по следам той войны.

Принято было решение о пересмотре результатов победы, то есть, проще говоря, победу старокачельцам не засчитали, вывезенные по репарации ценности заставили вернуть прежним владельцам, а участников той военной компании дисквалифицировали на всю оставшуюся жизнь. Как говорится, победили не мытьём, так катаньем, а точнее не битьём, так капаньем.

Гарик нахально подмигнул женщине, которая пришла к Смычкину. Та покрутила хвостом и вышла из смычкинского номера и пошла с Гариком. Ося оставался недолго и вскоре ушёл к себе. Смычкин часа два искал подругу и Гарика, но бесполезно. На другой день Владлен говорит:

– Ты куда увёл мою Глашу?

– Послушай, старик, не задавай глупых вопросов. Лучше ответь: она у тебя ночевала?

– Ночевала, – нерешительно промямлил Смычкин.

– Ну и всё. Поимел сам, так поделись с другом.

– Какой ты мне друг? Друг называется, увёл бабу, да ещё в друзья набивается.

– Все друзья такие. Только не спорь, старичок. И, вообще, одному вопросу нельзя уделять столько времени и внимания.

На другой вечер Смычкин опять привёл женщину, и опять Гарик уже в присутствии Владлена нагло подмигнул даме. Та хихикнула и ответила тем же. Смычкин тут же подхватил её под руку и повёл к себе. Гарик громко захохотал вслед. Спустя пару минут он вскочил и быстрыми шагами направился в буфет, где уже сидел Ося, накупивший кефир, коржики, варёное яйцо и чай с джемом.

Гарик подошёл к другу:

– Слушай, – ткнул он Осю кулаком в грудь. Смычкин опять закадрил разведёнку. Давай похохмим.

– А как? – прекратив жевать, спросил Ося.

– Держит нас на хлебе и воде, а себе и даме он богатый стол накрывает с вином. Вот мы и вынудим его поделиться!

– Он же не пустит, когда с женщиной. Ты что, Владлена не знаешь?

– Пустит.

– Тогда помоги мне справиться с этим, – Ося пододвинул другу яйцо и чай.

– Надо быстрее, – отхватывая мощными зубами ломоть белого хлеба пробубнил Гарик. – А то он уже наверняка разливать начинает. Вскоре парни вышли из гостиничного буфета и торопливо зашагали по коридору на второй этаж. Под ногами скрипел отслоившийся паркет. Возле холла с диваном и фикусом Гарик хлопнул по плечу Осю:

– Стой здесь, я поищу горничную.

Минут через пять он привёл с собой тучную женщину в синем халате.

– Вот здесь, – показал Гарик на дверь, где остановился Смычкин.

Сам шмыгнул за угол и вместе с Осей сел на диван, заговорщицки толкнув его локтем в бок.

Ося улыбнулся:

– Ну, ты и плут.

Горничная тем временем начала стучать в дверь номера. За дверью стояла тишина.

– Притаились, – заметил Гарик, вскакивая с продавленного дивана и выглядывая из-за угла.

Тогда горничная пробасила требовательно и настойчиво:

– Откройте немедленно, у нас не положено приводить женщин.

– В чём дело, – высунулся взлохмаченный Смычкин. – Я один в номере.

– А я вот сейчас проверю, – подалась вперёд могучим торсом горничная, отчего у Смычкин, боящегося любого административного тона, ёкнуло под ложечкой, он услужливо отступил внутрь.

– Ага, вино, и стол накрыт на две персоны, – взревела горничная, как пожарная сирена, отчего Смычкин совсем лишился дара речи.

Но тут в дверях появился Ося и, постучав об открытую дверь, спросил вежливо:

– Простите, здесь проживает поэт Владлен Валерьянович Смычкин?

– Да, это я, – обрадовался хозяин номера. – Проходите, товарищ редактор. Я ждал Вас.

– Так это Вы гостя ждали? – спросила с отзвуками металла в голосе горничная.

– Да, как видите. Просто Вы так внезапно явились, что я просто растерялся, – стал оправдываться Смычкин.

– Проходите, пожалуйста.

Ося, оглянулся на уходящую горничную и учтиво попрощался с ней кивком головы. Только полы синего халата горничной скрылись за обшарпанным углом коридора, как в номер Владлена влетел Гарик, при виде которого у Смычкина вытянулась физиономия.

Михаил Михайлович приглядел место для строительства дома и решил попросить Председателя Старой Качели дать ему этот участок. Причиной тому послужил сон, который историк увидел в ночь под пятницу, и, проснувшись в четыре утра, стал вспоминать его и записывать. Сон был связан с тем селом, в котором он некогда родился, и которое мало-помалу влилось с годами в пределы Старой Качели, сохранившись лишь названием одной из её улиц, – Таволга.

Во сне Михаил Михайлович осознавал себя уже немолодым человеком, засидевшимся в холостяках и почти утратившим надежду на то, что он однажды встретит ту самую, которая, по его мнению, должна стать его лучшей подругой, его избранницей от Бога, и, наконец, матерью его детей. И вот во сне судьба свела его с такой девушкой, которая очень заинтересованно подошла к нему, внимательно слушая рассказ Михаила Михайловича об очередной загадке Старокачельских монархов, который он повёл в одной молодёжной компании, пригласившей его на какой-то семейный праздник. Девушка эта была вся из себя ладно скроенная, гладкая, круглолицая, с живым румянцем; а её карие глаза он смог разглядеть только тогда, когда случайно поймал её взгляд на себе. Он чувствовал этот взгляд, но стоило Михаилу Михайловичу посмотреть на девушку, как она уже успевала опустить глаза на сложенные на коленях руки. Тогда он любовался её волосами, которые слегка вились и спадали тяжёлой прядью на левую грудь. На концах этой пряди волосы были слегка завиты и придавали ей особую оригинальность. И девушка эта очень напоминала ему студентку Лену. Не дожидаясь конца праздника, Михаил Михайлович позвал девушку на улицу, а вскоре они оказались на той горе, где в пору его детства стояла их сельская школа. Он вёл её по своим местам и показывал, где что находилось в те годы. Они стали спускаться со школьной горки, и девушка, которая шла позади, вдруг прижалась к нему, внезапно остановившемуся, чтобы ещё раз посмотреть на знакомый пейзаж с высоты. Она прижалась к нему не из-за инерции, а потому, что ей так захотелось, и это было великолепно, потому что от этого прикосновения исходила теплота и нежность, а ещё и желание обрести твёрдую опору в жизни.

Выяснилось, что Михаил Михайлович на школьной горе оказался не случайно, и что он живёт в большом доме вместе со своей бабушкой, которая является любимицей всей их семьи. В доме много просторных комнат, где расположились и сёстры с матерью, и дедушка с бабушкой, и сам Михаил Михайлович с женой и детьми. Жена его – та самая девушка, которая прильнула к нему во время их первой прогулки, а это было так недавно!