Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни

– Эту рекламу я лично разработал и собрал, – похвалился подвыпивший инженер Уклейкин.

– Подумаешь, световая реклама! Эка невидаль! – махнул рукой Смычкин.

– Постой, как ты сказал? – воспрянул Уклейкин.

– Эка невидаль, – повторил Владлен.

– Слушай, это гениальное решение! – обрадовался инженер. Так мы и назовём фабрику «Эка-невидаль».

Такого наименования в мире косметики уж точно ни у кого нет!

С того дня новое полное название «ЭКА-невидаль» надёжно закрепилось в сознании старокачельцев.

Поехали с Осей на рыбалку на мотоцикле с коляской. Вместо сиденья на коляске Ося сделал деревянную площадку для грузов. На ней закрепили разборную алюминево-резиновую лодку. Хохоту было с ней. Я говорю Осе:

– Пока рыбачим на лодке, мотоцикл угонят. Кинемся мотоцикл спасать – угонят лодку. Так и вернёмся домой ни с чем.

Ося спрашивает:

– Какую обувь наденешь?

– Желательно бы ласты. – говорю я.

– Боишься, что не выплывешь?

– А то!..

С лодки и не порыбачили. Ветром замотало, а якоря не было. Переплыли по Ханскому пруду к дороге, и на камышистом и довольно топком берегу пристроились ловить.

Поймали трех окуней. Один Осе на малька попался, а два других на мою удочку – на рыбье мясо.

Второй был приличный. Как сиганет в сторону, аж леска «запела» об воду, и когда я тянул его из глубины, то своей снастью вторую леску зацепил. Из-за неё окунь повис над водой, да так, что я его кое-как довёл, чтобы он угодил в лодку. Тут Ося и снял его. 29 сантиметров был длиной. А вес так и не удалось измерить. Два раза у меня кто-то уходил со щучьей жерлицы. Один раз хищник завёл под корягу. Спасал леску и сломал крючок. Ужасно обидно было. В следующий раз точно поймаю, я запомнил, где эта щука живёт.

К Смычкину обращается его возлюбленная:

– Разве ставится запятая между индексом и названием города?

– Ставится, конечно.

– Но тогда запятая должна ставиться между числом, месяцем и годом.

– Нет, это дата, и она рассматривается как одно предложение.

– А мнение народа учитывается?

– Мнение неграмотного народа не принимается в расчёт.

Тогда возлюбленная начинает сталкивать Смычкина с кровати.

Вдруг раздаётся телефонный звонок в номере гостиницы, где остановился Смычкин. Он набрасывает халат на голое тело и идёт к аппарату.

– С кем имею честь говорить? – спрашивает Владлен.

– Владлен Валерьянович, с Вами говорит директор издательства «Контрапункт» Мирча Заозёрный. Мне поступило предложение из департамента от господина Корнеева, на предмет издания вашей книги. Не могли бы мы с Вами увидеться в удобное для вас время и обсудить этот вопрос?

– Отчего же не увидеться, если у меня давно назрела необходимость в выпуске однотомника избранных стихов?!

Встречу назначил Владлен на пять вечера в кафе «Медный таз». И сразу сказал при этом, что издатель, как бы он ни сетовал на судьбу, в сравнении с писателем всегда пребывает в более выигрышном положении, а значит, ему и платить. К тому же добавил, что для квалифицированного разговора с деловым партнёром он пригласит и свою секретаршу, разбирающуюся в делопроизводстве и юриспруденции. Мирча Заозёрный возражать не стал, более того, он даже выразил восторг, что его предложение принято, и обещал быть в условленном месте точно в назначенный час.

– Кто это был? – интересуется возлюбленная.

– Деточка, – это звонил крупный издатель, – не знаю, что получится с ним в будущем, но один хороший вечер в кафе «Медный таз» нам сегодня обеспечен. А там, Бог даст, мы его и уконтрапунктим.

– Что значит, уконтрапунктим?

– Избранное моё тиснем в издательстве «Контрапункт».

Грин-пёс – общество по охране старокачельских собак. Узнав, что Смычкин – поэт, литератор, люди из общества Грин-пёс предложили Владлену Валерьяновичу помочь в создании своей газеты. Они уверяли поэта в необходимости такой газеты, потому что в обществе происходит дегуманизация, душевное очерствление, и такой печатный орган послужит возвращению любви не только к ближним своим, но и к четвероногим друзьям, которых человек приручил, а теперь бесконтрольно вышвыривает животных на улицу. В результате долгих уговоров и дебатов Смычкин согласился участвовать, но без каких-либо сидений в редакции. Начали с того, что Смычкин придумал название газеты, с которым все согласились. И вот в Старой Качели вышел первый номер газеты «Собачья жизнь». Необычное название сразу привлекло читательский интерес, что у сотрудников Грин-пёса вызвало желание устроить подписку среди населения на данное издание.

Когда Гарик Милютин узнал, что Смычкин согласился сотрудничать с сомнительной организацией, занимающейся якобы защитой животных, он покрутил пальцем у виска и сказал:

– Ума нет, считай калека. Скажи на милость, на кой ляд тебе портить отношения с Юстинианом, а через него и с самим Председателем? Ты что не знаешь, на чьи деньги существуют эти организации? А ты им ещё и название для их газеты подсуропил: «Собачья жизнь»! Мы тут с Осей печёмся о тебе, в люди выдвигаем, а ты по природной глупости своей то и дело фортели выкидываешь, отчего весь наш труд насмарку.

– Одной зуботычиной больше, одной меньше, какая разница! – отмахивается Смычкин.

– Да уж. – ворчит Гарик. – С этим барышом находишься нагишом.

Враги нередко приходили войной на Старую Качель. Они имели вышколенные регулярные войска, которые регулярно получали пинка под зад. Они возмущались и подыскивали доводы, доказывающие, что на стороне их противника всегда возникали обстоятельства, благоприятствующие им. Одни враги уверяли, что причина их проигрыша заключалась в том, что провалился лёд под одетыми в латы рыцарями, другие выражали недовольство болотами, в которых утонула их летучая степная конница, третьи всю вину валили на лютую стужу, которая прогнала их с почти что покорённых старокачельских земель.

– А кто вам велел до самых холодов топтаться около наших крепостных стен, – отвечали старокачельцы. – Вы же грозились за лето нас одолеть, вот и одолевали бы, а не торчали без дела до самой зимы.

Драться старокачельцы умели отважно, как говорится, по принципу: или тычинка вдребезги, или пестик пополам!..

Но враги не унимались. Они обвиняли старокачельских воевод в том, что они обманным путём поставили войска так, что солнце светило им в глаза и мешало разглядеть, с каким по числу войском им приходится сражаться. А результаты последней большой сечи вообще решили оспорить в международном суде, который сами и создали. Они заявили, что старокачельцы дрались нечестно, а с применением допинга.