Валерий Терехин - В огонь

Исхитрился тогда снять всё это безобразие на мобильник и передал jpg-файлы Мутнову, а тот без промедления выложил их на сайте движения. Через полчаса Нагибалов выступил от имени общественного политсовета движения. Велиречавое заявление прокрутили через «Подорожное радио», а отрывок втиснули в новостной блок федерального радиоканала «Маяк» в прайм-тайм. Назавтра российский МИД отбомбил Банковую вулiцу [14]нотой протеста, так что с канцелярии президента Хрющенко штукатурка посыпалась.

С мобильником с тех пор ездить зарёкся: кто-то перехватил сообщение, прислал mms с угрозами на мове… Трубку тут же выкинул и возвращался домой через Сумы. Мутнов потом срезал премию наполовину, мол, посеял казённый реквизит…

Всё никак не удавалось заснуть. В дремотной, тряской, загустелой темноте поезд «Москва – Запорожье» проследовал через Воронеж и после тягостной остановки покатил к госгранице.

Шлёпанья колёс о рельсовые стыки постепенно затихали. Пассажиров обветшавшего состава ожидали чужие пограничники и таможенники на пропускном пункте «Казачья Лопань».

«Свои-то зеленопогонники в Белгороде прокачали быстро. Наркокурьер?.. Не похож, ну и хрен с ним, с заикой-недоумком, русская эта оппозиция или малороссийская громада, какая разница, всё равно позавчерашний, проезжай… Наше поколение списали в тираж самым первым ещё двадцать лет назад за то, что дольше всех будем помнить страну, которой уже никогда не будет. Да и остались от нас одни хорунжие и мутновы. – И в ушах застучал недельной давности крик куратора, разодравший noki’евскую трубку. – “Забраковали твои инвойсы на Бутовской таможне, слышишь?!. Ты просто дурак!.. Катись в свой провинциальный Харьков!.. Пусть всё исправят и распечатают заново, чтоб нам вернуть выручку хотя бы за треть товара!..”»

Кое-как смял набухшее в груди волнение.

«Мутнову сейчас главное – отжать бизнес, подставить Хорунжего, развязаться с накладными, и свалить в сторону, пока серьёзные джентльмены не начали топить Нагибалова. А деньги куратору нужны, а то хохлушка кинет кацапа… Нет, с простыми людьми легче: они грубее, но реже предают. Умным быть легче, когда не воспринимают всерьёз. Всю жизнь меня спасает грязная работа, подальше от больших денег!..»

Ночной ветер застелил пути сладковатой дымкой и выплеснул в распахнутое окно испарения дынно-арбузной тины. Ароматная мгла одурманила, и почудилось, что к распалённым металлическим остовам потянулись невидимые щупальца-трезубцы, выпроставшиеся из-под крон лип и платанов. Наконец в глазные роговицы вонзились вспышки семафоров.

«А в самый первый раз оказался в купе один, вот незадача, – вспомнилось вдруг, и он весь сжался, чтобы унять дрожь, вечно одолевавшую, когда пересекал российско-украинскую границу. – Не расхолаживайся. Ты же всё просчитал: улёгся в тренировочных, знаешь, куда дёрнуться спросонья, когда включат свет, сколько мгновений сидеть и клевать носом!..»

Поезд с грохотом застопорил ход, вагон вздрогнул и встрепенулся, будто уткнулся в эскарп. Наконец, дверцу в купе сдёрнули в сторону. Соседи зашевелились, откидывая простыни. Раздался переливчатый голос проводника с гортанными руладами, странными для южно-днiпровской залiзнiцы.

– Прыготофтэ д’окумэнт…

«Надо же, азер, или даг… Кавкавзцев здесь почти нет, наверно, в Москве, на Курском подрядился».

Он отбросил одеяло, осторожно спустился вниз, кое-как просунул ноги в кроссовки и ловко подложил свой паспорт в общую стопку.

«Ксива чистая. И путёвка оформлялась не напрямую, а через туроператора, а те билеты выкупали через “Пешавар”. Настоящих “афганцев” в билетной network-системе почти не осталось, так, сынки, племянники дожимают бизнес… Да не переживай, теперь не имеет значения, побывал ты там или нет: треть советских дембелей уже передохло от такой жизни. Вот и надрываешься за себя, и за того парня…»

На этот раз погранцо́в было двое, по виду – коренные запорожцы: лобастые, курносые, въедливые. Оба по очереди вертели в ладонях истрепанный паспорт с вложенной внутрь иммиграционной карточкой.

– Сидоров… Иван… Петрович… Гарно смухлевали!.. – Лысый колол глазами, будто саблей, сверяя фото на карточке с живым оригиналом, и протянул документ волосатому.

«А это, между прочим, новый образец с дополнительными степенями защиты. Теперь я заорлован. Ксеришь страницу с фото, вытаскиваешь копию паспорта, а лицо заляпано двуглавой печатью. У американцев, небось, проступает долларовый слоган, и прямо в лоб стопроцентному янки. А в Израиле, видать, выскакивает звезда Давида – мордехаю на морду фэйса… Прежнюю ксиву по весне разодрали в клочья, в Витебске в давку попал, прорывался на славянский фестиваль. Документ выправил заново Хорунжий, у него в паспортном столе жена… третья или вторая?.. А ну их всех!.. Так, чего мнёмся, ребята? Каждый раз у вас всё по-новому: новые лица, новые придирки. Ieri. Oggi. Domani. Dopodomani [15]. Пассажир-одиночка всегда подозрителен».

– А це чо?!.

– К-кляк-кса по-по-под рос-с-с-с-писью…

Выбритый наголо погране́ц смерил его мёрзлыми глазками.

– Землицы крымской захотелось?.. Сибири не хватает?.. Вон как удумали кiяне – девяносто суток можете гадить здесь без визы, а нам в Россию разрешают только на три дня… Ну, чего в Запорожье наярился?.. Этот с вами?

Полусонные бабки-торговки замотали головами, в соседних купе затаили дыхание.

– В-в-вот п-п-путёв-в-вка… в-в-в… са-са-са-нато-торий…

Волосатый смял толстыми пальцами новенькую санаторно-курортную карту, будто перетирал банкноты.

«Вот это им надо! Снимут щас с поезда и отправят к дознавателю! Так и делают с теми, кто закурил, ежели нечем откупиться. Ну, а с тебя-то что взять, с мухортого, безденежного…»

– В Воронцовск зашастали, в Гориловку, в Гелическ… Турции вам мало, заелись на нашем транзите!.. И чего рыщите, чоботы перетираете на рiдной матi… Усе крiнiцы загадили, москалi!

Чтобы перебороть нараставшую панику, незаметно принял армейскую гимнастическую стойку: руки сцепил за спиной, ноги расставил по ширине плеч.

«А, вот кого ждут… Таможня, заступает смешанный наряд. Русак и женская половина с ведомственного конкурса красоты, системный блок – в нуле!..»

Тёмноокая красавица подплыла сзади. Голубой берет едва покрывал тугой пучок волос на затылке.

– Есть у вас ещё какой-нибудь документ, подтверждающий вашу личность? – Насыщенная модуляциями певучая мова, на русском ещё более очаровательная, взбодрила сердце.

– В-в-води-лительские… п-п-п-права… п-п-п-про-с-с-сроченчен-ные…

«Пожалей убогого. Ты мой последний шанс, Оксана или Стефа!» Отодвинув чужой баул, он рывком выдернул из-под нижней полки спортивную сумку. В ней, среди прочего барахла, аккуратно запакованного Миленой, томился чужой пакет с сорочкой из вопненской химчистки. Туда многоопытные соратники запрятали болванки CD-и DVD-дисков с материалами оргкомитета для многократного копирования. Содрать клеймо имел право только получатель.