Валерий Терехин - В огонь

«Пускай украинцы так называемые бьются за Крым, сносят палаточные лагеря этнических мигрантов, трутся вокруг Севастополя. Крым у предавших нас малороссов-галичан все равно отнимут – турки или наши татары… [24] Но база флота останется! А мы?… Мы утвердимся в Приазовье, как когда-то армия Вооруженных Сил Юга России, и оттуда уже не уйдём!.. Не отдадим на поругание русскую землицу Тузлу!.. Хлебная Таврида, омытая древним южно-славянским Меотийским море, будет нашим форпостом!.. Отсель грозить мы будем НАТО!..»

[Вопли, околотрибунные истерики, поддакивающий Мутнов в президиуме, ухмылистый Хорунжий с банкой пива Tuborg, взъерошенные корреспондентки.]

И прощальный фюрерский крик в микрофон:

«Азовское море – это внутреннее море России!!!..»

«Да, слажа́л в тот раз полковник: потащил молодняк к посольству Грузии на несанкционированный митинг. Из УВД прислали межрайонцев, но потом подоспел ОМОН, и братания закончились… “Шестнадцать танков барона Врангеля уже катились от Каховки к Екатеринославу!..” Это последнее, что услышал от геополитического руководства, когда сиганул через забор. А пацаны с Рязанщины неопытные, брыка́ться начали, их и отлупили. Зато пресса истекла: “Бритоголовые хозяева”. На первой полосе “Новых Известий” скины из дружественной структуры и впереди самодовольный Мутнов, рвущий портрет Багратиона…

Думай, думай. Лично у Нагибалова нет проблем с финансированием. Он спокойно обойдётся без килогорской и вопненской шушеры, если сговорится с Кабачковым и войдёт в большую тройку нового объединенного движения. Тогда процентов пять на любых следующих парламентских выборах им гарантированы. Предположим, полковники спелись, Нагибалов линяет. Сначала посыплется оргкомитет. А потом окажутся не у дел дутые фигуры из большого политсовета ЭрЭнЭрЭнПэ: всякие там безработные деятели культуры из славянских академий. И уж думские мандаты им точно не светят. Вот они и поставили на меня: привезу и нфу, ее отфильтруют, отдадут полковнику-геополитику для громокипящих заявлений. Пусть надрывается для прессы, лишь бы отступился от Кабачкова, на которого и так всех собак понавешали. Подзуживают геополитическое самолюбие: мол, сам с усами. Потом наш полковник с Шартисским на пару будут отмечать по-славянски, повод найдётся. Затем протрезвеют и начнётся: у кого язва, у кого кодирование… А у Мутнова и Хорунжего всё по часам: на счёт оргкомитета переведут n-ную сумму, денежки прокрутят через аффилированные структуры и маржа перепадёт кому надо. Главное, чтоб была стабильность, и роялти сыпался вслед за равномерным аннуитетом, только успевай совать по карманам… Спонсорам большого политсовета нужен вождь-националист под контролем бухгалтеров, кадровиков и спичрайтеров. Для этого и придумали оргкомитет ЭрЭнЭрЭнПэ и подсадили Мутнова в качестве соглядатая. Ну, какой он куратор, так, фигня, подстава… Кураторы – это они . И через оргкомитет и дезориентированного Нагибалова обкладывают со всех сторон силовиков, чтобы избавиться от них раз и навсегда, а потом спустить с молотка предприятия оборонки и остатки госсобственности в нефтегазовом секторе и присвоить себе колоссальную прибыль… Фу, как торжественно! Тебе бы сызмальства в ораторы податься и бродить по берегу с камешками во рту, перекрикивая прибой».

Стремительно работавшая мысль вынесла из времени. Уже не отвлекали утомительная жара, скучная дорога с невзрачными пейзажами, лишь глухо нывшая поясница отзывалась болью на скверно подогнанных рельсовых стыках. После каждого прострела стискивал зубы.

«Ничего, отлежусь на тёплой отмели, спина пройдёт. Надо там ещё отловить Ведренко… В прошлом году в Воронцовск заявилась эта всенародная мегера с девичьей косой, премьерша Клелия Шлюшенко, а я уже был на мели, застрял на мелитопольском вокзале, клянчил у Мутнова блиц-перевод…

А вдруг Ведренко всё-таки обозначится. Но где? Канышеваха?.. Не успею. Гуляй-Моль?.. Ежели поднатужусь, то не разминёмся. Духовидение нагибаловское здесь не поможет, да и схлопотать недолго. А для батальных сцен уже не гожусь: забьют меня петлюровцы, упаковцы и бандеровцы на пару с тяглобоковцами и провалюсь в гиперреальность с вечным плеером. И кто-то оседлает обвислые остатки супружницы… А Мутнов купит новый внедорожник и будет стебаться над жизнью, в которой лично он, как москвич гребанный, всегда был посторонним и не за что не отвечал. Недаром примелькался на РТВ-Подмосковье… И сын у него такой же вырастет и все они такие, обросшие жиром и ленью в Килогорске, Вопне, Лабашихе, Тымищах, завернутые в исподнее железобетонных остовов вымирающих мегаполисов…»

Оставалось полчаса езды. Чувствуя, что опять засыпает, решил разделаться с дремотой. Сполз с полки, присел на корточки, чтобы кровь от сжатых мышц прилила к голове. Разложив стопы, упёрся на пятки, как принято у кавказцев на посиделках, и, напряженно претерпевая боль в затекающих сухожилиях и не обращая внимания на зашевелившихся соседей, обдумывал ближайшие действия.

«Последняя минутная техническая остановка на станции Орда… Сейчас отправимся. Alice Cooper. Eighteen… Брось, не до этого!.. А сколько тебе вообще осталось, давно уж не восемнадцать, муж любимый, хоть и не единственный, но зато последний, якобы… – И, озлившись на себя, что потратил секунду на ненужную мысль, распрямил натруженные колени и встал в полный рост. Сделав глубокий вдох, прочистил лёгкие, разогнав застоявшийся в ноздрях аромат запревших стелек и скомканных простыней. – Скажи спасибо, что после Харькова не застряли посреди сарматской степи в жаркий полдень у Лозовой, где рядом засыпанная снарядами Новоболтановка и падают с неба оплавленные НУРСы… Откуда знать, что будет через пятнадцать минут? Если целеполагание своё, родное, то этот день – твой. Любая передряга по пути – житейское дело, не похожее на предыдущие и последующие. Иди вперёд, не пялься по сторонам и добивайся нужного без слов…»

Через пятнадцать минут с облегчением соскочил с вагонных ступенек на скользкий перрон. Но радости вокруг было мало: порыв сильного мокрого ветра неприятно напряг. Пришлось поспешить к вокзалу. В полутёмном зале ожидания, покопавшись в сумке, достал с самого дна старый миленин зонт.

«Дождь – это хорошо. Все торопятся укрыться, меньше лишних глаз».

Воронцовск встретил приставучими таксистами. Ненастье согнало их с привокзальной площади под козырёк казённого приземистого здания. Проскользнув между ними, впихнулся в грибницу зонтиков и заскочил в видавший виды рейсовый автобус.

Наконец, машина тронулась. Притулившись к стенке, грустно созерцал замызганное водяным крошевом стекло. Рядом промелькнул памятник знаменитой советской лётчице, слетавшей с подругами из Москвы во Владивосток в неласковом 37-м и разбившейся вскоре в двухместном биплане вместе с другом-орденоносцем.