Валерий Терехин - В огонь

Искрошенную перемычку поглотила взвихренные мутные волны. Шофер врубил фары и, вцепившись в баранку, продавливал колесами напиравшую со всех сторон чёрную соленую воду. На дороге, кроме них, уже никого не было. Лишь где-то впереди маячили огоньки средней косы.

Оглушительный раскат пронёсся зигзагом в густой провальной тьме – взбешенный вихрь высыпал на стекло мёрзлое не по августу крошево. Бок автобуса приподняло, и, почуяв опасность, пассажиры налегли на сидения, нависли на поручни. Накренившаяся было машина вновь рухнула колёсами на левый борт и, громыхнув металлическим седалищем, вляпалась в грунт. Беспомощные колёса сцепились с твердыней, шофер наддал газу и ЛАЗ устремился к спасительной средней косе, туда, где сгрудились дорогие отели для благородных и базы отдыха для простолюдинов…

Обернувшись на молнию, протрещавшую где-то над заливом, уловил внимательный взгляд. Опасные топтуны-попутчики, развалившиеся сзади, про него не забыли.

– С залива не смоет, а вот с моря могло бы… Пiшов I не верстаться…

– Совковый транспорт, для москалей клепали… По водi плавае… що вiтер без нiг бiжить…

«Эти не отвяжутся. Ох, влип ты, разведчик хренов. Сидел бы дома на печи с тёплой Миленой в обнимку, смотрел бы по DVD-плееру Бондиану…»

И вновь, словно неотвратимо всплывающее окошко в левом нижнем углу монитора, вспомнилась нелюбимая мать, которая давно для него умерла, хоть и доживала свой век в доме для престарелых где-то под С. В ушах зазвучал её ненавидящий крик в спину: «Не будет тебе в жизни счастья!..»

«Счастье viner’а – это горе luser’а [28]. Не нужно мне такого счастья… Это Слава твой ненаглядный, красавец писаный, родная кровь, всё для него! Вот истинный Гниенко, достойный продолжатель зэка-сифилитика дяди Юры и бабушки-дворянки Тамары Серафимовны. Выловили славу нашего рода в банановой “Канаде”, сняли с операционного стола, где сдавал донорскую почку за “обслуживание”, забросили на борт и выгрузили в родном катманду́. Мухудинова теперь в С. типографией заведует, пристроила аманта по соседству на станцию скорой помощи “старшим шофёром”. Дерьмо к дерьму липнет во всех местах…»

– Подъезжаем к «Меотиде». Кто-нибудь выходит?.. – рявкнул в салон водитель-призрак и все облегченно завздыхали.

«Случись что, этот из кабины бы выпрыгнул, а нас на корм незалiжным акулам…»

ЛАЗ, перетерев задней осью раздолбанные рытвины, вписался в поворот между двух заборов и едва не задел опасливые «Жигули», выскочившие из влажной паволоки сырого тумана.

– Гарно сгвалтовал…

– Фа́ковый водитель!..

Автобус в раскоряку объехал несколько подозрительных луж и ускорил ход.

– На рынке выходят?..

Притормозив у здания почты, машина остановилась. Из-под металлической крыши стали выскакивать пассажиры, подставляя лбы и затылки под барабанные палочки ливня. Салон стремительно пустел.

И тут его осенило.

«Успею!»

Внезапная мысль стряхнула с места. Захватив сумку, он стремительно поднялся и вслед за другими аутсайдерами выпрыгнул наружу. За спиной зашипели дверцы, автобус тронулся. Потом через полминуты притормозил, дверцы распахнулись ещё раз, но он уже спрятался в дрожащей туманной сырости. Задёргавшиеся в дверном проёме лица последних пассажиров не оставили ему выбора, и он резво зашагал по раскисшей тропинке, которая вилась параллельно шоссе.

«ЛАЗ», надрывно урча, помчался к последней остановке.

«А эти, почему не захотели мокнуть?.. Значит, им точно известно, что дойду до конечной остановки. Типография там недалеко… А чего, перекурят в панельном павильончике, дождутся ходока, и я сам приведу их в адрес. Им нужно накрыть подпольный репроцентр, только вот где, в каком коттедже… Значит, таки-засекли трафик с оголовка Воронцовской косы. Говорил я Мутнову, предупреждал: не гоняй мегабайтные файлы через Yandex напрямую с терминала в Килогорске через Полтаву в Донецк, Запорожье и Крым. Тем более из здания администрации, там локалка и так перегружена: четыре консоли и в каждой свитч на тридцать два хаба…

Нужно было в обход, через сервер в Польше… И протокол передачи данных не поменял, гад. Вот и не совпали стартовый и стоповый бит и разминулись с нужным маршрутизатором… А фамилию мою в сводке-поминальнике даже не заболду́ют, дадут простым светлым шрифтом… Так, неизвестный, найденный… Перестань, ещё не вечер!..»

Ледяной влажный ветер хаотически метался, опутывая всё вокруг колючей проволокой дождя, который безжалостно колол лицо. Беспорядочные, хлёсткие порывы гнали вперёд, и приходилось перебегать открытые пространства до самых деревьев, а потом идти пешком возле бесконечных оград, где легче было увернуться от гнущихся веток.

Слева тянулись заборы, чередовались базы отдыха, пансионаты, прибрежные виллы. Стараясь держаться поближе к сетке-рабице, которой были огорожены почти все территории, невидимый никому, он упрямо шагал рядом с обочиной обезлюдевшего шоссе. Через пару километров выложенная плитами дорога упиралась в частный сектор, и его постройки, вплотную подступавшие к старому Воронцовскому маяку, за которым начинался государственный природный заказник «Оголовок Воронцовской косы» – несколько гектаров лиманов в обрамлении камышовых зарослей.

Отшвырнув бессмысленный зонт с изломанными спицами, достал из сумки старую ветровку, обтянул ею взмокревшие голову и плечи, и ринулся навстречу неизвестности.

«Слева море, справа шоссе и переходить через него нельзя: шаг в сторону и увязну в камышовой гнили. Попробую проскочить мимо остановки, сигану в заказник и в камышах потеряюсь… Всё, закiнчена думка».

Шквалистый мокрый ветер кромсал в искрившемся мраке кроны лип и платанов, выдергивая из них увесистые ветки, с треском валившиеся под ноги. Скомканные надвигавшимся ужасом, гасли огоньки дач и коттеджей.

«А эти под козырьком иззябли небось, меня ожидаючи… Я-то разогрелся, двигаюсь хо́дко… Нет, ещё не все потеряно. Вон и монумент погибшим морякам, якоря надраенные…»

В расхристанной ветром промозглой мгле сверкнули багровые сигнальные огни: черный сумрак, фыркая неисправной выхлопной трубкой, медленно отползал от остановки. Отчаянно урчащий «ЛАЗ» набирал скорость, словно древний звездолет из далёкого будущего, решивший вырваться из зияющих тенет Железной звезды [29]… Героический шофер-невидимка уводил родной автобус подальше от оконечности косы, где приливная волна грозила смять машину-развалюху и оттащить её в камыши.

«К рынку успеет, припаркует за почтой, с торца, там крепкая кирпичная кладка. Перемычку не одолеет. До Воронцовска 23 кэмэ, а волна вот-вот накатит…»

Вымокший до нитки, убыстрил шаг, расплёскивая мутную слизь из промокших насквозь кроссовок.