Валерий Терехин - В огонь

Убаюкиваемый рельсовыми стуками, он вновь сопротивлялся нахлынувшей дремоте и вспоминал, анализировал, споря с самим собой и выделяя самое важное из того, что увидал здесь на этот раз.

«Если понадобится собрать массовку, чтоб выплеснулись люди за развал коммуналки, прогнившие канализационные стоки, отсутствие горячей воды, то пригодится ведренковский молодняк. Теперь флэш-мобом через трубки достанут каждого… К нам как-то в ОРЧ приезжал старший уполномоченный главного следственного управления при прокуратуре, инструктаж проводил, как-де спамеров выявлять и рассылку их через программы-антироботы стопорить, чтобы эсэмэски о месте протестного сбора застревали в прокси-серверах, или как их там. О, чёрт, опять у нас. Да всех давным-давно разогнали, и тебя выкинули первым без трудовой книжки. Вот и перебиваешься случайными заработками по “брежневским” местам…

…Это рядом, по соседству, в Запорожье шестьдесят лет назад тёртый начальник политуправления распущенной армии переквалифицировался в секретаря обкома партии и ленинским курсом сиганул в Москву. Там всех обвёл вокруг пальца, пораскидал, и занял кресло генсека, тогдашний российский престол… А из тебя карьерист скверный, а хакер ещё хуже. Да и вообще ты не получился: не стал таким как все, не гонялся за деньгами, читал запоем книжки, превозносил идеальное, отвергал реальное. Мрачно брёл по жизненному пути боец за правду, искал, искал долбанный идеал, набившую оскомину Лору Яроколову, и, простите за дешёвый каламбур, обрёл – не её, так другую, в виде обшарпанной москвички Милены Облезловой…

Может, вера в выдуманный идеал спасает?.. В ОРЧе ребята бились за правое дело: крушили наркотрафик, не давали житья скотам. За это их и посадили по сфабрикованному обвинению. ОРЧ распустили, а тебя даже к следственным мероприятиям не привлекли, взяли только письменные показания, мол, прикреплённый агент, мало ли вас тут ошивается вокруг РУБОПов, клянчит деньги не за что… Огласили приговор и вышвырнули на улицу, как в незабвенной “Истории обыкновенной американской рок-группы”, без единого цента, и некуда податься заике, из разряда неполноценных, социально ущемлённых. Поманила ручкой Моргунова, но Милена уже приютила и после каждого звонка начальницы устраивала сцену ревности…

Так каким боком мне приходится оргкомитет ЭрЭнЭрЭнПэ?.. Да так, подвернулась работа по “профессии”…

“Оргкомитет – прикрытие для мотиватора”, – так однажды разоткровенничался болтливый не в меру куратор. Мутнов не зря носится с командировками в ближнее зарубежье, клянчит финансирование очередного проекта под предлогом налаживания связей с соотечественниками. И с каждого перечисления снимает откат с блатной нефтянки, ездит в килогорскую администрацию, делится с искушённым кумом. С этого оргкомитета аппарат-технолог поимел внедорожник, новую квартиру в кредит, который уже выплатил, да ещё сына устроил в престижный вуз на коммерческий факультет, тоже не дёшево…

А Хорунжему чего надо? У него куча баб, но хочется из модельных агентств, а те подороже обходятся. И в Думу не мешало бы пролезть, пофорсить: сначала помощником, а там, глядишь, заваппаратом у председателя комитета по геополитике… У Нагибалова свои игры, на верхнем этаже: власть, международная известность, пресс-брифинги, столкновения амбиций и самолюбий, незримая война, где русский геополитик прозорлив и всегда побеждает мировую закулису, хотя бы интеллектуально… А пока что над ним висит надоевший Горозин, тоже чей-то сынок, ерепенится в Брюсселе и хочет взять НАТО на испуг. Тазулина, кстати, раздражает, полковника злит…

Зато ты хорош, ничего не скажешь: влачишь жизнь, в которой сам себя выдумал, агент 05-й… Неужели ничего не изменить? И вот так мотаться всю оставшуюся жизнь?.. Вроде да. Но за одним минусом: сегодня этой недружной братии ты нужен до зарезу. Ежели в Запорожье какой-нибудь винтик из механизма выскочит и ЗЕБРУК провалит протестные акции, они в златоглавой посыплются с треском, Тогда кураторы с Лубянки соберут новый синклит, а этих – на фиг…

Ладно, отсыпайся. Скоро, Белгород, тоже граница, но уже наша. Кто-нибудь разбудит…»

В день прибытия на Курском вокзале его никто не встречал, как и было условлено: незачем светиться после стольких передряг.

Выйдя из вагона, он уселся на ближайшую лавку, перевязал шнурки на кроссовках и осторожно оглянулся по сторонам.

«Чисто. Ни своих, ни чужих. А мобильник дома спрятал, под стиральной машиной, Милена пылесосила и наконец нашла… Небось, разрядился уже, потому и не кусают!»

Помассировав кулаками затёкшую измятую спину, он осторожно поднялся и стал пробираться к подземному входу в метро. Рядом проплывали вереницы тележек с тюками, вздрагивали и поскрипывали чемоданы на колесиках. Рюкзаки, порой, скрывавшие головы своих хозяев, будто качались в воздухе, забивая собой подземные поры изрезанного коммуникациями путейского подземелья.

«Кому звонить?» – этот вопрос обескуражил. Он мог, конечно, немедленно сообщить о благополучном возвращении в оргкомитет, и даже обязан был доложиться Хорунжему, который дал деньги на поездку, или хотя бы сообщить Мутнову о фиаско с инвойсами, подтвердить словесно благополучно дошедшее письмо. Но, помешкав у таксофона, набрал номер полковника.

– Слушаю… – глухой низкий голос отозвался, как эхо необъявленной Третьей мировой, которую они проиграли вместе, но он в звании младшего сержанта ПрикВо, а Нагибалов – полковника ПрибВО [46].

– С-сид-доров…

– Откуда ты, Ваня?.. Ты в Москве?

– Д-д-до-к-к-л-лады-ды-ва-ва-ю из-из м-метро…

– Понял. Жду через час на прежнем месте.

Ноги, затёкшие после суточных валяний на плацкартной полке, слушались плохо, но все равно в подземку вбежал вовремя и пыльный гулкий поезд помчал его на другой край Москвы.

«Главное не прогадать и не опоздать… Готовиться к разговору? Нет, просто отдать всё, что привез, молчать и слушать, что скажут… И здесь надо успеть: там от метро троллейбусы через двадцать минут. Нагибалов не ждёт».

Оставались полминуты до условленного времени, когда он, вываренный в душной влажной жаре, выпрыгнул из дёрганного троллейбуса и заспешил к беседкам в сквере у новостроек.

Где-то сверху солнце кромсало торфяной дым, жарило на вертелах лучей подмасленный газовой копотью пепел, и посыпа́ло им спальные районы бесконечного мегаполиса. Лёгкие потихоньку загружались горелой пылью, слипавшейся в ноздрях и затруднявшей дыхание.

Грузный Нагибалов взметнул руку в римском приветствии и наградил братским рукопожатием.