Валерий Терехин - В огонь

Перед глазами возникли увешанные сумками сограждане, отчаянно скользившие по оледеневшему настилу с раскуроченного бетонного остова. Ремонт затеяли перед выборами, чтобы просушить подмоченный годовой баланс. Новоизбранный горсовет разбазаривание пресёк, и вместо покупки лестничных маршей перевёл все средства в зарплатный фонд мэрии. Теперь там отрывались по полной. Не отвечая на гневные письма горожан, копавшихся в мусоре, не поднимая трубки беспрерывно трезвонивших телефонов, «советники», «консультанты» и «эксперты» с утра до вечера забивали «козла», резались в преферанс, накалывали друг друга в покер и не просыхали. Осиротелая платформа потихоньку разваливалась, с бетонных опор отколупывались цементные шматки. Порубленная отбойниками на три островка, с которых ловкачи запрыгивали в тамбур и подсаживали подруг, истасканная ветрами, дождями и тысячами ног, осталась она одна – последняя пристань, связывавшая моножителей с постиндустриальной жизнью…

Он шагал вперевалку, бережно укладывая подошвы ботинок в ледяные скаты чужих оттепельных следов. Себе покоя не давал, просчитывал потенциальную аудиторию.

«Ежели донесу груз и не свалюсь, получите творческую встречу, проставите галочку. Три пачки с тиража не шутка. И боль в позвоночнике на целую неделю, когда шатает с утра до вечера в офисе. В литературе нынче побеждают жлобы, выносливые, способные донести книги до читателей, то бишь, тех, кто ещё хоть что-то читает, кого в Москве уже не сыщешь: полметро с планшетами, спят на ходу. Это мой личный фирменный фитнес с заплечным мешком – тест на выносливость для бывшего советского рок-гитариста (экс-“Имярек”), которого угораздило дожить до эпохи модернизации и реформы Жэ[и]Кэ[о]Ха[а].

Дошёл, понимаешь, до библиотечного рейхстага, где всё обвалилось после коммунального штурма, донёс колонки, пачки треклятые, вышел на сцену с гитарой-женой, как говаривал Хэндрикс, завёл баб, раздал патроны – книги опостылевшие – тем, кто их не выбросит…»

Когда вспомнил про эту часть массовки, дёрнулось сердце. По выходным библиотекарш из филиалов сгоняли на тематические мероприятия, чтобы отчитаться о посещаемости. Бывало, самих читателей набиралось меньше, чем пальцев на ладони. С заезжим бумагомарателем напичканные евтушенковщиной матёрые «шестидесятницы» не церемонились: задавали вопросы с подковырками, ловили на слове и задевали в ответ, вечно чем-то недовольные.

Он ускорил шаг.

«Не дрейфь, рок-писатель. Встретит тебя полный зал: ты пишешь про то, что хоть кому-то интересно. Будут слушать забытых провозвестников тяжёлого рока, а потом ты вывернешь наизнанку общеписательское исподнее, выдашь инсайдерскую информация о тайнах “левых” и “правых”, прикормленных хелемским конгломератом или серой конторой… Куда денутся, выслушают, городок-то на отшибе, кто, окромя тебя, сюда попрётся? Модняки-либералы о существовании этого захолустья ведать не ведают, писатели-патриоты тоже не сунутся, потому что нищие и нечем платить за билет…»

Месяц назад отправился в турне по соседней области. Тамошняя завотделом культуры и спорта областной администрации, только-только сошедшая с конькобежной дорожки, ратуя за креатив, поставила бедных библиотекарш на ролики и погнала в городской парк. И разъезжали престарелые одинокие девушки кто как мог, выворачивая тазобедренные суставы, раздавали приглашения на всероссийскую библионочь с театром и местными поэтессами. Но всё равно никто не пришел. Выручил он, приволокший неподъёмный рюкзак и вовремя запустивший свою рок-волынку. И когда к двадцати «филиальным» библиотекаршам и пяти регулярным пенсионерам прибавилась дюжина отвязных юнцов и девиц, приманенных звуками Deep Purple и Cream, а потом в «районке» тиснули восторженную рецензию на четверть полосы с фотографией и отзывами новых читателей, впервые в жизни раскрывших книгу, понял, что победил всех: и себя, дотащившего груз по назначению и проулыбавшегося сквозь боль сколько надо, и московских недоброжелателей, так редко его публиковавших. И не беда, что на обратном пути корчился в электричке, охлопывая кулаками сведённый судорогой позвоночный нерв.

«Сегодня опять придётся нести околесицу про тех, кто в мире ином отдыхает от нерастраченных мегаваттов. Взбудоражу пипл сказом про то, как распадался-разлагался некий супер-ансамбль. Мол, одолела депрессия вокалиста N и покончил мальчик жизнь самоубийством… Потом сошёл с круга и скончался от передозировки наркотиков бывалый бас-гитарист NN… Вот и ударник NNN, ветеран рок-музыки, напившись, погиб в автокатастрофе… И только лидер-гитарист NNNN, основатель и бессменный участник легендарных энэнэшников верен своей мечте, ведь он знает как надо умирать! Набрал для записи нового альбома молодых перспективных музыкантов и на радость поклонников отправился на гастроли, где пообещал окочуриться прямо на сцене, а всё жив, в мир иной не собирается и бабло ему на счёт сыплется с миллионных распродаж со всех континентов за себя и за того (тьфу!) тех парней…»

Он тоскливо уставился на неумолимо приближавшийся фасад типовой двухэтажки.

«С КИНовским пойлом сюда ни-ни. Нужно держать марку и привозить пузырь за тысячу, Hennesy, скажем, чтоб оценили твои “визитные карточки”… Тебя и так в Славяноволжске развели как лоха. После встречи милые поклонницы, упакованные в бутиках, захотели посидеть в лучшем ресторане города… А потом я рылся в кошельке и выкладывал пропахшие свинцом купюры из типографского банкомата за шашлыки и стейки для каждой по полторы тысячи, а еще терамису и салаты… ползарплаты, весь аванс с гаком угрохал!.. А чирлидерши невинно улыбались. Поди, нужна им современная русская проза…

А в Лесоваряжске брякнул сгоряча, что местная звезда Макар Гэбэбин никогда не станет нобелевским лауреатом. А потом разгневанная братва провожала до автовокзала и пырнула на остановке…»

Раздраженно протопал к парадному подъезду. Он приучил себя приезжать на собственные презентации загодя, чтобы заранее прогнать программу с очередной библиодамой, знакомой с DVD-плеерами, носящей в сумочке флэшки и различающей форматы MP3 и MPEG.

Ввалившись из последних сил в холл, извлёк из нагрудного кармана мобильник и доложился о явке в срок. Охранник коммерческого музея, устроенного на втором этаже и кормившего библиотеку, равнодушно взирал. Вскоре по лестнице эффектно сошла молодящаяся директриса. По ступенькам вслед за ней поднимался через силу и только наверху избавился от тягостной ноши.

«Уйдите, проклятые книги, я вас не носил никогда!»

Экспозиционный зал оказался единственным свободным углом музея, всё остальное пространство было заставлено стеклянными витринами, в глубине которых поблескивали коллекционные соусницы. Пока струился бестолковый разговор, выжидал и, улучив момент, поинтересовался, когда же соизволит прийти исполнительница, с которой требовалось отрепетировать вечер.