Павел Бессонов - Повести (сборник)

– Я оставлю вам на всякий случай свои координаты. Возможно, в чём-то могу помочь.

– Спасибо, – почти шёпотом благодарит Леночка, пряча визитку в сумочку.

– До свидания! – улыбнувшись, мужчина мягко трогает иномарку. В конце концов, думает Леночка, идея с обручением оправдала себя. Может быть, этот мужчина будет ей если не мужем, то спонсором, или возьмёт на работу к себе секретаршей…

Второй год живёт Стас у деда Семена и бабки Кати, родителей его матери, скончавшейся два года назад. Остался Стас с отцом, и только стал привыкать так жить, как отец женился. Высокая ростом, красивая женщина, и – злая. Виктория Владимировна. С ней пришёл жить её сын, Володька, одногодок Стаса. С Володькой Стас подружился, а Викторию возненавидел. За что? За многое. Не помоет за собой посуду Володька – Виктория не заметит, не помоет Стас – отчитает, обзовёт лентяем, грязнулей и добавит всегда: «Весь в отца!». Пошлёт Володьку в магазин за хлебом, а он и мороженое для себя купит, а она ему: «Не простудись, золотко!» а за Стасом всё до копейки подсчитает и обязательно недосчитается. И это её постоянное: «Весь в отца!»

За отца Стас её и возненавидел.

На семнадцатилетие отец подарил Стасу фотоаппарат. Маленький, плоский, со вспышкой. А у Володьки фотоаппарат уже был. Ему подарил сожитель Виктории, Толик. Щёлкнул Стас деда с бабой и отложил фотоаппарат – готовился к вступительным экзаменам в Университет. Виктория, узнав о подарке, сказала с насмешкой: «Нащёлкает чего попало, фотолюбитель!»

К отцу Стас приходил редко, и всегда в те дни, когда Виктория была на работе. Когда узнал, что отец лёг в больницу на обследование, ходить перестал.

Специально этот разговор Стас не подслушивал. Просто перегородка между его комнатой и горницей, большой комнатой в доме деда, была из гипсокартона. Диванчик, с которого дидуси смотрят телепрограммы, вплотную к стене. Сидя они всегда тихо, иногда лишь обсудят цены в магазинах и на рынке, о прибавках к пенсии вспомнят, о подорожании электричества… Это всё для Стаса как фон, не более, а тут речь шла о другом.

– Пётр опять в больницу лёг, прихватил его Чернобыль.

Как всегда, новости принесла баба Катя.

– Ну и шо? Подлечат его – и ладно…

Дед Семён был оптимист, врачам не верил и лечился народными средствами, составлял растирки и настойки на самогоне, какой ему поставлял специалист по этому делу кум Спиридон.

– Подлечат-то подлечат, вот стерва опять за старое взялась…

Бабка что-то узнала о Виктории, которую она по-другому и не называла.

– Кто это тебе натрепался? – Дед не спешил согласиться, да и не хотел отрываться от экрана.

– Да ты, старый, только послушай! Это твоего дружка покойного, царство ему небесное, Степанова вдова сказала. Да ты её знаешь! Варька…

Баба Катя понизила голос, но Стас уже приник ухом к известной ему передающей точке, электрической розетке.

– Варька своими глазами видела, как Виктория прямо с работы села в зелёного «Жигуля» врача ихней поликлиники. Очкастый такой, и путём не побритый.

– Это счас модно, – дед хихикнул, – молодой, значит.

– Ну да! Она молодыми дюже интересуется…

Бабка замолчала, а музыка стала громче – дед опять переключил своё внимание на очередное телешоу. Обида за отца кольнула Стаса. Он не пойдёт в больницу, не станет пересказывать отцу то, что одна бабка другой наговорила. Тут нужны факты… факты. Фотоаппарат может предоставить факты. Не «что попало» будет фотографировать Стас.

Он достал фотоаппарат из стола, нашёл инструкцию и углубился в чтение. На счётчике кадров цифра «3», кадров ещё много. Аппарат будет в кармане. Стас представил, как он скрытно фиксирует поступки ненавистной Виктории, изобличающие её в измене.

Стасу нравилось жить здесь, в старом доме, окружённом фруктовыми деревьями, с комнатами прохладными летом в самую жару и тёплыми зимой. Это будет его дом, потому что он единственный наследник. Младший брат умершей матери погиб в Афганистане, не успел завести семью. О нём осталась память в виде нескольких школьных фотографий и одной оттуда, из той непонятной чужой войны. Стоит его дядя с двумя друзьями, обнимающими его за плечи как в танце «сертаки». «Вот этот парень из Москвы, а другой, узкоглазый, из Сибири», – говорила бабка Катя, показывая ему снимки. «Похож ты, Стасик, на Дениса…».

То, что у отца осталась просторная трёхкомнатная квартира, Стаса не волновало, и он был согласен из неё выписаться и прописаться к деду.

Как-то, когда он был в гостях у отца, Виктория накрыла праздничный стол, объяснив это именинами главы семьи, была необыкновенно ласкова и поддакивала рассуждениям отца по поводу прописки у деда.

– Ты понимаешь, – говорил отец, – случись что, наследовать дом для тебе будет большая волокита, а тут получишь наследство сразу…

– Да-да, Стасик, – Виктория щурила серые глаза, изображая расположение к Стасу, – бюрократия наша замучает…

Она подкладывала сладости в тарелку Стаса, пододвигала вазы с фруктами.

– Ты, Стасик, приходи с паспортом, когда я или папа будем дома, сходим и всё оформим.

Отец, захмелев, слушая Викторию, согласно кивал головой.

Услышав от Стаса подробности разговора о прописке, бабка Катя всплеснула руками:

– Это стервы затея! Видит, что Пётр не долго протянет, хочет избавиться от тебя и всю квартиру оттяпать! Отцу твоему по его болезни пить нельзя, а она ему, небось, водку всё подливала. Вот, помяни моё слово, опять он попадёт в больницу.

– Ты, Стас, скажи отцу своему, что я прописывать тебя не буду. Я тебя в завещание написал, как наследника. В той квартире свою долю не упускай, пригодится.

Стукнув кулаком по столу, дед помолчал.

– А лучше, если бы Пётр развёлся с этой, прости господи….

Стас и не думал перечить деду. Долго в ту квартиру не ходил. Отец действительно лёг на обследование. Права оказалась бабка Катя.

Виктория поняла, что мальчишка не будет выписываться, и что это его настроила бабка Катя, разрушив её планы.

Третий год жизни с Петром был уже невыносим для Виктории. Три года тому назад, когда невзрачный, не старый ещё мужчина стал настойчиво добиваться её внимания, она сначала отшучивалась, улыбаясь как и всем больным, приходящим в регистратуру, а потом, познакомившись с его судьбой – а заодно и с его медицинской книжкой, – сделала для себя некий вывод. К тому же, врач-онколог, близкий её знакомый, то ли ошибочно, то ли специально, чтобы отпугнуть Викторию от соперника, сказал, что жить этому чахлику не более года осталось, и тем самым подтолкнул Викторию к «плану-перехвату». Виктория согласилась сходить с Петром в кино, потом посидела с ним в кафе, потом побывала у него дома. Когда увидела ухоженную квартиру, добротную мебель, решила бесповоротно: будет Пётр её. Стала законной женой и владелицей квартиры, если бы не это отродье, Стас.