Павел Бессонов - Провинция (сборник)

Людка не заставила долго себя уговаривать, и сразу согласилась пойти в гости к Николаю. Ещё бы! Она ждала приглашения.

Вот он, тот дом, в котором она должна жить! Должна и будет! Малая Конюшенная выходит прямо к Казанскому собору, раскинувшему два крыла своих колоннад по другую сторону Невского. Перед каждой колоннадой у тротуара стоят бронзовые фигуры двух главных героев Первой Отечественной войны 1812 года – Кутузов и Багратион.

Жить в таком доме! Ради этого можно пойти на многое. Например, женить на себе этого простоватого Колю. Он влюблён в неё до потери пульса, это ей ясно.

Вот и квартира. Большая: три комнаты и гостиная. Высокие потолки, паркет. Конечно, паркет скрипит, обои давно не переклеивались. старая мебель. Но мебель из целого дерева. Это раритет!

А вот и сама хозяйка, тётя Женя. Соответствует рассказу Николая, но не такая уж добрая, с цепким взглядом голубеньких глазок.

– Здравствуйте, здравствуйте, девушка! Проходите. Прямо по коридору ванная, туалет. Проходите…

В гостиной развернут почти праздничный стол. Варенье в двух банках, разных сортов, мёд, привезённый с Урала. Чайные чашки с блюдцами тонкого фарфора, с готическими надписями, пузатый чайник на резной подставке.

– Николай, управляйся с чайником. А вы, Людмила, берите печенье, пустую воду гонять не стоит.

Николай сидит напротив Людмилы, молча разливает чай, подвигает вазочку с печеньем. Вообще молчит. Как в рот воды набрал. Тётю свою явно боится.

– Вы, Людмила, мне Николай сказал. из Псковщины? У нас в Петербурге псковских скобарями называют, не знаю, это слово похвальное или ругательное, извините. Вы в маму такая красавица или в папу? Псковские, как правило, все белёсые, как и наши уральские, а вы… И брат у вас младший смуглый, вы говорите? Интересно!..

«Вот это тётя! Вопросы задаёт как для анкеты. Ну что ж, отвечу. Папа – тракторист, ударник труда. Мама доярка-рекордсменка. Дед, мамин отец, партизан бывший. Не у Ковпака был, в отряде поменьше. Медалью награждён. Бабка тоже награждена. Кашеварила в отряде. А глазки тётки так и сверлят. Ну вот, чай выпит, пора уходить. С тётей надо подружиться. Можно мёду псковского передать, или грибков сушёных».

– До свидания, Людмила! Всего доброго… – и шаркает тапочками в свою комнату. Никакого: «Приходите ещё» или «Рада была познакомиться».

Сойдя со ступеней подъезда, Людка остановилась и, обхватив Николая, притянула к себе.

– Ну, теперь говорить можешь?

– Я молчал для того, чтобы дать тебе с тётей пообщаться.

– Этот допрос ты называешь общением?

– Тётя у меня такая! Но не это главное. Главное, по-моему, в том, что вчера вечером тётя сообщила, что меня пропишет. И завещает мне всё имущество.

– И квартиру тоже? – стараясь не выдать радость, безразлично спросила Людка.

– Конечно! Наследников-то у неё, кроме отца моего, нет.

«Отлично, отлично, отлично! Теперь не спугнуть мальчика, подпустить его поближе надо… Обнадёжить…». Людка позволила Николаю поцеловать себя в щёку.

– Иди к тёте. Сейчас она тебе своё впечатление расскажет. Вот мне бы подслушать! Пока! Я тебе позвоню…

Она пошла к Невскому. Шагов через пять оглянулась, уверенная, что Николай ещё не ушёл, и послала ему воздушный поцелуй.

Настроение у неё было отличное. Всё шло как нельзя лучше, Да и Николай не какой-то тупой провинциал, грубоватость ему даже идёт. В общем, мужик, с каким можно быть рядом. Любовь? Ну, какая там любовь! В шестнадцать что-то загорелось, когда за Вадимом на новеньком БМВ приехал его папа из Ленинграда. Вот это мужчина! Сводила его в березняк, показала грибные места… Константин Викторович… Костя… А в общем-то все мужчины одинаковые во всём, кроме счёта в банке.

– Интересная у тебя подружка, Николай. Она что, не русская? Глаза как у чеченки или армянки. Есть у неё что-то кавказское. Ты потихоньку уточни, разговори её. О своей родне, обо мне, ты, небось, всё выложил? Очень твоя подружка боевая, – тётя внимательно смотрит на племянника.

А племянник видит, что тётя Женя не одобряет Людку, хочет знать о ней всё. А он сам знает о ней что-либо кроме того, что она очень красива?

Звонок мобильника прозвучал точно в перерыве между лекциями. Ну конечно, это Мила.

– Коля, привет! Это я, уже соскучилась. После третьей пары жду на остановке…

– Да, да! – голос Николая срывается от радости… А Людмила уже закончила разговор. Николай, улыбаясь, смотрит на замолкший мобильник. Он готов хоть сейчас бежать на встречу, но ещё долгие минуты лекции…

Слушая спокойный голос профессора, Николай и сам успокаивается и даже усмехается в свой адрес. Никуда она не денется, эта чеченка!

Вот и она. С новой причёской. Когда успела только? Или праздник какой-то?

Мила сияет улыбкой. Берёт Николая за руки, прижимается всем телом.

– У меня идея показать тебе, как я живу. Для сравнения. Я живу с подругой. Пошли? Здесь недалеко.

Она ведёт Николая за руку. Здание общежития её института – пятиэтажное невзрачное строение с облупленной штукатуркой стен. Одни окна, несмотря на холод, настежь, и оттуда рвётся громкая музыка – отдыхает народ, другие закрыты наглухо – видимо, занимаются. Дежурная при входе не поднимает головы, что-то читает. Николай такой же студент, их всех не упомнишь.

В комнате девичье убранство. Кровати за ширмами, стол, стулья, шкаф. На полу тканый из разноцветных ленточек узкий ковёр – дорожка.

– Раздевайся. Туфли снимай, – куртку Николая Люда убирает на вешалку, прикрытую шторкой. Туда и свою лёгкую курточку. Она остаётся в джинсах и ажурной кофточке.

– Чай, кофе? – Она смеётся и достаёт из шкафа бутылку кагора. – Это для знакомства. Не против?

На столе появляется ещё коробка печенья, конфеты в вазочке.

– Валька моя, наверное, в библиотеке. Всерьёз учится девочка.

Николай, ошеломлённый бурным натиском Милы, только успевает поддакнуть или кивнуть головой в знак согласия. Людмила вся в движении, поправляет причёску, сверкает глазищами, улыбается.

– Садись к столу. Бутылку мы эту начали прошлый раз, принесли парни из нашей группы. – она разливает вино по стаканам.

– Уютно тут у вас, – не зная, с чего начать разговор, Николай оглядывает комнату. – Вы и цветы разводите.

– Этим Валька занимается… Давай выпьем за встречу, за нас!

Сделав глоток, Людка смотрит в упор на смущающегося Николая. Её чёрные глаза словно гипнотизируют парня. Он опускает голову, не выдерживая её взгляда, опять оглядывает стены комнаты. Под стеклом в металлической окантовке цветные репродукции. Букет сирени в вазе с одной стороны, с другой – морское сражение.

Заметив внимание Николая к картинам, Людка поясняет:

– Айвазовский. Это моя картинка. Цветочки в вазочках не по мне. Это опять Валькина любовь. По мне, плитка шоколада лучше букетика. – и она смеётся.