Павел Бессонов - Провинция (сборник)

К ужину на следующий день тётя Женя вышла, кутаясь в пуховую шаль.

– Морозит меня что-то. С утра лекарство новое приняла, сердце не беспокоит, это уже хорошо. Во сне наш посёлок видела. Светлый такой, заснеженный. К чему бы это? Хорошо там!

«Вот и тётя, сколько лет в Питере, а не срослась здесь, это точно… Серый город, не светлый…»

– Как у тебя учёба? Не запускаешь?

– Нет, успеваю по всем предметам.

– А я собиралась сегодня встретиться с адвокатом, решить с твоей пропиской. Завещание хотела написать. Не смогла. Слабость одолела. Ничего! Спать лягу пораньше, завтра с утра всё сделаю.

Она тяжело поднялась со стула и, шаркая тапочками по паркету, пошла к себе. Николай услышал, как резко скрипнули пружины её кровати. Словно тётя не присела осторожно, как всегда, а свалилась. «Устала она, конечно…», – подумал Николай, и мысли его переключились на Людмилу, какую не видел почти неделю. Память вернула его в общежитие подруги. Гибкое тело, прильнувшее к нему, впившиеся в спину пальцы…

Обычно утром Николай слышал шаги тёти, иногда какое-то бормотание, звук сдвигаемого стула. Было тихо. На кухне засвистел чайник. Пол-ложки заварки, две ложки сахара, ломтик хлеба с тонким слоем масла – завтрак. На свист чайника на кухню часто выходила тётя. «Доброе утро» по-немецки и такой же по составу завтрак. В этот раз тётя не вышла. Проспала? От закравшейся тревоги отмахнулся. Устала вчера, сама же сказала.

Николай захлопнул дверь, сбежал по лестнице…

По дороге из института Николай ощущал какое-то беспокойство. Зайдя в квартиру и сбросив куртку, заглянул в комнату тёти, всё же надеясь, что ничего не случилось.

Тётя лежала одетая на кровати. Одна рука её свешивалась, другая словно сжимала грудь. Бледное лицо её с закрытыми глазами казалось помолодевшим, приоткрытый рот словно остановился на каком-то слове.

Первый раз в свои двадцать два года Николай встретился вот так со смертью близкого ему человека, с которым ещё только вчера разговаривал. Ужас обыденности ухода из жизни кольнул его сердце. Вот была тётя Женя – и её нет…

Милиция, судмедэксперт, понятые. Участковый, объяснивший Николаю его права не прописанного в квартире родственника, опечатывание дверей всех жилых комнат кроме его клетушки… Участковый, добрый дядька в чине капитана, разрешил под свою ответственность Николаю побыть два дня в квартире до решения его жилищных проблем. Потом квартиру опечатают до появления законных наследников.

Тётю похоронили в казённом гробу и Николаю сообщили все координаты захоронения.

На следующее утро Николай поехал в институт. Надо было устраиваться в общежитие. Проректор института по хозяйственной работе, грузный мужчина, по виду бывший военный, с лицом, «не обезображенным интеллигентностью», повертев в руках бумажку, выданную Николаю в отделении милиции, вернул с невозмутимым видом.

– На первом курсе учишься?

– Да.

– Мест нет и не предвидится. У меня на очереди со второго двое. Одна семейная пара ждёт. Оба студенты, между прочим.

– И что мне делать?

– Сними частную комнату. А лучше – женись на питерской девице, парень ты видный. – Проректор изобразил улыбку.

– Спасибо. – Николай попытался улыбнуться – не вышло. Оба варианта не подходили. Третий – забрать документы и вернуться домой.

Ещё с вечера Николай предупредил Людку, что хочет с ней встретиться, и она его обещала ждать в общежитии.

Людмила встретила Николая ослепительной улыбкой, сверканием глаз. Обняла, прижалась вся к нему, от и до. Валька отсутствовала, была на лекциях.

По Николаю прошла волна чувств, заглушившая все невзгоды. Он уже сидел за занавеской, а Людка вилась вокруг него.

Николаю было страшно начинать разговор, сообщать о смерти тёти Жени. А быстрые пальцы Людки уже расстёгивали пуговицы его рубашки.

– У меня неприятности. – наконец решился Николай.

– По математике пару получил? – Людка уже расстегнула пуговицы своей кофты и смуглые холмики груди глянули на Николая. – Какая неприятность, если я рядом с тобой, Колюня?

– С математикой порядок… – не в силах сдержаться, Николай привлёк Людку к себе.

– Тогда в чём дело? Валька не скоро придёт, дверь на ключе…

Приоткрытые губы Людки звали Николая.

– Тётя Женя умерла. Вчера похоронили…

– Ну и отлично! Пришла, значит, её пора, но мы-то живы, Коля!

Радостные возгласы Людмилы резанули слух Николая, и он разжал объятия, Людка откинулась на подушку.

– Я, Мила, теперь бомж. Прописки нет, завещания нет…

Людка резко выпрямилась и уставилась на Николая, гневно сдвину брови.

– Как же ты мог лопухнуться!

– И в общаге мне отказали. Мест нет…

– На лапу надо было положить этому твоему проректору!

– Нет у меня денег на лапу… Не знаю, что делать.

– Что делать? – Людка встала с кровати, откинула занавеску. – Ехать тебе надо в твой Засранск, или как там он называется. К маме и папе. Воздух там чище, люди глупее. – Людка хищно улыбнулась. – А вообще-то ты лопух, Коля. Сразу вывалил на меня свои беды. Я уже готова была… А ты!..

Людка присела на кровать рядом с Николаем, пригладила ему волосы.

– Могли бы с тобой покувыркаться. Не судьба! Гуд бай, мальчик Коля!

– Коробочку с лекарством, какую ты мне передала, судмедэксперт взял с собой. Пальчики проверять.

Людмила дёрнулась, испуганно глядя на Николая. Сделав паузу, он добавил:

– Не волнуйся. Я не сказал, что упаковку дала мне ты.

Николай даже улыбнулся. Ему уже было безразлично, как пойдут дальше события в Петербурге. Любовь, какую он вообразил, рухнула мгновенно и навсегда. Он заберёт в деканате свои документы, погуляет по Северной столице, посмотрит на «Невы державное теченье» – и уедет в свой Засранск, как презрительно назвала его родной посёлок охотница за пропиской. Посёлок готовится к главным праздникам, Рождеству Христову. Новому Году. Воздух там конечно, чистый, а люди добрее. Там Тася…

– А за меня, Коля, не волнуйся, – словно издалека доносится голос Людмилы. – Запасной вариант у меня есть. Меня уже приглашают в фотомодели. Квартира у фотохудожника, правда, не в центре, да и сам он ростом тебя пониже, и годами постарше, но на первый случай сойдёт…

В своей, пока ещё, комнате Николай сел к столу. Его достала головная боль, результат тяжёлого дня. Он стиснул ладонями виски, сожалея о том, что нет под рукой универсального лекарства – стакана вина.

За окном повисло сумрачное небо Большого города, из открытой форточки доносился непрерывный гул проносившихся по Главному проспекту машин. В этом городе он ощутил доброту и внимание родной тёти Жени, переболел влюблённостью. Всё это ушло, как проходит и всё в жизни. Остался холодный серый безразличный к нему Город. Он покинет его без сожаления, эту квартиру в старом доме с широкой лестницей и окнами на улицу с названием из далёкого прошлого. Он не будет учиться в старейшем техническом ВУЗе страны. Он вернётся в свой посёлок на главной железнодорожной магистрали России, к матери и отцу, к сестре Оле. Он будет работать там, и учиться заочно. Там он встретит свою любовь, там будут его дети. Его будут все знать в посёлке, а он тоже будет знать всех. Он уедет от миллионов людей, толкущихся здесь в транспорте, бегущих по улицам и проспектам, одиноких в этом многолюдье. Уедет, нисколько не сожалея, а даже радуясь, что Город забрал из его жизни всего полгода. Впереди ещё большая жизнь.