Кира Александрова - Отдавая – делай это легко

– Так вышло. У меня не было времени и сил тоже не осталось.

Даша мучилась в пробке и старалась изо всех сил не закрывать глаза. Она пела песни, проветривала салон, жевала конфеты, завалявшиеся в бардачке с Нового года, но ее все равно клонило в сон. Солнце пригревало через стекло, монотонное движение со скоростью пять километров в час укачивало, да еще из соседнего автомобиля струилась нудная однообразная музыка, какую используют психотерапевты для сеансов лечебного сна.

Проводя ночи в доме Томаша, она не чувствовала себя уставшей, наоборот, откуда только силы брались! Теперь же, когда Том пришел в себя, усталость обрушилась на нее, и, в конце концов, Даша решила сделать паузу и прогуляться. Она доползла до ближайшего поворота и припарковалась у магазина.

На воздухе оказалось гораздо жарче, чем в машине, даже намека не было на освежающий ветерок. Даша зашла в магазин, кондиционер с потолка окатил леденящим потоком. Она задрала разгоряченное лицо и постояла несколько секунд в проходе.

Витрина первого отдела прогибалась от изобилия всевозможных свеженьких пирожных: заварные, картошки, корзиночки, шоколадные бисквиты и песочные домики – объедение на любой вкус! Даша задумалась: интересно, какое пирожное может любить одиннадцатилетняя девочка? (Томаш рассказал о своей подопечной). Сама она в детстве обожала картошку, да еще с какими-нибудь украшалочками в виде грибочков или розочек. Но нынешних пирожных Даша давным-давно не пробовала, сначала нельзя было, потом и вовсе привыкла обходиться редкой конфеткой или кусочком шоколадки.

– Какие самые свежие? – Даша кивнула на сладкий рай.

– Все – сегодняшние, – продавщица буркнула в ответ, даже не посмотрев в ее сторону.

– Тогда две картошки, пожалуйста.

– Возьмите лучше корзиночки, они вкуснее, – женщина рылась под прилавком в поисках бумажных пакетиков.

– Я люблю картошку, – Даша засомневалась.

Крупное некрасивое лицо с широкими порами и жирным блеском вынырнуло из-под прилавка.

– В картошку просроченное печенье мешают, не советую, – грозный шепот прозвучал так убедительно, что Даша согласилась на корзиночки.

Когда она вышла на улицу, поток машин разрядился, и до интерната удалось добраться за считанные минуты.

– Здравствуйте, могу я увидеть Полину?

Женщина в очках осматривала Дашу с ног до головы, будто решала, стоит ли с ней вообще вести беседу. Взгляд задержался на пакете с пирожными.

– А вы, собственно, кто такая?

– Я подруга ее знакомого, Томаша.

– А он сам?

– Он… – Даша на ходу придумала объяснение. – Он заболел. Грипп, постельный режим.

– Угу, – женщина насупилась и отвернулась, барабаня под нос что-то типа «обещает-обещает, выполнять – не выполняет». – Максимка! – она вдруг поймала за руку невысокого белобрысого сорванца. – Сбегай за Полиной, скажи, что к ней пришли.

Максимка юркнул в дверь корпуса, как суслик в норку. Через несколько минут в дверях появилась худенькая, с короткой стрижкой девочка. Она застыла в проходе, оглядывая двор. Раз за разом тревожный взгляд возвращался к воротам и калитке, выискивая знакомый силуэт.

– Полина, – Даша пошла навстречу, – здравствуй, меня зовут…

– Знаю я, – девочка не выглядела приветливой, наоборот, в глазах читалось разочарование. – Чего сам-то не пришел?

– Томаш заболел.

– Подрался, что ли, опять?

– Да нет, на этот раз действительно заболел. Погуляем?

Девочка послушно брела рядом, без конца разглядывала под ногами камушки, замурованные в асфальт. Даша смотрела на нее – неуклюжая и тоненькая, как олененок, волосы с одной стороны длиннее, с другой – намного короче, странная прическа для девочки, а глаза – как у дикого зверька, бегают по сторонам, будто укрытие все время ищут, и колкие такие, недоверчивые.

– Я принесла тебе вкусняшки, держи, – Даша протянула сверток Полине.

Та взяла, заглянула внутрь, но как-то без интереса, будто в интернате их кормили сладостями с утра до вечера.

– Ты зачем пришла? – девочка ощетинилась и встала напротив Даши.

– Полина, я тебе не враг, – Даша хотела еще что-то сказать, но девочка перебила:

– Не отбирай его, у меня и так всех забрали – маму, папу и даже Дениса! А теперь еще ты появилась!

Даша оглянулась по сторонам. Дети бегали на другой стороне площадки.

– Полина, я не отбираю, я просто люблю, понимаешь? Я и сама не хотела, так вышло. Ты тоже его любишь, правда? Ну подумай сама, разве может кто-то заставить разлюбить, даже если сильно попросит, если прикажет?

Полина мотала головой.

– Нет, ты не понимаешь, ты вон какая красивая, волосы у тебя длинные, как у королевы! Платья, наверно, разные в шкафу висят, сережки в ушах сердечками с камушками белыми. А тебе все мало! Тебе и его подавай! А у меня ничего нет и никогда не было! Даже платья все чьи-то, я их просто донашиваю. Только одно было, фиолетовое, с бантом на спине и жемчужинами вот здесь, – она хлопала себя ладошкой в грудь, – мне его Денис подарил. Но оно уже мне мало, давно мало!

– Полина, послушай, Томаш тебя очень любит, он привязан к тебе. Ты первая появилась в его жизни, это ведь потом он со мной познакомился.

– Вот именно, и не лезь к нам, и без тебя хорошо!

Даша рассмеялась. Красивый смех из красивых уст добивал маленькую уязвленную душу. Полина развернулась и побежала обратно.

– Убирайся, слышишь, а то хуже будет! Хуже! – она прокричала у ворот интерната. Потом выбросила пакет с пирожными в урну. – Я люблю картошку, чтоб ты знала, а корзинки – ненавижу!

Бьянка собрала посуду со стола, собственная откровенность в разговоре с сыном разворошила память. Феликс. Крепкий черноволосый хирург по имени Феликс стал частью ее жизни, ее историей и довольно продолжительной. Она испытывала к нему странные чувства, в первую очередь – благодарность за смелость и решимость лечить Тома. Бьянка, не задумываясь, набирала его номер посреди ночи, и он вскакивал, говорил, утешал, рылся в медицинских справочниках и интернете, звонил своим коллегам в другие города, если не знал ответа сам, приезжал по первой просьбе. Почему же она не пустила его в свою жизнь? Губы вздрогнули, поминая обжигающие поцелуи той пьяной ночи, когда Томаш «упал» с лестницы. А ведь ей понравилось, черт возьми! Это был великолепный, стремительный и безумный секс. Она ничего подобного даже в молодости не испытывала!

– Спасибо, Феликс, ты настоящий друг, – Бьянка свалилась на диванчик. – Есть что-нибудь выпить?

– Ты не за рулем?

– Ну ты и зануда.

– Я думал, что хороший друг.

– Хороший друг и жуткий зануда, – руки до сих пор дрожали, и ей хотелось разбавить надоевший озноб спиртным. – Немного вина, ничего сверхъестественного!