Нодар Хатиашвили - Дьюри, или Когда арба перевернется

«…И потекли дни и месяцы, заполненные пустотой. Каждый день был похож на ранее прожитый. Трудно сказать, что мы делали. А к чему стремились – можно. Все мы стремились стать взрослыми, хотя и постоянно ругали их, но всё-таки подражали им на каждом шагу. Правда, одно дело – хотеть подражать кому-то в чём-то, и совершенно другое – начать и довести это до привычки. Для этого шага нужен случай, который подтолкнёт тебя.

Я хорошо помню, что курить я впервые попробовала в школьной уборной, где было столько старшеклассниц, что трудно было повернуться. Все курили. Я зашла по надобности, но так и не смогла дойти до места назначения. После первой затяжки я, очевидно, побледнела и у меня закружилась голова. Это всех привело в восторг, а я почувствовала себя униженной и тут же решила: больше никому не дам повода для смеха, хотя курить было противно.

Как-то раз иду я домой с двумя тяжёлыми кошёлками, нагружёнными провизией, и вижу на противоположной стороне улицы Марту, стоящую спиной ко мне и разговаривающую с какой-то девушкой. Я очень обрадовалась и решила подойти. Поток людей был настолько большим, что я не могла ни на шаг приблизиться к ней, но когда я увидела, что она собирается уйти, нерешительно позвала её. Марта сразу повернулась, одно мгновение посмотрела на меня серьёзно, потом, улыбаясь, направилась ко мне, да так, будто и не было людей, разделяющих нас. Подойдя ко мне, она спросила:

– Ты что стоишь?

Я почему-то вдруг почувствовала себя виноватой и только промямлила:

– Так много людей.

Она засмеялась и спросила меня:

– Ты где живёшь? Ждёшь, что найдётся, кто уступит? Не дождёшься! Не будь дурой, открой глаза! Смотри! – и она заставила меня присмотреться к прохожим. Постоянно восклицая:

– Смотри вот туда! указывая на всевозможные ситуации, когда уступали только тому, кто шёл напролом, не видя перед собой никого. Я готова была провалиться сквозь землю. Марта, белоручка, которая ничего не знала о жизни по сравнению со мной, учила меня.

Вначале мне показалось, что то, чему меня хотела научить Марта, выполнить проще простого, но, увы. Сколько я ни пыталась делать вид, что не замечаю идущих мне навстречу людей, свободно пройти мимо них мне не удавалось. Вечно я оказывалась помехой для пешеходов. Только спустя несколько месяцев тренировки я поняла, что уступят тебе дорогу прохожие только тогда, когда поймут, что ты никого не видишь и уступать дорогу никому не собираешься. Это оказалось не так просто, как мне поначалу думалось.

Чтобы пройти поперёк людского потока, словно нож в масле, надо было иметь такое душевное состояние, которое позволяет тебе садиться где попало, и как попало. Есть свой завтрак в окружении товарищей, не предлагая никому ни кусочка, и при этом чувствовать все его вкусовые особенности, целоваться в самых людных местах и получать удовольствие и т. д.

К этому выводу я пришла, конечно, не сразу. Помню, как-то раз, Марта тащила меня за руку поперёк потока людей. Мешала людям я, а не Марта, хотя она держала меня за руку и волокла за собой. Я так устала от напряжения, что в душе проклинала выигранные секунды, тем более что мы никуда не спешили. Тогда у меня в душе остался неприятный осадок, будто я кого-то обокрала или обхамила.

Я прекрасно понимала, что мне надо было пристать куда-то. Дома у меня уже не было, и не только потому, что меня там не хотели видеть, а потому, что я его ненавидела. А тот мир, в который я попала, хоть мне и не нравился, но притягивал своей новизной и простотой отношений. Среди подруг и знакомых Марта была хоть и глупа как гусыня, но всё-таки она была довольно мирным существом, в котором было хотя бы несколько сдерживающих центров, кроме неуёмного желания – хочу.

Однажды мы слонялись с Мартой по городу и случайно остановились возле большой афиши ежегодной цветочной ярмарки. Афиша была так же, как и в тот раз, цветная, броская, но я тогда не почувствовала ничего, кроме желания поскорее уйти от неё подальше.

– Хочешь, поедем на выставку? – поворачиваясь ко мне, спросила Марта. Я так решительно отказалась, что Марта сразу перевела разговор на другую тему. Однако при прощании она всё же спросила меня:

– Почему ты так покраснела? Ты что, воруешь цветы?

Что я ей могла тогда ответить? Врать не хотелось, а правду я никак не могла сказать, не хотелось обижать. А понять меня Марта не смогла бы ни за что на свете.

Я знала, что всему на свете приходит конец, и моей вольной жизни тоже, но не была готова к переменам. Один ненастный день загнал меня довольно рано домой. И вдруг я не застала Ицу дома. От страха, что всё возвращается, я выбежала на улицу. В этот день мне некуда было идти. Я пошаталась по улицам, продрогла и вернулась домой. Ица была дома и возилась с Яном, который улыбался ей. Только сейчас я обратила внимание, как он похорошел и вырос. Мне даже захотелось с ним поиграть. Впервые за многие месяцы я вдруг почувствовала, что рады моему приходу. Ица даже спросила меня, где я была, и даже заметила, что я совершенно замёрзла, и предложила выпить горячего чаю. Пока я играла с Яно, Ица приготовила чай, накрыла на стол и, напоив меня прекрасным чаем с малиновым вареньем, моим любимым, даже поцеловала меня в самую макушку. Я просто растаяла. Я не понимала, почему вдруг такие нежности, но была рада, я соскучилась по вниманию, заботе и всему, что называется… ну, как это там… по простым человеческим отношениям.

Две недели длилась идиллия. Всё это время я уже спешила домой сразу после школы, и каждый раз Ица одаривала меня разными знаками внимания. Ица была неистощима на знаки внимания, и я впервые увидела, как много вещей, оказывается, мне нравятся. И как мы обе были рады, я её подаркам и вниманию, она – моей реакции. За это короткое время я поняла, как немного усилий надо предпринять людям, чтобы доставить радость другому человеку, но никак не могла понять, почему она так раньше не поступала? Ведь и она вся светилась от моей реакции, а порой даже больше меня? Долго над этим думать у меня не хватало терпения, и я решила поступать так же. Это оказалось не так уж просто. У меня не было денег для больших подарков, которые могут доставить всем удовольствие, а маленькие подарки могут доставить удовольствие только тем, для кого это не пустяк. Однако при этом очень важно знать, кому и что преподносить. К своему удивлению, я абсолютно не знала свою мать, ни её привычек, ни её вкуса. А на то, чем она пользовалась: перчатки, шляпки, духи и так далее, у меня не было денег. Несколько дней я обдумывала, чтобы сделать для мамы приятное, но так и не смогла ничего придумать. Тщетность своих усилий я объясняла полным непониманием и незнанием своих родителей, но так как потребность испытать чувства, которые так естественны были в этой прекрасной женщине, была непреодолима, я решила сделать сюрприз Марте. Кого-кого, но её, мне казалось, я хорошо знала. В тот день мама подарила мне коробочку конфет „Raffaello“. Конфет было всего три штучки, но они были красиво упакованы и выглядели аппетитно. Эти конфеты мне тоже нравились, как и Марте, и я решила съесть только одну, а оставшиеся съесть с Мартой. Вечером, страдая от желания съесть и вторую, я решила, что за подарок, если я стану есть его вместе с Мартой. Надо было тогда дарить две. А две дарить не хотелось. Во-первых, в коробочке не дашь, сразу видно, что я уже одну съела, а во-вторых, я не была уверена, что Марта предложит мне попробовать другую. Поэтому я съела её сама.