Борис Алексеев - Ищите интонацию. Сборник коротких рассказов

Когда я пошёл домой, я посмотрел на часы – было начало восьмого. В 19.50 по первому каналу начинается ток-шоу «Пусть говорят» Андрея Малахова. Мне приходилось несколько раз смотреть эти передачи, и я никак не мог понять, почему нормальные люди вдруг срываются на крик, брань. Андрюша пытается их развести, но они, как кошки, опять вгрызаются друг в друга, да так, что святых выноси! «Ох, неспроста это!» – подумал я тогда.

Видимо, бес торопился в Останкино на телепередачу и хотел всё поскорее закончить. Он даже не убедился в «благополучном» окончании дела и не сделал обязательный в таких случаях контрольный выстрел.

Когда я воскрес из завалов снега, мой мучитель уже умчался, ветер прекратился, и я без новых приключений дошёл до дома.

Вот оно, оказывается, что…

Когда мне открылся смысл случившегося, сердце моё затрепетало от радости и умиления. Я обнял и нежно поцеловал мою любимую женщину. А на её шутливый вопрос: «Что случилось?» искренне попросил прощение.

P.S.

Вы не поверите!

Только что, когда я перечитывал текст и исправлял строчные ляпы, моё ухо обожгла оттаявшая наконец снежинка. Да-да, та самая, которая нашёптывала в пути: «Присядь, Толян…»

Отпустил-таки бес!

О взаимоотношениях трёх разумных стихий – человека, моря и берега – можно говорить и писать бесконечно.

…Волна выкатилась из моря и поползла, как раздувшаяся от гнева кобра, к ногам человека.

– Ух ты, – встрепенулся человек, робея перед набегающей горизонтальной массой.

– Не боись! – выдохнула волна, не дотянув до человеческих пят каких – то полтора метра.

Или, например, так:

Огромная волна вспенилась вдалеке и грузно перекатывается через пороги. Кажется, остановить её невозможно! Минуту спустя, потеряв сакральную связь с материнской глубиной моря, она мелеет и покорно приплёскивает песчаную отмель нежнее пеночки утреннего кофе.

– Эх-х-х-не-выш-ш-шло… – выдыхает волна и пятится назад.

(Кстати, вы замечали, как вслед за убегающей волной пятится по песку её мокрая тень?)

Берег торжествует победу, искрясь на солнце миллиардами песчинок, которые только что едва не превратились в морское дно. Но торжество берега не долгое. Вот уже следующая волна клокочет бурунами: «У-у-у-меня-получится!» и так же, как её предшественница, стремится отвоевать полоску прибрежной отмели. Но и её ждёт разочарование. И снова ненадолго торжествует берег.

Хозяин моря царь Окиян поглядывает из коралловых глубин на одиозные усилия волнистой ряби и хранит олимпийское спокойствие. Он знает: вода по капле точит всякий камень, а уж волн-то в Его «сундуках» достаточно!

Вот потеха! Волны одна за другой ползут на берег, как маленькие карапузы, перебирая под собой пухлыми пенистыми лапками, а мать, натянув полозки, с улыбкой возвращает их обратно.

Море всегда возвращает волну, чтобы не случилось беды. Оно знает: стоит волне заглядеться на берег секундой дольше, миллионы крохотных песчинок, как стая голодных пираний, набрасываются на пенистую шалунью и безжалостно её поедают. А потом, сытые и довольные, они, искрясь на солнце, смыкают мокрые животики так плотно, что хоть бегай, хоть катайся на велосипеде – не провалишься!

А теперь вспомним картину Айвазовского «9-ый вал».

О, это резвятся уже не милые карапузы, а «детишки» постарше. Они обучены всем премудростям морской охоты и своё не упустят. Даже мать-Море порой волнуется, глядя на потешные игры своих высоколобых умников. А шуму-то сколько! Бедный кораблик, как мячик для пляжного волейбола, то взлетает вверх, то стремительно падает вниз, и, кажется, вот-вот больно ударится о дно. Нет! Кто-то в затяжном прыжке вытаскивает верную свечу. И игра продолжается.

Но вот Ветер-ветрило повелевает небесному грому протрубить: «Довольно!» И на горячие головы разыгравшейся «детворы» проливаются накопившиеся в облаках материнские слёзы умиления.

Вы когда-нибудь видели море в грозу?

Штормовое брожение масс успокаивается, огромные валы мерно покачивают линию горизонта. И если чудом уцелел какой-нибудь кораблик, то капитан уже не читает молитву о спасении на водах, а, раскурив трубку, велит юнге поднести ковш лучшего рома из кладовых корабля. «Жорж! – кричит он юнге, – мы уцелели, три тысячи…!»

Игры завершены. «Детишки» большие и малые рассаживаются за родительским столом. По всему видно, аппетит они нагуляли на славу!

А на столе-то чего только нет: три корабля с полным корабельным снаряжением, штук сорок шлюпок, яхт рыбацких и всевозможных вельботов, а по мелочам – не сосчитать!

Во главе собрания на тронном возвышении два брата сидят: Ветер-ветрило и царь Окиян. Сидят, на детишек поглядывают, трапе́зу не начинают, будто ждут кого.

И точно. Ползёт, переваливается по дну огромный ком чудищ морских. Тут и осьминожки, и рачки всякие, и коньки морские, и каракатицы.

– Обнаружили? – спрашивает царь Окиян сошку морскую.

– Повсюду искали, отец наш, ох, повсюду. Старались, как могли! – отвечает челядь истошно и пискляво.

– Обнаружили или не обнаружили?! – сердится царь.

– Обнаружили, отец наш, обнаружили, не гневайся, получай подарочек! – отвечает за всех с поклоном вертлявая каракатица.

Расступились чудища и вынесли наперёд ряженого в кафтан человека.

– Играй, Садко! – крикнул брат Ветер, – Не привык я без движения столовничать!

Садко оглядел пирующих, взмахнул рукой и ударил по струнам. Да так крепко ударил, что порвал все четыре разом.

– Эх ты, неумеха поганый! – Окиян нахмурил брови и залпом осушил кубок с водой из Красного моря. Оттого его щёки раздулись и стали пунцовые, – Как смеешь ты, смерд, нам с братом трапе́зу печалить?!

– Виноват, владыко, отпусти на час, вернусь и струны новые принесу.

– А коли не вернёшься, что тогда?

– А тогда – не пить мне воды вовек и от жажды умереть, коли слово нарушу.

Переглянулись братья и отпустили Садко.

…Сидит Садко на берегу, смотрит на волны. Струны он отыскал, да знает, не отпустят братья его второй раз, при себе оставят. А коли плохо сыграет, не потешит «публику», так на съедение морским чудищам отдадут. Вот ведь задача: и живым остаться, и на свет Божий вернуться?

Эх, не поплыви он второго дня на корабле, послушай жену Софьюшку – не сидел бы сейчас у врат морских, да слёз горьких не лил.

Тут пришла ему в голову мысль…

– Вернулся? – басовито хохотнул царь Окиян.

– Как обещал, великий царь, вернулся, – Садко молодецки топнул сапожком и как бы невзначай наступил на плюгавую каракатицу. Та взвизгнула, выпустила облако пепельно – чёрного дыма и обиженно отползла в сторону.