Елизавета Дворецкая - След черного волка

– Нехорошо вы с женщиной обошлись, – заметил Зимобор Лютаве, когда проводил Замилю и вернулся в избу. – Она вон предпоследнюю шубу сняла…

– А кто ей разрешил? – возмутилась Лютава. – Я же тебе рассказала, кто она такая, – а сама, видать, и позабыла. Она – раба отцова, и никто ее из Ратиславля не отпускал. Толига помнит, что на деле‑то у князя жену украл, вот и не возмущается. Если наш отец умрет, то хозяином над ней станет Лютомер. И над всем ее добром тоже! Так что, если тебе двадцати гривен за меня покажется мало, Лютомер имеет право отдать тебе в придачу саму Замилю. – Лютава фыркнула от смеха при мысли об этом приобретении.

– Когда же он сам‑то объявится? Поговорили бы толком…

– Объявится, не сомневайся.

Ждать долго не пришлось. Еще до вечера в тот же день Лютомер наконец сам явился в Корилину весь – не скрываясь, по ручью, во главе своей стаи. Стая осталась на льду, а к избам, где ждал у края оврага Зимобор с отроками, поднялся только Лютомер с Дедилой и Чащобой. За угрянами шли, уже не связанные, воевода Красовит, Игрелька и трое смолянских отроков.

– Будь жив, князь Зимобор! – Лютомер поклонился первым, поскольку перед ним стоял князь старшего племени. – Я – Лютомер, Вершиславов сын.

– Да вроде виделись! – усмехнулся Зимобор, глядя на него с нескрываемым любопытством. – Будь жив! С чем пожаловал?

– Выкупить у тебя сестру мою и воротить пленных, что взял Хвалис, мой младший брат.

– Иди в избу – побеседуем.

В избе сидела Лютава; брат и сестра лишь обменялись быстрым взглядом, но ничего не сказали друг другу. Зимобор сел к столу, кивнул Лютомеру на место против себя; оба одинаковым уверенным движением положили руки на стол перед собой, показывая свои добрые намерения, и одновременно засмеялись.

– Стало быть, ты – старший сын и наследник Вершислава угрянского? – Зимобор окинул взглядом волчью шкуру на плечах Лютомера, его длинные волосы и все приметы лесного облика.

– Я его старший сын и наследник. А пока наш батюшка болен, ты можешь говорить со мной. Ты же для этого приехал?

– Ну, если ты за батюшку, у тебя и спрошу. Что же вы так неласково меня встретили? – Зимобор устремил на него пристальный взгляд, но в его орехово‑карих глазах играла усмешка.

– А что же ты нас не упредил? – Лютомер наклонил голову набок. – Мы весной слышали, что правит кривичами княгиня Избрана. Думали, тебя в живых уж нет, коли баба молодая князю Велебору наследует! А тут вдруг князь Зимобор с того света вернулся, хочет с нас дань собрать. Бояр ты прислал? Докончания утвердил? Не было ничего этого, так откуда нам, людям чащобным, знать, кто у вас в смолянах нынче князь? Может, потом еще и Буяр Велеборович объявится – мы на всех бобров не напасемся.

– Послов я не снарядил, это ты прав. – Зимобор склонил кудрявую голову. – У нас было вече, но перед самым полюдьем. Так что сам я себе посол, – усмехнулся он. – И бояре мои со мной – Красовит, Секачов сын, Любиша, Достоян, Ранослав. Они подтвердят угрянам, что я – ваш законный господин. Других князей не будет. Буяра, младшего брата, я в покорность привел.

– А где же твоя сестра?

– Сестра моя Избрана покинула Смолянск. Уехала с дружиной. Я не знаю, где она.

– Не знаешь? – Лютомер недоверчиво поднял бровь.

– Клянусь, я непричастен к ее исчезновению. Не как она к моему…

– Ты бы хоть вперед людей посылал – глядишь, и не было бы между нами раздору.

– Я не взял ничего лишнего. И если бы Оклада исполнял старый уговор, был бы жив и благополучен.

Два молодых князя посмотрели друг на друга. Оба были отчасти не правы: Зимобор собирал дань, не объявив, как положено, о своих правах, и к тому же в чужой земле; Оклада же сам решил противиться и тем дал смолянам повод для настоящей войны и разорения угрянской земли. Но оба, Зимобор и Лютомер, были в достаточно непростом положении и стремились уладить ссору как можно скорее. Обоим нужна была поддержка, но Зимобор понимал, что перед ним сидит оборотень, от которого неизвестно чего ждать, а Лютомер видел в нем охотника завладеть его сестрой. Которого уже однажды пытался убить за это.

Зимобор, судя по настороженному взгляду, тоже об этом помнил. И еще колебался между детьми Велезоры и Хвалисом. Да, он понимал, что права у них. Но поддержи он Хвалиса, сын Замили будет всем ему обязан и едва ли когда выйдет из воли старшего князя.

– Так ты согласен вернуть мне мою сестру?

– Пока наши докончания не утверждены, заложник мне не помешает… – Зимобор задумчиво посмотрел на него.

– У тебя останется заложник.

– Хвалис? Но чего он стоит, если он – сын рабыни и ты от него избавиться хочешь?

– Его любит наш отец. Только потому Хвалис такой прыткий… и еще живой. А пока наш отец жив, угрянский князь – это он. Я даже надеюсь, что мы сумеем его вылечить, но для этого нам обоим – мне и сестре – нужно поскорее в Ратиславль вернуться. Если возьмешь с собой Хвалиса, у тебя будет заложник от князя Вершислава. Уж Замиля ни на час не позволит отцу о нем забыть!

– И заодно я окажу тебе услугу?

Лютомер поднял брови, не решаясь этого отрицать.

– Но мы, князь Зимобор, тоже можем оказать услугу тебе! – подала голос Лютава.

Оба повернули головы и посмотрели на нее. Она встала и знаком показала, чтобы ей помогли. Лютомер подошел и взял ее на руки; она изо всех сил обхватила его за шею и едва не задохнулась от восторга, вдохнув его запах и снова ощущая себя в его объятиях. Казалось, этот запах ей дороже, чем сам воздух; коснувшись своего брата, она вновь обрела нарушенную цельность. Лютомер прижался лицом к ее волосам, несколько раз жадно поцеловал ее – словно старался залечить раны, нанесенные разлукой.

Зимобор в изумлении смотрел, как Лютомер несет ее к столу и сажает. Потом спросил:

– А… вы точно брат и сестра?

Хотя сомневаться было глупо: с первого взгляда в них было видно сходство, какое дает ближайшее кровное родство.

– Мы точно брат и сестра, – глухим голосом подтвердил Лютомер. – И я никому не отдам мою сестру. Ни человеку, ни духу.

– Зимобор – не мой жених, – сказала ему Лютава. – У него есть другая невеста. Но его к ней не пускает… – она понизила голос, – младшая из Вещих Вил. Это ее ты видел там, в овине. И вот что я придумала, князь Зимобор. – Лютава подождала, пока оба посмотрят на нее. – Отпусти меня, а взамен… Лют заберет у тебя венок вилы. И ее любовь перейдет к нему. Тогда ты избавишься от Младины и сможешь взять в жены, кого пожелаешь. Хвалис не сможет предложить тебе того же. Никто на свете не сможет избавить тебя от Младины, кроме нас. А любовь Младины, – она посмотрела на Лютомера, – дает способность одолеть кого угодно. Любого человека. И не только человека…

Но и духа – это Лютомер и сам поймет. Зимобор оказался не ее суженым, но она помнила, как тяжело они с Лютомером пережили убеждение, что час разлуки настал. Они не хотели и дальше жить в ожидании нового жениха, который отнимет их друг у друга. Но отказаться от этого ожидания – значит пойти наперекор воле духа‑покровителя. Самой Лютаве это все еще казалось немыслимым. Но она поняла, что Лютомер принял решение – когда нанес тот удар Зимобору, который мог бы стать смертельным, если бы не вила. И раз уж он решил бороться, она хотела обеспечить его оружием для этой борьбы. Потому что ее доля – идти за ним, своим вожаком, точно ступая в след. Это было единственное, в чем она никогда не сомневалась.