Елизавета Дворецкая - След черного волка

– Можно и жениться, если девка хорошая попадется, – с самодовольством отдельного хозяина отвечал Буяр.

– Вот думаю у угрянского князя тебе сестру просить. – Зимобор кивнул Лютомеру и ухмыльнулся.

– Это которую? – Буяр, уже наслушавшись от братовой дружины о зимних встречах с Лютавой, даже испугался. – Если ту, что под волчьей шкурой бегает, то…

– Эту я и сам не отдам. – Лютомер покачал головой. – У меня другие сестры есть. Приезжай да выбирай.

– Выбери сам, какая покрасивее, и осенью присылай. Бьем по рукам?

Лютомер на миг задумался: когда он пообещал отдать сестру Молинку за вятичского княжича, из этого ничего хорошего не вышло. Но тут же успокоился: имени невесты с него не требовали, а не могут же Огненные Змеи за лето перетаскать всех его родных и двоюродных сестер!

Мысли о Лютаве не давали ему покоя. Сейчас она уже должна быть дома, в Ратиславле, и ему не терпелось убедиться, что она вернулась благополучно – и с Десны, и с берегов Огненной реки, откуда выволокла его.

А Зимобор, кроме свадеб, думал и о совсем других вещах.

– Здесь раньше голядский городок был, – рассказывал он, когда оба молодых князя утром выехали прогуляться верхом вдоль реки. – Лет сто назад жил здесь голядский князь Ламота, старого, говорили, рода. Была у него и стена в три человеческих роста, и обчины длинные, и святилище посреди городка. Это у нас капища всегда отдельно, а у них прямо в городках. Тогда сюда уже часто дружины бойников кривичских набегали, земли и жен себе добывать. И вот пришел по Днепру витязь Белослав, Веледаров сын, с побрательничками своими: Белославу пятнадцать лет, и дружине его по пятнадцать лет. Стали осаждать бойники Ламотин город, три дня и три ночи на стены лезли, стрелами голядь осыпали, а ничего поделать не могли. Тогда раз ночью Белослав прянул о сыру землю, обернулся соколом, перелетел через стену и в городке опустился. А там ударился оземь и снова стал добрый молодец. Всю тогда сторожу у ворот он повыбил, отворил ворота дубовые, и ворвались бойники в город. Правда, голядь и тогда не сдавалась, и город три дня горел, пока дотла не выгорел. Зато Белославу дочь Ламотина в жены досталась, а побратимам его – красные девки голядские. Построил он новый городок взамен сгоревшего и стал жить‑поживать да добра наживать.

Лютомер слушал, иногда кивая: таких сказаний было очень много, и обычно они украшались множеством подробностей.

– Только от рода его никого уже не осталось, – окончил Зимобор. – Город сперва звался Белославлем, но потом столько раз его наши и полотеские князья друг у друга отбивали да своих воевод сажали – от Белославля одни сказания и сохранились. Теперь‑то, дадут боги, нам и детям нашим на этих рубежах воевать не придется. Я о других тревожусь…

– О каких? – задумчиво спросил Лютомер.

Сказание было правдиво: из‑под вала тихо стонали неупокоенные души погибших в сражении, непогребенных и заваленных обломками горящих стен. Причем среди них была и одна совсем молодая девушка.

– О ваших рубежах с вятичами. Ты ведь знаешь, что их летошный год хазары разбили?

– Нет. – Лютомер тряхнул головой, отгоняя призраки, и с любопытством посмотрел на смолянского князя. – Разбили?

– Той еще зимой в Смолянск киевские купцы приходили, рассказали. Меня самого тогда там не было, я недавно узнал. Разбил Урус‑каган и Святомера гостиловского, и Воислава лебедянского. Про Святомера говорили, что он не то убит, не то ранен, сами толком не знали.

– Что же ты молчал? – вырвалось у Лютомера.

Но тут же он овладел собой, стараясь не показать, как сильно забилось сердце при этом неожиданном известии. Хотя сам еще не понял, какая ему здесь печаль.

– Я думал, у вас об этом лучше знают. Вы к ним ближе сидите.

– Не дружим мы со Святомером. Хотя… похоже на правду. Его братанич Ярко должен был сватов прислать осенью за моей сестрой, а не прислал. Видать, не до свадеб было. Да и жив ли зять мой неудалый?

Лютомер покачал головой: даже если сам княжич Ярогнев цел и невредим, невесты своей ему уж точно не видать.

– Поэтому, братец, вот о чем нам надо подумать, – продолжал Зимобор. – Первое дело, разузнать, что у них там происходит, у вятичей. Второе дело, если они разбиты и данью обязаны, надо от хазар как‑то заслоняться. А то ведь те и дальше могут пойти. Да еще и вятичей с собой поведут!

– Я слышал, хазарам самим не до того. У них там свои князья передрались, даже до наших лесов слух доходит.

– Это верно, война у них идет нешуточная. Сражаются два каганских рода. Первый – род кагана Калги, они иудейскую веру приняли и свой народ нудят старых богов забыть.

– Да что ты говоришь? – Лютомер слышал об этом в первый раз. – Своих богов забыть, а чужого принять? Где такое видано?

– Многих уже уговорили, особенно среди знати. У их князей и имена теперь не хазарские, а жидовские.

– Имена жидовские? – Лютомер многое мог себе представить, но такой выверт не укладывался у него в голове. – Это что же, они вроде как своих предков на чужих, иноплеменных заменили? Притворяются, будто заново родились от других родителей? Ни один волхв не может Огненную реку вспять поворотить, это я тебе точно говорю. Да что там волхв – ни один бог не может! А если бы смог, то на этом белый свет и кончился бы. Свои предки в них возрождаться не будут больше, а чужих не приманишь – закончатся такие роды и племена. У дерева вершину обруби – пень новую поросль даст, а корни подруби – и ствол, и ветки засохнут. О чем они думают? Сами себе погибели желают?

– А мне почем знать, чего они желают? – Зимобор развел руками. – Самому чудно. Но что слышал, то и говорю. Но и хазары ведь не дураки, потому у них война и идет. Не все хотят своих предков покинуть. Второй род – от кагана Кабана, что когда‑то, сто лет назад, Калгу убил. Они старых богов держатся, и лет десять уже правит хазарами из этого рода Урус‑каган. Чтобы войну выдержать, он уж у греков и хоросанцев помощи просил, те ему войском и серебром помогли. Но мы с тобой сами князья и знаем: княжеские драки стоят дорого. Люди, кони, оружие, хлеб! Хоть хазары и богаты, но война и их без рубахи оставит. Как бы не потянулись они к нам за данью, чтобы было на что воевать. И надо им по рукам дать вовремя, чтобы неповадно было. Жаль все же, что твоя сестра за Бранемера дешнянского не пошла. Он был бы зять тебе, и Буярушка мой тоже, и были бы мы с вами втроем все равно что родные братья. Кто бы нас тогда одолел?

– Нас и так без масла не съешь! Не девки наши воевать пойдут, а мы – ты, да я, да князь Бранята. Даст Перун, справимся.

– Верно говоришь: мы не девки. – Зимобор пристально взглянул на него. – Не будем на укладке сидеть да в окошко глядеть, не едут ли сваты.