Михаил Успенский - Богатыристика Кости Жихарева

Но Костя не ответил. Он тихонько свернул на обочину, сначала присел, а потом снял рюкзак и растянулся во весь рост на траве.

– Костя! – закричал Колобок. – Ох ты, беда-то какая… Вот что значит богатырский-то метаболизм… Старый я дурак, вернее, вечный! Кузьма-Демьян! Сделай что-нибудь!

– Мало ли что! – сказал филин и стал описывать круги. Внезапно он камнем пал в траву и выкрикнул: – Тем более!

– Спасибо! – сказал Глобальный и подкатился к месту, указанному птицей.

Вернулся он с каким-то корешком в лапках. Кое-как открыл рюкзак, залез внутрь, вытащил трофейную флягу, откупорил ее с великим трудом…

– Помогай, крылатый!

Кузьма-Демьян изо всех сил замахал крыльями.

– Ну вот, очнулся… Давай-ка помой этот корешок да пожуй…

– Это что? – сказал Костя и пришел в себя.

– Это девясил. Накормить он тебя не накормит, а помереть не даст.

Как-то не приходилось раньше Косте Жихареву голодать. Случая не было. Наоборот, когда начал спортивную жизнь, питаться пришлось чуть ли не по хронометру и с учетом калорий. Придет с тренировки домой поздним вечером, откроет полный холодильник, а закроет пустой… Одна пачка пельменей «Добрыня» сиротливо лежит, потому что лень воду кипятить. Но сейчас, кажется, сырьем бы сгрыз те пельмени!

Корешок оказался горьким, но в голове прояснилось.

– Колобочек, а почему тут вдоль дороги шашлыком не торгуют?

– Ну ты спросил! Разве есть на свете такая былина, чтобы Алеша Попович, допустим, шашлычника повстречал на пути? Да в здешнем виртуале не может богатырь найти на дороге ни мотеля, ни трактира, ни шоферской чайной, а видит только калик перехожих, осажденные татарами города, отдельных супостатов да других богатырей. Кроме того, у тебя и денег нет…

– Это верно, – вздохнул Костя. – Только прикидываю я, что и настоящий богатырь шашлычника на бабки сто пудов кинет…

– Верно прикидываешь. Не честь добру молодцу басурманина обогащать, пусть радуется, что вообще не убили… Потому и нету здесь ни шашлыка, ни шавермы, ни биг-мака паршивого. А ты лучше поднимайся-ка, – велел вожатый. – Видишь, во-он там дерево стоит?

– Ага, – сказал Костя. – Только это, наверное, не просто дерево, а – Дерево?

– Вроде того, – согласился Колобок. – Вообще-то раньше там у Соловья Одихмантьевича блокпост был… Так вот. Ни до какого Микулы ты в таком состоянии не дойдешь – туда три дня конница Вольги скакала, и то еле-еле достигла. Так что ты приляг в травку, чтобы тебя не видно было, и жди, когда мы с филином вернемся… Кто бы мимо ни шел, ни ехал – не показывай себя! Не храбрись! Про ятаган забудь – еще сам себе что-нибудь отрубишь! Хорошо бы тебе вообще на дерево забраться, да сомневаюсь я…

– Заберусь! – пообещал Костя. – Я же не совсем дохлый, а так… слабость временная возникла…

– Хорошо. А меня Кузьма-Демьян понесет к Микуле. Поклонюсь ему в ножки, не переломлюсь. Скажу – так и так, погибает-де могучий отрок голодной смертью под сырым дубом, привези его к себе за стол на почестен пир…

– А Микуле тоже сюда три дня скакать? – испугался мальчик.

– Нет, у него кобылка богатырская, в три прыжка поспеет… Так что мы полетели!

Они и полетели, а Костя остался один на один с дубом.

Дерево и вправду было Дерево – высотой примерно с пятиэтажный дом, а то и поболе. И обхватить его не было никакой возможности.

Но кто-то на дуб уже лазил – в коре виднелись глубокие зарубки. Костя поправил рюкзачок, закрепил ятаган и полез.

Точно, использовали уже это дерево как наблюдательный пункт – только очень давно. Между ветвями остались следы чего-то вроде помоста – сгнившие доски, покрытые истлевшим ковром. А снизу-то ничего не было видно!

Костя выбрал местечко понадежней, снял ношу и уселся, опершись о ствол спиной. Достал корешок, еще пожевал. Гадость какая! Зато в пузе не сосет…

– И чего я сюда потащился? – сказал мальчик сам себе. – Мне что, экзамен по этим былинам сдавать? Наизусть учить?

Он достал из рюкзачка книгу, открыл наугад и прочитал вслух:

И тотчас где-то грянули незримые струны, зарокотали, заревели, завели высокие голоса в унисон с басами песню бессловесную…

От неожиданности Костя зажмурился и чуть с дуба не рухнул.

А когда разожмурился, оказалось, что стало видно далеко-далеко, как в жизни не бывает – вся земля теперь была как один зеленый остров, омываемый ярко-синим – еще синее неба – морем. Крошечные города стояли на берегах извилистых рек, малютки-воины ходили туда-сюда в квадратиках полков, одинокие всадники сшибались в поединках… Не то «Сегун», не то «Герои меча и магии», не то еще какая стратегическая игрушка…

«Как бы непорядок… Вот вернутся наши, а тут все по-другому! Не надо! Лишнее это!» – закричал про себя юный Жихарев.

Ну точно – от книжек этих один вред…

Но, к его счастью, и музыка помаленьку утихла, и пейзаж постепенно вернулся в прежнее состояние.

Костя запихал книгу поглубже в рюкзак – от греха подальше. А сам задремал, потому что сон есть лучшее средство в борьбе с голодом. Немцы говорят: кто спит – тот обедает…

Проснулся он от чьего-то пронзительного голоса. Чуть-чуть отвел рукой ветку…

По дороге шагал Аника-воин – почему-то шел он не только без доспехов и оружия, но и босиком. Сзади двигалась тощая фигура в грязно-белой хламиде и пихала бедолагу черенком косы в спину.

– Ишшы, ишшы! – приговаривала фигура. – Должон быть! Должон быть ятаган, шшыт и прочая! Что за воин без оружия! Я тебя по всей форме обязана доставить, со всей амуницией! Там ведь как: одной портянки в наличии не окажется, так не примут, бумажные души!

Даже Костя догадался, кто это командует Аникой. Ох и жуткое у нее обличие! Не зря ее весь народ боится, кроме разве что совсем отмороженных!

– Я же говорю – все этот кругломордый медведь отобрал! – оправдывался воин.

– Ишшы! – настаивала Смерть. – Я, чтобы упаковать тебя, ирода, целой вечности не пожалею! Я тебе, навуходоносору, спуску не дам! Какого-то медведя круглого придумал! Не бывает круглых медведей! Да ишшо загонял меня вконец! А я, между прочим, костяная, а не железная!

Тут она остановилась, постучала себя косточкой пальца по черепу, стукнула косой о землю и провозгласила:

– А вот ступай-ка ты, генерал адмиралыч фельдмаршалов, свое добро самостоятельно искать, а я тебя тут подожду! На этом самом месте! Мне ведь, сам знаешь, торопиться некуда… Как найдешь, так ворочайся…

И зевнула смертным зевом.

Аника от неожиданности присел, взвизгнул: «Обязательно!», всплеснул руками и… засверкал босыми пятками по дороге.