Илья Тамигин - Черный Тамбовский Волк. Полусказка

Дома за чаем рассказал жене о странных следах.

– И волчьи, и людские следы босые, одновременно! Как такое может быть? Или люди раньше пришли, а потом волки нагрянули?

Жена, Анна Петровна, задумалась. Что-то промелькнуло в памяти… только никак не удавалось ухватить воспоминание за хвост. Бабушкины сказки… Когда маленькая была, бабушка Паня в темноте им с Ванькой рассказывала и про лешего, и про кикимору, и про волков… а они на печке тряслись от страха. О! Вспомнила!

– Не волки это, Афоня, а оборотни! Их ещё волколаками называют. Сам посуди: следы и волчьи, и человечьи. А волос чёрный? Точно тебе говорю: оборотни! Поиграть они приходили.

Афанасий побледнел, как портянка!

– Какие-такие оборотни, Нюра? В них же Марксизм-Ленинизм верить запрещает!

– Ну, а кто, тогда?

Лесник промолчал, но слова жены застряли в памяти.

Уже после Нового Года он наткнулся на странные следы ещё раз, почти там же. Следы были совсем свежие, не старше часа или двух, и Брых впал в настоящую истерику. Пришлось его приструнить хворостиной.

Слух о волках-оборотнях распространился по округе. Люди, особенно женщины, боязливо перешёптывались в очередях и на работе о страшных чёрных чудовищах. О том, чтобы пойти погулять в лес, даже ближний, не было и речи! Секции лыжников было настоятельно рекомендовано тренироваться на стадионе. О странных волках доложили Секретарю Райкома КПСС товарищу Рамкину. Тот нахмурил мохнатые, как у генсека, брови (которыми очень гордился), и приказал вызвать лесника. Тот прибыл незамедлительно, на следующий же день.

– Садитесь, товарищ… э-э… Сомов! – пригласил товарищ Рамкин и гостеприимно спросил:

– Чайку со мной выпьете?

– С нашим удовольствием, – ответил Афанасий, осторожно садясь на стул для посетителей.

Он ощущал некоторую робость, ибо впервые лицезрел вблизи столь высокое начальство. Для такого случая жена заставила его надеть костюм (коричневый) и синий, в белый горошек, довоенный галстук к белой рубашке.

Секретарша принесла чай и баранки. Афанасий хотел по привычке налить напиток в блюдечко, но постеснялся.

– Курите! – подтолкнул ему пачку «Герцеговины Флор» Рамкин.

– Благодарствуйте!

Душистый дым успокоил взвинченные нервы, и Афанасий расслабился. Некоторое время они пили чай молча, а затем товарищ Рамкин, якобы небрежно, спросил:

– Что там насчёт волков, Афанасий… Савельич? Весь город слухами бурлит!

– Это не я! – быстро ответил лесник, – Это, наверное, баба моя растрепала!

– Так, что по делу?

И лесной страж принялся рассказывать, для убедительности чертя пальцем на полированной столешнице:

– Обходил я, как обычно, свой участок. Вдруг, вижу – лыжня свежая, в ельник упирается. Я пса послал, а он тут же с визгом вернулся. Хвост поджал и ко мне жмётся. Пошёл сам посмотреть, а там следы волчьи! Два следа! И людские следы, тоже два – босые. Невеликие, не как у взрослых. А на поляне снег весь взрытый, как будто там танкисты учения проводили! И два волоса я подобрал чёрных. Что думать – не знаю. Нету в природе чёрных волков! А последних серых ещё в сорок восьмом истребили. Я сам в той облаве участвовал, восемнадцать хищников тогда взяли.

О предположении жены насчёт оборотней он умолчал, памятуя о Марксизме-Ленинизме.

Секретарь райкома задумался. Чтобы думалось легче, тоже закурил.

– Может быть, снова облаву устроить, Афанасий Савельич? Кинем клич, охотников наберём, загонщиков…

Сомов отрицательно покачал головой:

– Не получится, Иван Трофимович. Они в моём лесу не живут, приходят только… иногда.

«Не буду ему на людские следы напирать! Пусть сам догадается, что оборотни!»

– Где ж они, тогда, живут-то? – озабоченно шмыгнул носом Рамкин.

– А кто ж их знает! Надо соседей поспрашивать, Николая да Кешу, не было ли у них чего-нибудь подобного. Только Кеша уже не в нашем районе, а в Сабуровском.

– Это не важно, что в Сабуровском… Да, вы правы, товарищ Сомов. Необходима дополнительная информация.

По смене тона на официальный, Афанасий догадался, что аудиенция окончена.

– Разрешите идти?

– Идите. И смотрите в оба!

– Есть смотреть в оба! – молодцевато вытянулся бывший гвардейский старшина.

Участки Николая и Иннокентия были от города далековато – километров двадцать пять-тридцать, а от Афанасия – километров пятнадцать. Сомов назначил им встречу в Моршанске, использовав для этого Брыха. Дело в том, что дома у него, в стеклянных банках, специально на такой, вот, случай, сохранялись портянки. В одной Николая, в другой – Иннокентия. Дав псу понюхать, привязывал на ошейник письмо – и вперёд! Пёс неоднократно бывал у обоих и дорогу знал. К вечеру возвращался с ответом. Этот метод связи был очень удобен: ни марку на конверт клеить не надо, ни в почтовый ящик письмо бросать. А самое главное – быстрота! По почте когда ещё письмишко дойдёт! Может, даже через неделю.

Итак, через три дня, в субботу, они встретились в Моршанске. В пивной, где же ещё? Все трое были людьми солидными, а потому взяли пива не ради пьянства окаянного, а здоровья для, и дабы не отвыкнуть. Водкой усугублять не стали, хотя Николай и пробормотал:

– Пиво без водки – деньги на ветер!

– Дело серьёзное, Коля, – качнул седой головой Афанасий, – Мы тута не для пьянства собрались, а дело важное обсудить. Сам Секретарь Райкома, товарищ Рамкин поручение дал!

Лесники впечатлились. Отхлебнув пивка и закусив лохмотком вяленого леща, Афанасий рассказал им про чёрных волков вкупе с человеческими следами.

– Дважды видел, второй раз под Рождество. Опять лыжня в чащобу, под ёлкой снег примят от поклажи и лыж. И следы! Причём, волчьи вперемешку с людскими! А снег на поляне весь изрытый, видать, носились они там, валялись да боролись. Играли, в общем. Судя по всему, молодые. Матёрые звери так себя не ведут!

– Ага, разве что, когда спариваются, – подтвердил Иннокентий и закурил.

Афанасий тоже закурил беломорину, смяв мундштук крест-накрест.

– Я Нюре рассказал, а она и говорит: оборотни это, Афоня. Волколаки. Ей в детстве бабушка рассказывала.

Друзья дружно ахнули.

– Во-во! Я тоже, было, ахнул. А потом подумал-подумал… Кто же ещё, как не оборотни? Чёрных-то волков не бывает!

– Не бывает, – согласился Николай, – А дальше-то, что было?

– Дальше… дальше слых по городу прошёл, что в лесу оборотни. Нюрка растрепала своим языком бабьим. Народ в панике, даже в ближний лес никто не ходит, лыжники на стадионе тренируются, круги унылые наматывают.

Афанасий допил кружку и продолжил:

– И вызвал меня, значит, сам товарищ Рамкин. Чаем с баранками угостил, честь по чести. Рассказал я ему всё, только слово «оборотни» не употребил.

– Почему? – удивился Иннокентий, сдувая пену с усов.