NikBir - Пастух, клеймящий рога. Ироническое фэнтези

© NikBir, 2022

ISBN 978-5-0056-7275-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Если ты идёшь к Богу на исповедь, пожалуйста, будь трезвым!»

Ироническое фэнтези, основанное на нереальных событиях, произошедших в 2019 году в городе Москве и на планете Си́ббат, расположенной в зоне притяжения Неподвижной Звезды.

Время указано по земному летосчислению.

Все сцены и персонажи вымышлены, совпадения с реальностью может быть только случайным.

Мнение персонажей не всегда совпадает с мнением автора.

В названиях некоторых понятий и предметов использован искажённый шумерский язык.

Автор стихотворений «Вожди!» и «Бубен скомороха» Фрумкер Георгий Михайлович.

Перепечатка и цитирование возможны только с письменного согласия автора книги или правообладателя.

Электричка, словно птичка,

Вдаль над рельсами летит!

В ней, как в чайнике водичка,

Время весело кипит!

Наша жизнь подобна спорту,

Сколько в ней обид и драм?

Мне сегодня дали в морду —

Завтра я кому-то дам!

…

С благодарностью за помощь и материалы из необычных путешествий: https://mylife.travel/

«Всё полезное невкусно!» – приговаривала мама Андрея, когда пичкала его рыбьим жиром.

Она не признавала новомодных коллагеновых капсул, различных порошков и БАД-ов, наводнивших Россию в конце прошлого столетия, справедливо полагая, что в них можно запихнуть неизвестно что!

Мама Андрея верила только натуральным продуктам и по-старинке наливала рыбий жир в столовую ложку из тёмной аптечной склянки.

Андрей сопротивлялся, но мама была сильней.

Когда он вырос, став сильным и крепким мужчиной, то превратил это мамино напутствие в шутливый застольный тост.

Ему было тридцать три.

Возраст свершений и возраст сомнений!

Расцвет физических и духовных сил!

В данный момент Андрей сидел на кухне и тупо смотрел на початую бутылку коньяка стоявшую в раковине меж грязной посуды.

Коньяк был без пробки и почему-то напоминал местного худого дворника восточной национальности в коричневом халате, потрёпанном жёлтом фартуке, но без метлы и шапки.

Рядом с коньяком, как тачка для мусора, застыла хрустальная салатница с остатками шпрот, под которой громоздились немытые тарелки.

Всё это невыносимо воняло, но воля Андрея была парализована вчерашним застольем и помыть посуду он был не в силах.

В голове крутился сложный философский вопрос: «Пьянеет ли вместе с телом душа?»

Ведь, если, какой-либо отдельный алкаш неожиданно гигнулся не успев протрезветь, то, значит ли это, что его бренные останки находятся в нетрезвом состоянии, а душа улетела в другой мир находясь подшофе?

Вопрос возник ранним утром, когда Андрей пришёл в чувство. Утреннее настроение было таким же муторным, как и вопрос.

Его квартира располагалась на первом этаже старой пятиэтажки.

Окна первого этажа, смотрящие на двор, находились высоко, потому что дом был с полуподвалом, разделённым на два крыла. В левой половине обитала какая-то неизвестная организация, а в правой, после того как закрыли прачечную, появилась сауна.

«Публичный дом для алкашей» – так называли сауну местные бабушки.

С этой сауной безуспешно боролся весь дом.

Бабушки даже снимали на видео посетителей и выкладывали эти видео в интернет, но ни требования, ни жалобы, ни митинги, ни скандалы, ни большое ведро с фекалиями, вылитое под двери сауны на прошлой неделе, успехов не принесли.

За открытым кухонным окном щебетало июльское утро.

Московское лето окутало улицы ароматом разнообразной зелени. Москитную сетку Андрей снял ещё вчера – так ему было комфортнее, да и комаров практически не было.

На детских площадках под строгим присмотром мам бегала и прыгала мелкая ребятня. На скамейках и лавочках сидели пенсионерки в толстых очках, которые, держа в руках сотовые телефоны, обсуждали пенсионные выплаты, действия правительства и автомобили посетителей сауны. Дети более старшего возраста, опутанные проводами от наушников, катались на велосипедах и скейтбордах.

Узбеки в рыжих майках, натянутых поверх рабочей одежды, мели дворы.

Солнечное утро радовалось жизни, весело шумело листвой, жужжало и трещало всякой мелкой гадостью, но Андрею, на все эти прелести мира, было наплевать. Сложный баланс его энергетических потоков был разрушен обычным бытовым пьянством.

Его тошнило.

Вчерашнее рвалось из него, как перегретые изотопы из ядерной бомбы. Эти порывы приходилось давить огромным усилием воли.

Жена и дочка три дня назад улетели на курорт, Андрей им купил аж два двухнедельных тура, чтоб они порадовались морю и Солнцу, а вчера нажрался коньяка с пивом, как свинья помоев.

Пил он со своим соседом по лестничной клетке, жена и тринадцатилетняя дочка которого тоже находились на каком-то черноморском курорте.

С соседом Андрей столкнулся возле подъезда около пяти вечера – оба шли с работы.

Привет! – привет!

Вопрос – ответ!

В итоге сцепились языками и, как-то так получилось, что решили отметить отпуск жён.

Сосед вызвался сбегать, взял у Андрея деньги, сказал, что летом актуален коньяк и пошёл в магазин.

Андрей зашёл домой, переоделся, умылся, включил на кухне телевизор, поставил на стол две большие тарелки – на одну сложил горкой малосольные огурчики, помидорчики и оливки, на другую – кружочки копчёной колбасы и порезанные на крупные ломти хлеб и копчёное сало. Потом вскрыл пару банок калининградских шпрот и вывалил их в хрустальную салатницу.

Пить коньяк под шоколад в России не принято.

Салатницу поставил между тарелками, украсил сервировку двумя мелкими рюмками и тремя высокими стаканами, в один из которых воткнул разноцветные салфетки, и стал ждать соседа.

Сосед принёс пару дешёвого коньяка и упаковку светлого пива с приклеенной пачкой сушёного жёлтого полосатика – раньше это называлось «с нагрузкой» – сейчас «подарок за покупку».

Чинно сняв кроссовки в прихожей, аккуратно повесив свою серую кепку на вешалку, прилизав редкие волосы и перекрестившись на икону Андрея Первозванного, висевшую под лампадкой над входом в большую комнату, сосед смиренно попросил домашние шлёпанцы.

Он работал таксистом, возраст подходил к сорока, звали его Лев Егорович Штейман.

Худощавый, с выпуклыми, широко расставленными глазами, с золотым зубом на верхней челюсти, он называл себя русским иудеем и страшно этим гордился. Ни крестик, ни кипу не носил, но почитал все авраамические религии.