А. Командор - Мое мертвое сердце

Что ответить на вопрос, на который сам не знаешь ответа? Ренеллия – имя девушки, которой я когда-то была. Но она умерла, и вместе с ней умерло это имя. Имела ли я право носить его сейчас? Ведь я была уже не ею, а кем-то другим.

– Тень.

Так я сама себя называла в мыслях, и так меня называл Хранитель. Подходящее имя для человека без воспоминаний, для того, кто не жив и не мертв.

Нив если и была удивлена, то не подала вида, а ее менее сдержанный сын Ианс подался вперед и с серьезным видом спросил:

– Это что, кличка такая? Как у бандитов? – за что немедленно получил еще один подзатыльник. Я усмехнулась его бурной фантазии.

– Так куда ты направляешься, милая? Тоже в Зеленобор?

– Я пока что не знаю.

– Ох, бедное дитя, – сокрушенно покачала головой Нив. – Эти твари, моруги, многих оставили сиротами. Жизнь на границе с Пустошами никогда не была безопасной, но в последнее время стало гораздо хуже. После того как местного жреца забрала болезнь, Заболодь – наша родная деревня – и соседние поселения лишились защиты. Моруги стали нападать все чаще, пока не разрушили нашу деревню. Немногим удалось спастись в ту ночь, но мы благодарим Святейших за то, что остались живы и смогли бежать.

После этих слов воцарилось тяжелое молчание. Каждый из них вспомнил тот ужас, что им пришлось пережить и от которого они старались убежать. Хранитель рассказывал мне о моругах. Эти гигантские твари обитали в Пустошах и иногда заходили на территорию империи Ао, чтобы полакомиться человечиной. Единственной защитой были жрецы. Только они могли прогнать тварей при помощи силы, дарованной Святейшими.

Нив дернула плечами, будто старалась стряхнуть болезненные воспоминания, и с улыбкой обратилась ко мне:

– Моруги – страшная напасть. Встречи с ними не пожелаешь и врагу. Поэтому мы должны помогать друг другу. Все, что мы можем, быть добрее к тем, кто пережил такое же горе. Мы можем надеяться, что обретем новый дом в более тихом краю, и что с божьей помощью жизнь наладится. Если тебе некуда пойти, оставайся с нами.

Я не нашлась с ответом. Грусть и благодарность наполнили сердце. Эта маленькая женщина совсем недавно пережила такой ужас, потеряла родной дом, едва не лишилась семьи и собственной жизни, но у нее хватило доброты подобрать бедную бродяжку на обочине дороги и разделить с ней скудные крохи того, что у нее осталось.

Мы ехали с редкими остановками и до самого вечера никого так и не встретили на пути. Молодые осиновые рощи сменялись нетронутыми полями, поля – густыми хвойными лесами. Я глядела на мир, вдыхая терпкий запах нагретой солнцем травы или густой смолистый дух соснового бора и думала о том, что нет ничего ценнее жизни. Жаль только, что за нее приходится бороться.

Хранитель остался один. Снова. Он долго стоял перед дверью, снедаемый тоской и чувством вины. Ждал и надеялся, что она передумает и вернется, хоть в глубине души понимал, что это невозможно. И от этого пустота в груди все разрасталась, пока не поглотила его целиком.

Мир уже не будет таким как прежде. Хранитель никогда не знал ничего, кроме одиночества. Он жил только тем, что исполнял свое предназначение: заботился о Склепе на Границе. По воле Святейших и во имя их. Но она – Тень, Ренеллия, девушка без воспоминаний – перевернула его жизнь. И теперь, когда она ушла, одиночество стало почти болезненным.

Он стоял перед дверью, будто от его желания могло что-то измениться. Никто в здравом уме не предпочтет миру живых серую Грань, если есть выбор. У Хранителя выбора не было. Он не представлял, что там, за дверью, но мог только гадать. Выбралась ли она за пределы Грани? В каком месте империи Ао оказалась?

Шли минуты, часы, или что там считается за время в этом застывшем месте. Дверь не открылась. Потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы развернуться. Осталось еще много дел, работа, которую необходимо выполнять каждый день несмотря ни на что.

Хранитель снова поднялся на верхний этаж, чтобы собрать призрачную пыль. Прежде чем закрыть навсегда крышку саркофага жрицы, внимательно осмотрел останки. Одинокий череп покоился на мягкой подкладке, на позвонке виден след меча. Ее такой и принесли сюда: очищенные от тканей кости, голова отдельно.

Тот факт, что череп остался в саркофаге, больше всего беспокоил Хранителя. Это казалось неправильным и не соответствовало его представлению о возвращении. Если душа достаточно сильна, чтобы вернуться в мир живых, она может снова прикрепиться к своим костям и создать вокруг них оболочку, подобную телу, которое когда-то принадлежало ей. Неважно, были ли кости сломаны, повреждены или отсечены, они становятся частью оболочки и принимают изначальный, здоровый вид. Но почему же душа Ренеллии оставила череп, а не вобрала его в новое тело?

Хранитель совершал свои ежедневные обязанности с безучастным видом, машинально повторяя одни и те же действия. Он повторял эти действия сотни лет и будет повторять еще сотни лет, пока новый Хранитель не придет ему на смену.

Жизнь, которую никто из них не выбирает, судьба, которую решает кто-то другой. Ему не предоставили выбора, и только сейчас он осознал всю несправедливость ситуации. А если бы был выбор, что тогда?

Нет, глупые, бесполезные мысли, от которых не станет лучше. Склеп – его судьба, и нет смысла мечтать о том, что никогда не произойдет. Святейшие доверили ему важную работу, избрали его среди миллионов других людей, и он не должен подводить их. Сейчас эта мысль не принесла никакого успокоения.

Работа закончилась почти под самую ночь, и Хранитель успел только отыскать в библиотеке жизнеописание Ренеллии, чтобы ночью перечитать его. Комната показалась пустой и безжизненной. Она всегда была такой, но раньше это почему-то казалось нормальным. За то короткое время, что Тень провела в башне, он успел привыкнуть к ее присутствию. Без нее все стало другим.

Нет, не так. Все осталось прежним. Другим стал он сам.

Безучастный взгляд скользил по комнате, где не за что было зацепиться, упал на Завет, который ежедневно стоял перед глазами. Хранитель нахмурился, перечитывая выученные наизусть строки. Все его рассеянное внимание собралось для повторного анализа смысла Завета.

Война Высших положит начало великой перемене. Из мрака восстанет воин, что встанет на защиту людей. Народ поднимется с колен и наступит новая эра. Хранителю должно направить воина, ибо он – конец и начало.

Он всегда думал, что речь здесь идет об одном из прославленных героев прошлого, коих немало покоилось в Склепе. Но что если…

Что если речь вовсе не о мужчине, а о женщине? Жрица изгоняла моруг и участвовала в гражданской войне. Значит ли это, что она воин?