Екатерина Вострова - Дикая Магия

Морья угодила прямиком на грядку, переломала едва окрепшую ботву.

– Ну вот, Тит! А ты переживал, что одну на двоих делить придется. Смотри-ка, на ловца и зверь бежит!

– Да ну, эта страшная какая! Себе бери коли нравится. А мне светленькую отдай!

Морья вскочила: ишь, чего удумали!

– Пустите её!

Здоровенный амбал с золотыми нашивками на плечах прижимал Лику ксрубу, перехватив ей рот тем самым красным платком, которым та так гордилась. Юбка сестры была бесстыже задрана, виднелись дрожащие коленки.

Нет, тут слов недостаточно… Взгляд Морьи метнулся к отброшенным в сторону вилам.

– А если не отпустим, то что?

– Пожа-а-ар! – что есть мочи заорала девка, кидаясь к оружию, но крик легко оборвали. Кулак ударил чуть выше живота, Морья закашлялась, согнулась пополам. – По. . . !

Да уж, на такую весть вся деревня сбежалась бы, да только снова заорать золотой Морье не дал. Он резко разогнул её и сильно ударил об стену, закрыл рот рукой и принялся шарить внизу, под юбкой.

– Придется все-таки тебя проучить!

Не из тех была Морья, кто так просто даётся первому встречному! Если Лика уже согласно поникла, а во взгляде её читалась одна мольба не бить, то Морья, хоть в синяках и ссадинах, хоть без рук и ног, но собиралась вырваться.

Она вцепилась зубами в мозолистую ладонь. Вцепись слабее – и амбал не почуял бы боли. Он, небось, день за днём с мечом упражняется, что ему укус… Но Морья вцепилась от души.

А потом случилось странное.

От босых ступней, касающихся земли, пошёл жар, точно она стала на угли. Он поднялся до колен, заполз в живот и свернулся там раскалённой змеёй. А потом выстрелил, как гадюка, до самых кончиков пальцев. И здоровенного золотого, который и отца девок удержал бы играючи, отбросило назад, прямо в кучу навоза, приготовленную для удобрения.

Морья развернулась к тому, которого назвали Титом. Только бы до вил дотянуться… Уж вдвоём с сестрой они с ним сладят!

Но драться не пришлось. Тит завизжал, высоко и тонко, как девица.

– Дикая! Мужики! Тут дикая!

И бросился наутёк. Морья подхватила сестру, тут же сползшую по стеночке, поспешила развязать платок… Лика смотрела на неё, как на чужачку.

– Да что с тобой?! – разозлилась Морья и ударила дурёху по щеке, приводя в чувство.

И только тут заметила, что кончики пальцев почернели, как если бы она сунула их в золу.

– Дикая… У тебя дикая магия! – в ужасе прошептала сестра.

***

Дикая магия.

Дикая. . .

Магия.

Нет. Не с ней. Не у неё. Неправда!

Морья успела затащить в дом сестру, хоть та и порывалась бежать во двор. Но где хуже: во дворе с золотыми или в избе с проклятой ведьмой?

Ведьмой. . . Да, Морья теперь проклятая ведьма. И Лика, забившаяся в угол, боялась её сильнее, чем кого угодно другого.

Братья свесились с печки, но завидев, что творится, отпрянули с испуганным визгом.

В сенях загрохотало – кто-то вломился в избу.

– Лика! Савка! Микей! Мо… – Зычный голос отца непривычно дрогнул и затих.

Мать вбежала следом. Глаза её были широко распахнуты, лицо бледное, как у покойницы.

– Морьюшка!

Она хотела было обнять старшую, но вместо этого задрожала всем телом, по щекам покатились крупные слезы.

– Морьюшка… – безучастно повторила мать, но больше ни шага не сделала.

По двери несколько раз ударили.

– Государем предписано, чтобы каждый, уличенный в обладании дикой магией, был изловлен и доставлен во дворец!

Казалось, от приказа золотого сотрясаются стены.

Морья до боли закусила губу, и, как в детстве, шагнула к отцу в поискахзащиты.

Отец отшатнулся, по его лицу пробежала судорога, словно он боролся с одолевавшим его отвращением.

– Папа?

– Покажи руки, – почему-то глядя в сторону, потребовал он.

– Я. . .

– Руки!

Морья вытянула вперёд стиснутые кулаки.

– Разожми.

Распрямлённые пальцы дрожали сильнее, чем когда прошлой зимой она слегла с горячкой. И были всё такими же чёрными, точно испачканными сажей. Морья попыталась обтереть их об юбку, но ничего не изменилось.

Отец не притронулся к ней и тихо сказал:

– Отворяй дверь, мать. Правду сказали. . .

Мать от его слов взвыла, но с места не сдвинулась.

Савка с Микеем тихо позвали с печи:

– Тятя…

– А ну молчать! –гаркнул отец, но его крик тут же перекрыл голос золотого с улицы.

– Живо! А не то дом подожжём, всех выкурим! Укрывать дикого – государственное преступление!

Морья задрожала. Не пролившиеся слёзы слепили, душили. Невыносимо было видеть убитую горем мать, суровый холод отца. Лику, со страхом смотрящую на нее из дальнего угла. Ту, которую Морья только что спасла от бесчестья!

– Тащите хворост! – Приказ золотого донесся как через толщу воды. И это решило дело.

На негнущихся ногах Морья двинулась к двери. Мать протяжно заскулила, но не попыталась остановить её.

Хотелось пастьперед отцом на колени. Оборонит ведь! Кто, если не он? Мужчины сильнее Морья и не знала никогда! Но что будет, если он выступит против золотых? Спорить с государевыми слугами – всё равно что с самим властителем!

И тогда братишки тоже не спасутся. И мать. И Лика. И даже младший, обиженно пищащий в колыбели.

– Факел! Факел тащите! – потребовал кто-то под окном. Кто-то из деревенских, голос знакомый. . . Но кто? Да и важно ли это?

Теперь Морья им больше не добрая соседка, а сама ожившая смерть.

Она обернулась на родных. Хоть попрощаться. . . Голос хрипел.

– Батя. . .

Видно, отец решил, что она попросит её спрятать. А кто бы не попросил?

Он схватился за кочергу и замахнулся.

– Ну?! – Из его глаз брызнули злые, беспомощные слёзы. – Чего встала?!Хочешь, чтоб всех нас из-за тебя перебили?! Пошла!

Морья с усилием проглотила слова прощания и распахнула дверь.

Запястья тут же стиснули, волосы оттянули назад. Но телесная боль словно была чужой. Это не ей крутили руки, не её косы норовили вырвать из затылка – всё не с ней. А вот скулящая позади мать, ревущие братья, ругающийся отец – они с ней. Их бессильные крики рвали её на части, их причитания отбирали последнюю волю.

Не плакать.

Только бы не заплакать…

– В цепи ее! В цепи! – Кричал тот самый выродок, что зажимал Лику на дворе. – Железо сдержит проклятое колдовство!

Сыскали какую-то во дворе. Уж не ту ли, на которой сидел пятнистый кобель, ластившийся к каждому встречному? Не иначе как отец её снял и отдал золотым…

Запястья перетянули веревкой, поверх намотали цепь, да ещё и туго закрутили по туловищу – аж не вздохнуть.

Ведьму бросили в телегу, прямо на мешки с данью – серебром, медью, шкурами, которые сборщики налогов успели собрать по окрестным деревням.

Верно, правду говорили:железо сдерживает проклятую магию. Потому что больше всего на свете Морья хотела раскидать обидчиков. Будь у неё хоть какое колдовство, они бы уж точно не плевали в неё, не пугали, обещая кары земные и небесные той, что связалась с демонами.