Сэм Юнф - Перунов Век

– Ты чего здесь? Таблетки принял?

– Я в порядке. Как она?

– Завтра будет лучше. Не обижайся на неё, Лиза не хотела этого говорить.

– Я знаю. К тому же всегда лучше так, чем за спиной.

– Давай поговорим в гостиной, – Людмила опасалась, что подруга может в любой момент проснуться, а узнать новости об Алексее было очень важно.

Княжна спустилась на первый этаж и подозвала к себе горничную, которая как раз запирала входную дверь на ключ:

– Ступайте к Елизавете и никуда не отлучайтесь из её комнаты, пусть там всегда кто-то будет.

– Хорошо, Людмила Александровна. Георгий Борисович, – горничная кивнула и незамедлительно поднялась наверх.

– Ты веришь, что Алексей виноват? – княжна Чернышёва прошла в гостиную и села в кресло.

– Хочешь что-нибудь выпить? – Велеславский направился к бару, где его дед хранил спиртное.

– Чай.

– Можно и чай, но я бы взял чего-то покрепче.

– Тогда вина.

– Вина нет, но есть дедовская медовуха. Думаю, недурная альтернатива. Что скажешь?

Людмила кивнула. Велеславский разлил сладкий напиток по большим пузатым бокалам без ножки.

– Ты уходишь от ответа, – девушка приняла бокал и посмотрела на друга.

– Виновен ли он в смерти деда? Не знаю. Но меня и Громова сегодня пытались убить.

– Как убить? – У Людмилы не укладывалось в голове. Слишком близко ходит смерть в последнее время: сначала Антон Григорьевич, затем приступ отца, сегодня она могла потерять друга, а потом чуть не убили её саму. Говорят, что беда одна не приходит. Но чем они это заслужили, чем разгневали богов, раз те отвернулись от них?

– Лёша последний, кто имел доступ к машине. Есть ещё водитель, но он был с нами всё это время.

– А если это водитель-смертник, или Алексея хотят подставить?

– Великий человек – Алексей. Даже не знаю, кому нужно его подставлять? Про его отношения с моей сестрой, я полагаю и надеюсь, мало, кто знал. Да и камеры, Люда. Камеры видели его утром, он копался с каким-то устройством. Есть все основания думать, что…

– Но свадьба…Лиза…Он же её любит!

– В чём противоречие? Нет деда, нет меня. Лиза – единственная наследница всего состояния. Пока император что-то предпримет, они уже скроются за границей. Я думаю, поэтому он и спешил. К тому же, Люда, свадьба в запрещенном храме, вооруженный жрец и гости. На тебя напали.

– Может, они защищались и не поняли, кто вы?

– Ты склонна всех оправдывать?

– Нет. Просто не люблю обвинять.

– Прости, я так и не спросил, как ты себя чувствуешь после случившегося?

– Всё в порядке. Меня привёз сюда Константин Андреевич. Ты ему доверяешь?

– Не думал об этом, если честно. Он приехал вчера, выясняет обстоятельства смерти деда. Сегодня спас мне жизнь. Думаю, что склонен доверять ему.

– Лизе трудно будет признать виновность Алексея.

– Она справится, и, поверь мне, вскоре отвлечётся. Я бы быстро отдал её замуж за того, кто мне полезен, или того, кто указан у деда в завещании. С новой жизнью она забудет старые влюблённости.

– Не хотела бы я быть твоей сестрой, друг.

– Я не хуже и не лучше других. Я разумен и хочу лучшего для сестры. А в нашем мире границы благополучия довольно чёткие.

– Мне кажется, армия тебя изменила. Ты стал злее.

– Я стал умнее.

По первому этажу пробежало жалобное дребезжание входного звонка. От этой трели у Людмилы тело покрылось мурашками. Стукнула дверь со стороны помещений, где обитали домашние слуги. Велеславский оставил бокал и встал с кресла.

– Кого могло принести сюда ночью? – Людмила осталась на месте, но готова была мгновенно вскочить на ноги и бежать.

– У нас временно поселился Константин Андреевич. Должно быть, он вернулся.

В холле раздавались тихие мужские голоса. Видимо, ни в планы слуг, ни в планы ночных гостей не входило перебудить весь дом. Закрылась входная дверь, послышались шаги.

Двое стражей порядка завели Алексея в гостиную. Людмила невольно выдохнула, увела взгляд, едва не выпустила бокал из рук, но, приложив усилия, всё-таки поставила его на столик. Только крепче вцепившись в ручки кресла и ощутив тёплую обивку подлокотников, она смогла ещё раз взглянуть на возлюбленного подруги.

Смазанный след запёкшейся крови вспухшим бугром выступал на щеке Алексея. Один глаз заплыл, второй – воспалённый, с красными прожилками – щурился от яркого электрического света. Хорошо, что Лиза уснула и не видит, что с ним сделали.

– Я расстроен, что вам пришлось это увидеть, – Громов вошёл в гостиную последним. – Мой дорогой друг, позволите воспользоваться подвалом вашего дома?

– Зачем вы его привели сюда? Моя сестра и так не в себе.

– Всё ради дела. Я не могу просить Людмилу Александровну провести ночь в отделе правопорядка, это может быть очень некомфортно.

– Поэтому вы притащили это ничтожество сюда? – Велеславский шипел, словно уличный кот: бешеный взгляд, волосы во все стороны.

– Разместите его поудобнее. Это моя личная просьба, – Громов не сводил взгляд с друга. Судя по всему, просьбы императорской фамилии выполняются беспрекословно и не требуют возражений или согласований. Как же верно горничная Лизы назвала его нечистиком. Ходит по дому, как ему вздумается и распоряжается так, как будто ему все должны.

Велеславский тяжело вздохнул.

– Прошу за мной, – друг прошёл мимо Громова и молодчиков в бордовой униформе и направился в коридор, в котором находилась лестница, ведущая в подвальные помещения.

Алексей не устоял на ногах и повис на руках сопровождавших его стражей. Те не дали ему упасть, развернулись, как по команде, и просто поволокли избитого. Ступни арестованного подогнулись и волочились по полу, но сопровождающих это не беспокоило, как и оставшегося с ней в гостиной Громова.

– Зачем вы это сделали? – Людмила вскочила с кресла разящей стрелой и подлетела к столичному гостю, призывая того к ответу. – А если бы Лиза не спала и увидела его?

– Сделал что, Людмила Александровна? – серые глаза смотрели совершенно спокойно, даже отрешённо и устало.

– Избили Алексея, – если бы Людмила могла кричать, она бы кричала, но наверху спала Лиза, и пришлось перейти на шёпот.

– Вы так плохо обо мне думаете, Людмила Александровна? Это не мои методы. Когда я подъехал, он уже был такой. В вашем городе любили покойного князя и любят его детей. Алексей покушался на жизнь Георгия. Возможно, связан и со смертью Антона Григорьевича. Я не очень вас шокирую, если скажу, что старый князь был отравлен?

– Вы уже намекнули сегодня, что это мог сделать мой отец. Поэтому обойдусь без шока. Да и не вы один так думаете.

– Вы ко мне несправедливы. Яд – не оружие настоящих мужчин. Ваш отец, насколько я знаю, человек чести, а они обладают удивительным недостатком: любить своих друзей. Зачастую от этого и умирают. Недальновидные люди.