Сэм Юнф - Перунов Век

– Как хорошо, что вы к таким не относитесь.

– Пустое обвинение. У вас нет фактов, чтобы это доказать. С другой стороны, я не могу это опровергнуть. Считать так – ваше право.

– Чего вы хотите?

– Я не верю глупым домыслам. И хотел бы, чтобы вы с ним поработали.

– В каком смысле? Прочла мысли?

– Нет, я так понимаю, это не очень интересно. Он может думать о другом, а вы не можете копаться в его голове. Нужна работа телепата, но, боюсь, если я прав, то его друзья не дадут ему дожить до столицы.

– Вы хотите, чтобы я заглянула к нему в сон?

– Я полагаю, вы можете не просто ходить по снам, но и пробираться по тайнам подсознания?

– Это не будет являться доказательством в суде.

– Но вы можете помочь мне выйти на людей, причастных к убийству в этом доме.

– Я попробую помочь.

– Вам нужна особая подготовка? Может ли что-то пойти не так? Надо ли вас будить?

– Нет, ничего не нужно. Во сне я сторонний наблюдатель. Проснусь тоже сама.

– Вы позволите, я всё-таки останусь с вами? – Громов расположился в кресле, на котором до его приезда сидел хозяин дома, словно её ответ не имел значения.

– Если вам нравится смотреть на спящих, то не могу вам этого запретить.

– Мне казалось, что во сне мы наиболее беззащитны? Разве нет?

– Я уже согласилась. Избавьте меня от ваших назойливых вопросов.

– Прошу прощения, но позвольте мне выполнять мою работу, а она предполагает много вопросов. У меня будет к вам предложение.

– Какое? – Что ещё придумал этот столичный нечистик?

– Вот, мне уже нравится ваша деловая хватка. Если всё пройдет удачно, то я могу…

– Что в вашем понимании удачно? Я должна оклеветать Алексея? То, что вы предлагаете – низко.

– Ужасно, что вы допускаете такие вещи в отношении моей скромной персоны. Я так понимаю, господин Велеславский много болтает относительно событий двух последних дней?

– Вы правильно понимаете.

– Замечательно. Я не прошу, чтобы вы мне врали или наговаривали, скорее наоборот. Мне хотелось бы, чтобы вы честно рассказали обо всём. Предельно честно, не упуская ни одной детали, вне зависимости от того, что вы увидите. Это может помочь. А затем вы вернётесь к своим заботам и жречеству, которое играет очень важную роль для нашего народа. Матушка ведь так видит ваше будущее? Так вы согласны мне помочь?

– Я уже согласилась. А как видят моё будущее мои родители, вас совершенно не касается.

– Прекрасно, – Громов медленно встал, подошёл к диванчику и взбил подушку, – Здесь вам будет удобнее, ложитесь.

– Алексей уснул? – Людмиле было ужасно неловко от такого близкого соседства со столичным нечистиком, но она всё же села на диван.

– Мы дали ему снотворное. Думаю, что уже да.

В коридоре раздались шаги, возвратив из недр подвальных помещений хозяина дома.

– Спит, – подтвердил появившийся в гостиной Велеславский, – а что вы делаете?

– Людмила Александровна любезно согласилась мне помочь.

– В каком смысле?

– С помощью своих способностей.

– Люда, ты согласна?

– Да, всё в порядке. Мне не сложно, и я хочу помочь.

– Я так понял, что для Людмилы Александровны это совершенно безопасно.

– Я останусь с вами, – Велеславский вернул себе кресло хозяина, и Громову пришлось занять место, на котором сидела раньше Людмила.

Засыпать по указке сложно. Особенно, когда за тобой наблюдают другие люди, один из которых – столичный гость с императорской фамилией, а второй – твой лучший друг с заложенным носом.

Людмила ворочалась и никак не могла удобно улечься. Хотя о каком удобстве могла идти речь, если ты спишь на диванчике в гостиной? А может виной всему присутствие посторонних? Накопившаяся усталость словно разом отступила, открывая второе дыхание. Можно и ночь не спать, и день продержаться. Девушка перевернулась на другой бок и увидела, что за ней пристально наблюдают.

– Невероятно сложно спать, когда вы смотрите.

– Мы не будем смотреть на вас. Отвернитесь, Велеславский, – Громов сделал вид, что его очень заботит барная коллекция покойного князя.

– Пообещайте, что Алексея здесь долго не продержат. Я не хочу, чтобы Лиза увидела его таким.

– Обещаю, что как только вы проснётесь, мы увезём его из дома.

Людмила уже раздумывала просить снотворного для себя, чтобы быстрее приступить к выполнению поставленной задачи, но прибегать к травяным отварам не пришлось. Мысль о том, что ей не помешало бы воспользоваться снотворным, стала последней, и Людмила провалилась в знакомый мир на границе Яви и Нави. Царство сновидений, которое было ей гораздо понятнее мира реального.

Девушка знала, что в доме есть ещё спящие, а потому важно было найти среди зеркальных осколков верный.

Людмила будто сидела в скором поезде. За окном в бешеной скачке проносились яркие и завораживающие сны, там караулили монстры и кошмары. А когда поезд делал резкий крен, то своим хвостом затрагивал мир Нави.

Алексею сейчас очень больно, и сон наверняка должен был даровать ему покой, раненым и больным он всегда служил исцелением. Людмила почувствовала, на какой станции нужно сойти. Поезд из её сна дёрнуло, и девушка вышла на перрон. Как только её ноги коснулись призрачной платформы, та тут же сменилась холодным песком и острыми камнями.

Морские волны накатывали на каменные берега и разбивались об них, уходили за подмогой, зализывали свои солёные раны и с новой силой бросались на скалы.

На камнях танцевала девушка. Золотистые локоны, пышные формы, лёгкость движений – всё это выдавало в незнакомке лучшую подругу. Новая волна накрыла девушку с головой, и Людмиле стало невыносимо жутко. Кажется, она забыла, что не может влиять на сны. Княжна бросилась спасать Лизу, но, когда подбежала к берегу, на скалах уже никого не было. Танцовщицу, так похожую на подругу, унесло в море.

Княжна забежала в воду, волна сбила с ног и её. Вода была повсюду, Людмиле казалось, что она захлёбывается. Непроизвольно девушка зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то оказалась совершенно в другом месте.

Людмила видела тени: одна из них хромала, и именно она остановила другие тёмные сгустки резким движением руки. Княжна чувствовала, как бешено колотится сердце, но тени кружили вокруг камня, и не приближались к нему. Она знала, что им нужно попасть на этот камень. Но тени боялись. Они метнулись в сторону, и камень разлетелся вдребезги.

Княжна Чернышёва стала Алексеем. Она чувствовала, что он следил за тенями. Увидев их, сплюнул и осыпал проклятьями перунградского нечистика, а затем пустился бежать. Людмила смотрела на мир его глазами, была его частью, не могла остановиться. Бешеная скачка затянула её, но остановилась так же стремительно, как и началась. Девушку подбросило вверх, и она увидела Алексея с высоты. Ощутить прелесть свободного полёта княжна не успела, лишь стремительно полетела вниз и ударилась об холодный пол. Она могла поклясться, что чувствует всё это по-настоящему.