Ника Остожева - Память души

Люди спешили каждый по своим делам, устремив взгляд вперед, несясь навстречу рутинным заботам, боясь опоздать и не успеть свершить запланированное. Никому не было дела до мужчины, лежавшего на газоне, лицом прямо в мокрой от росы траве, в непривычной взору старомодной одежде, слишком легкой для прохладного утра начала весны.

Некоторые из прохожих бросали на беднягу короткий взгляд и еще быстрей, не замечая чужого несчастья, устремлялись вперед. «Пьяница или бездомный», – думаю, нечто подобное эхом отдавалось в их головах. Но никто почему-то не задумывался, что беда может случиться с каждым. И тогда бесчувственное поголовье так же пройдет мимо, оградив себя невидимым барьером от горя, его не касающегося. Мы добились грандиозного технологического прогресса, но словно взамен за инновации расплатились человечностью.

Будто вылепленная из воска ладонь мужчины, испачканная в грязи, приковывала мое внимание. Я словно под действием гипноза стояла на месте, разглядывая серебряное кольцо на неестественно побледневшем большом пальце.

Наконец оцепенение прошло и я, оставив чемодан на тротуаре, сделала неуверенный шаг на газон. Каблуки туфель увязли во влажной податливой почве. Неразборчивые обрывки образов и звуков закружились в водовороте сознания. В неуклюжей попытке присесть на корточки, я потеряла равновесие и упала на колени.

Одежда молодого человека была насквозь мокрой, в темных волосах искрились капли воды. Я прикоснулась к его руке, и противоестественный холод через поры просочился в мой организм. Но вместе с необузданным страхом сердце наполнилось и ощущением трепетной нежности. Казалось, что за руку я держу не бродягу в одежде прошлого века, а родного, самого близкого мне человека. Я словно помнила это прикосновение. Помнила красочную палитру чувств: любовь, уважение, почитание заслуг, восхищение. И все к нему – впервые встреченному незнакомцу. Пелена недоумения вскоре все же рассеялась, подтолкнув меня к единственно необходимому действию – вызвать врача.

Поднявшись с земли, я отступила на асфальт. Колени и туфли испачкались в грязи и изумрудном соке молодой травы. Я понимала, что рискую опоздать на самолет, но мне было все равно, мечты об отдыхе отошли далеко на задворки сознания.

– Здравствуйте, пришлите, пожалуйста, реанимационную бригаду в Палмер-Парк, здесь человеку плохо.

– Опишите состояние пострадавшего, – послышался голос диспетчера.

Мне не доводилось сталкиваться с подобным. Как и все люди, проходившие сейчас мимо бессознательного тела, я тоже старалась не вмешиваться в происшествия, не касавшиеся лично меня. Эгоистично, но от угрызений совести избавляла мысль, что кто-то обязательно поможет, найдется неравнодушная душа. Теперь же спасителем стала я сама.

– Я не знаю, что именно произошло. Мужчина лежит на газоне, мне кажется, он без сознания.

– Хорошо, проверьте, есть ли пульс.

Я вновь приблизилась к нему. На запястье сердечный ритм не прощупывался, но меня успокаивала мысль, что скорей всего виной тому – положение руки, придавленной весом тела, из-за чего кровь не циркулировала с достаточной силой. Он лежал, уткнувшись лицом прямо в землю, было совершенно непонятно, как он дышит, и дышит ли вообще. Хотелось перевернуть бедолагу в более естественное положение, но сдержанный повелительный голос «на другом конце провода» строго-настрого запретил проводить какие-либо манипуляции.

Наконец я прикоснулась к его шее. И вновь от ощущения холода меня пробрала дрожь, а по спине побежали мурашки. И хотя пальцы почувствовали биение сердца, оно было таким слабым, что начало казаться, будто я просто выдаю желаемое за действительное.

Машина подъехала спустя десять минут. Я сидела на бордюре, бездумно уставившись в асфальт, чтобы не видеть, как бессознательное тело грузят на носилки.

– Вам лучше поехать с нами, вы что-то неважно выглядите, – обратился ко мне молодой санитар.

Было ясно, что на самолет я безнадежно опоздала. Как ни странно, я вовсе не сожалела, что столь долгожданное путешествие не состоится. «Все, что ни делается – к лучшему.»

Теплый плед, горячий чай с лимоном и двумя ложками сахара в кабинете заведующей отделением потихоньку вернули меня к жизни. Тонометр, сильно сжав предплечье, пытался определить точные цифры повышенного давления.

– Все в порядке, но вам нужно как следует отдохнуть. – Вердикт оказался утешительным.

Я всегда боялась врачей. Это началось еще в раннем детстве, без видимых причин и предпосылок. Когда мама водила меня на плановую прививку или к дантисту, сердце до краев наполняла паника, и в безумии, повинуясь древнейшему инстинкту, я пыталась «спастись». Увы, проблема не сошла на нет с течением времени. До сих пор при виде шприца дикий страх пронзал насквозь, словно кинжалом – с макушки до самых пяток, наполняя холодом нутро.

– Скажите, как тот человек? Что с ним? – Я наконец нашла в себе силы задать вопрос, мучивший меня с момента приезда в приемное отделение.

Наверное, в глубине души я ожидала встретить ободряющий взгляд и добрые вести относительно здоровья пациента, но доктор Джессика Моррис опустила глаза на свой стол, заваленный рецепторными бланками, результатами анализов и брошюрами, рассказывающими о том, как избежать заражения сезонным гриппом.

– Множественные переломы и черепно-мозговая травма средней тяжести. Помимо этого, у него в легких вода, словно он тонул… Это странно, ведь поблизости даже нет водоема, а уйти далеко в таком состоянии он не мог. Еще диагностировано обширное внутреннее кровотечение. К сожалению, мы пока не нашли кровь нужной группы. Необходимо переливание, но в донорском банке сейчас нет четвертой отрицательной. – Помолчав, она хотела что-то добавить: – Это…

– Моя.

– Что, простите?

– У меня четвертая отрицательная.

– Вот так совпадение! – Она несколько секунд смотрела на меня, не произнося ни слова. – Это довольно редкая группа крови. Всего четыре процента населения являются ее носителями.

– Знаю. Однажды прочла в медицинской статье, что во врачебных кругах ее зовут проклятьем.

– Ну, это преувеличение, не более того!

Я натянуто улыбнулась в ответ на ее улыбку.

– Вы готовы были бы согласиться на переливание, мисс Картер? Почти наверняка это спасет его.

Раздумывать было не о чем. Даже самая непреодолимая фобия не может послужить причиной обесценивания жизни. Я согласилась бы помочь даже незнакомцу, к тому же, человека, о котором шла речь, мое сознание не идентифицировало как чужого.

Войдя в палату, я наконец увидела его лицо. Во сне я различала лишь размытый силуэт, теперь же встретилась с ним воочию. Оказалось, он очень красив. Идеальные черты не могла испортить ни отросшая борода с явной сединой, ни ссадины и царапины на коже. Ему было немногим больше тридцати, но какая мудрость прослеживалась в этом лице. Морщинки в уголках глаз и около губ – так бывает, если человек часто улыбается и смеется. На высоком выпуклом лбу тоже отпечаток возраста – это след эмоциональной мимики, когда в негодовании или удивлении, охваченный чувствами, поднимаешь брови, глядя на мир широко распахнутым взором. Синеватые припухлости под нижними веками. От слез ли? От бессонных ночей? От мыслей, что не дают покоя? Едва заметные морщинки на щеках – на левой более выразительная. Я тут же представила его смеющимся. Я смотрела на родного человека, но не могла вспомнить. Словно бы знала его всю жизнь, и вдруг в одночасье потеряла память.