Татьяна Супельняк - Вуду по-берендейски

– Я еще многого не знаю, – пожаловалась я. – Вот и собственное родовое имя открыла для себя совсем недавно.

– А известно ли тебе, что имя, данное человеку при рождении, связывает его с Богом, наделяя силой? – спросила Лада, и мне пришлось в который раз признаться в собственной неосведомленности. – Имена – настоящее богатство, в них заложены божественные соотношения частот. Когда-то в Берендеевом княжестве имя ребенка произносилось только волхвами. Ты ведь слышала выражение «Не запятнай свою честь»? – Я согласно кивнула. – Так вот, ему тождественно и другое понятие: «Не запятнай имя свое» – причем не в переносном, а в прямом смысле. Но с течением времени, конечно, многое изменилось…

Лада, улыбаясь, посмотрела на мою растерянную физиономию и успокаивающе погладила по руке. Эта нехитрая ласка вернула меня к действительности – я закрыла рот, опустила брови и, кажется, даже вернула на место уши, свернувшиеся локаторами, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. Сестра умолкла, а мне так хотелось продолжения.

– Пожалуйста, расскажи еще что-нибудь!

– Любой неблаговидный поступок и даже бранное слово разрушает божественное соотношение частот в организме человека и приводит к потере силы его имени, потому что теряется связь с Богом, – продолжила, немного подумав, Лада. – Вот почему так важно хранить свое имя в чистоте.

Мы молчали, думая каждая о своем. Разговор не клеился – возможно, просто устали или незаметно подкрадывалась Дрема.

Я проснулась среди ночи. У костра клевал носом Рослав (как он потом признался, его внезапно сморил сон). К потрескиванию сгорающих в огне веток, которое одно только и нарушало до сих пор тишину, добавился отдаленный девичий смех, напоминающий тихий звон хрустальных колокольчиков. Странно, вчера это место казалось пустынным – потому-то мы и облюбовали его для ночлега.

Приподнявшись на локтях, оглянулась: на берегу, не обращая внимания на костер и отдыхающих возле него людей, переговаривались и смеялись девушки. Сон упорхнул вспугнутым ночным мотыльком, я села и принялась наблюдать за ними.

Незнакомки встали в хоровод и запели сильными красивыми голосами. Никогда в жизни я не слышала такого душевного исполнения: оно завораживало, пробуждая в сердце грусть, сменившуюся щемящей тоской по маме, родному дому – да так, что я едва не завыла в голос. Захотелось немедленно присоединиться, стать частью разворачивающегося у озера действа. Словно под гипнозом, я поднялась и направилась к озеру, но чем ближе подходила, тем больше меня охватывало странное оцепенение: я передвигалась словно нехотя, но при этом совершенно точно знала – стоит только оказаться рядом с девушками, наконец-то закончится одиночество в этом безумном и непредсказуемом мире.

Неожиданная подсечка заставила меня рухнуть на землю. Я больно ударилась локтем – руку до кончиков пальцев пронзили десятки острых «стрел», отрезвив, как хорошая доза нашатыря.

– С ума сошла? Больно же!

Потирая ушибленное место, я отмахнулась. Лада покачнулась и упала.

– Сама ты глупая, если решила променять сушу на речное дно. – Княжна сердито смотрела на меня.

– Так это русалки? Разве они существуют на самом деле? – Я подала сестре руку, помогая встать.

Мы отряхнулись, но к костру возвращаться не спешили – присели поговорить.

– Русалками становятся девушки, утопившиеся с горя (от несчастной любви, например), – объяснила Лада. – Их души не решились покинуть родные места, дорогих людей, вот они и остались на Земле.

Уловив краем глаза движение, я поняла, что хоровод распался. Русалки подошли ближе и с интересом прислушивались к нашей беседе.

– И что ж бедным девушкам теперь веками хороводы водить на берегу? – Мне отчего-то стало жал бедняг.

– Может быть, им это нравится, – с сомнением предположила Лада и неопределенно повела плечами.

– А почему я шла к озеру как зачарованная?

– Русалки могут лишить человека воли – но только если он сам подсознательно этого хочет. Ты ведь захотела присоединиться к ним? – спросила Лада и осуждающе посмотрела на меня. – Тренируй волю, учись абстрагироваться от происходящего, чтобы сопротивляться враждебному воздействию, – назидательно закончила сестра, покосившись в сторону озера.

– Ты заблуждаешься, – внезапно возразила одна из русалок. – Мы никому не причиняем вреда.

Вздрогнув от неожиданности, мы вскочили и одновременно развернулись навстречу предполагаемой опасности. Однако нападать на нас никто не собирался.

Вмешавшаяся в наш разговор девушка спокойно устроилась поблизости, а к ней присоединились и остальные. Немного помедлив, осторожничая, опустились на траву. И услышали грустную историю.

…В стародавние времена обманутая возлюбленным молодая женщина решила свести счеты с жизнью – утопиться. Ночью, когда домочадцы уснули, несчастная отправилась в последний путь.

Расположенное за селом озеро встретило ее тихим плеском волны о прибрежный песок, на небе ярко светила полная луна. Дорожка, проложенная ночным светилом от берега к центру темного водоема, манила за собой: казалось, стоит только пройти ее до конца, и в душе воцарятся мир и покой.

Женщина сделала первый робкий шаг, а затем решительно двинулась вперед. Становилось глубже, но она не ощущала страха. А когда вода достигла подбородка, почувствовала, что ее ноги перестали касаться дна. Приятная прохлада сделала тело невесомым, а движения свободными. Ей стало легко и уютно, будто она оказалась дома. Вода подталкивала ее, подсказывая дальнейшие действия. И тогда она нырнула, подняв длинным золотистым хвостом (вместо ног у нее появился хвост!) столб брызг над озерной гладью.

Русалка вынырнула из глубины на поверхность. На душе было радостно, как никогда прежде, из сердца исчезли боль и страх, а в голове, складываясь в незнакомый мотив, зазвучала музыка. И тогда она запела.

Прекрасная мелодия разнеслась окрест и заставила умолкнуть все остальные звуки. Без слов было понятно, о чем поется в этой песне: о любви, которая вопреки всем невзгодам будет жить в сердце человека, о наслаждении жизнью и ее скоротечности, о других мирах, которые каждому предстоит когда-нибудь изведать и полюбить…

Девушка умолкла. Мы, затаив дыхание, ждали продолжения.

– Вволю наплескавшись, она поплыла к берегу, обсохла и вернулась домой уже совсем другим человеком.

– А как же хвост?

…На суше вместо хвоста вновь появились ноги. А еще с тех пор у нее появился сильный и красивый голос, очаровывающий сердца слушателей глубиной и искренностью, когда она пела. Заезжие купцы много раз звали женщину с собой в столицу, суля славу и большие деньги. Но та отказывалась, считая самым главным для себя обретенное семейное счастье, заботу о муже и ребятишках.