Татьяна Супельняк - Вуду по-берендейски

Кот-баюн увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову – один колпак разбил и другой разбил, взялся за третий. Тут Андрей-стрелок ухватил кота клещами, сволок наземь и давай оглаживать прутьями. Наперво сек железным прутом. Изломал железный, принялся угощать медным. И этот изломал и принялся бить оловянным.

Оловянный прут гнется, не ломается, вокруг хребта обвивается. Андрей бьет, а кот Баюн начал сказки рассказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей. Андрей его слушает, знай, охаживает прутом. Невмоготу стало коту. Видит, что заговорить нельзя, он и взмолился:

– Покинь меня, добрый человек! Что надо, все тебе сделаю.

– А пойдешь со мной?

– Куда хочешь, пойду.

Андрей пошел в обратный путь и кота с собой повел…

Разум по-прежнему отказывался верить, что я волею случая оказалась в странном месте, здорово похожем на сказочное. Что если мой спутник на самом деле страдает раздвоением личности, и это каким-то образом передалось мне? Влипнуть в еще большие неприятности, связавшись с сумасшедшим говорящим котом не хотелось. Может, махнуть на все рукой и повернуть назад, к дубу? Мне бы только до дупла добраться, а уж оттуда до тетиной избушки, где братец наверняка поджидает свою загулявшуюся сестренку рукой подать…

Стоп! Постучав себя кулаком по лбу, я вернулась к действительности: голубая записная книжка Ивана ясно указывала на то, что его искать надо именно на этой стороне! Разочарованно вздохнув, я покорившись обстоятельствам и вновь прислушалась к болтовне Баюна.

– Если верить вашим нынешним версиям народных сказок, кот-баюн проживал у могущественной ведуньи (по-вашему – злой колдуньи Бабы Яги). Но он и сам обладал могучим интеллектом и колдовскими способностями: завораживал окружающих чудесным голосом – мог убить, а мог и исцелить от недуга. «Баюн», чтоб ты знала, – означает говорун, рассказчик, краснобай, – пояснил кот.

– А искусством гипноза твои предки, случайно, не владели? – раздраженно поинтересовалась я.

– Все может быть, – не моргнув глазом, лукаво заявил мохнатый спутник.

– Почему же ты представился мне Соломоном?

– По привычке, – вздохнул кот. – Соломон – просто глупое прозвище, на которое я отзываюсь только из уважения к Агате. Мой предшественник был самым обыкновенным дворовым котом, но добрая женщина привязалась к нему. И когда тот в положенный срок отошел в мир иной, я любезно согласился скрасить ее одинокое существование. Иногда хозяйка забывается и по старой памяти называет меня Соломоном, но я не обижаюсь.

И впрямь сказочный Баюн: говорит складно, будто по писаному. Интересно, как бы отнеслась ко всему, что он мне тут наплел, сама тетушка? Надо спросить при случае.

– Это очень интересно, однако никоим образом не объясняет, куда запропостился мой братец и что здесь делаю я?

– Никто не просит испытаний, которые посылают нам Высшие Силы! Но не собираешься же ты оспаривать простой факт собственного пребывания здесь? – поинтересовался баюн и, не услышав возражений, удовлетворенно кивнул. – Всякому следствию предшествует своя причина – прими это как должное, дитя мое, и прояви терпение: в свое время ты непременно все узнаешь, – туманно пояснил попутчик. – Но будь готова к тому, что вскоре тебе придется пересмотреть свои взгляды на многие привычные вещи. Однако я не вправе разглашать чужие тайны, а потому предлагаю пока просто идти вперед.

Я неприязненно покосилась на спутника: выражается витиевато и говорит одними загадками, но лишнего, похоже, не сболтнет! Раз так, сама во всем разберусь.

Незаметно подкрался вечер, солнце склонилось к закату. Расступившиеся деревья открыли широкую равнину и вид на чудесный город, обнесенной высокой крепостной стеной со сторожевыми башенками и огромными воротами. Над ней виднелись шлемы прохаживающихся дозорных. Вполне вероятно, именно сюда меня и направляла лесной тропинкой моя до недавних пор тихая и покладистая судьба.

– Вот и славно, – обрадовалась я. – Нет ничего хуже неизвестности, и чем раньше закончится это странное происшествие, тем лучше.

В крови разлился азарт, захотелось припустить бегом. Развязка казалась такой близкой – стоило только попасть в город!

* * *

Тропинка свернула на широкую подъездную дорогу. Пока мы спускались с пригорка, кот помалкивал. Я вознамерилась постучать, когда Соломон осчастливил меня советом:

– Требуй встречи с самим Берендеем!

– А-а-а… – Я раскрыла рот, чтобы кое-что прояснить, но не успела.

Ворота со страдальческим скрипом приоткрылись, и на меня вопросительно уставились стражники в сверкающих кольчугах с притороченными к широким поясам большими мечами в ножнах – наверняка, со стены открывался широкий обзор, так что приближающихся путников они заметили издалека.

– Пожалуйста, проводите меня к Его Величеству князю Берендею! – надеясь, что не сильно напутала с перечислением положенных правителю регалий, вежливо попросила я и на всякий случай уточнила: – По личному вопросу! – совершенно забыв, что воспитанные люди первым делом представляются сами.

Служивому постарше мой внешний вид, похоже, чем-то не приглянулся. Неприязненно разглядывая стройную девичью фигуру, затянутую в джинсовый костюм, дополненный ярко-красной футболкой с низким вырезом, он несколько минут медлил, но потом все-таки предложил следовать за собой.

Кот уверенно обогнал меня. Пожав плечами, я направилась следом.

Полутемным коридором одноэтажного здания, которое я посчитала чем-то вроде военной комендатуры, нас привели в небольшое скупо обставленное помещение. Проводник, склонившись к сидящему за столом человеку, о чем-то тихо доложил ему и вышел, притворив за собой дверь.

Начальник встал и, как и его подчиненный, и долго смотрел на меня (то ли ожидал каких-то объяснений, то ли просто изучал) и помалкивал. Однако смутить своенравную девицу, на которую в последнее время свалилось множество странных событий, ему не удалось – наверное, у меня выработался своего рода иммунитет. Но поскольку пауза слишком затянулась, я не выдержала первой:

– Как Вас зовут?

– Напоминаю, что я – Белояр, начальник городской стражи при Великом князе. Чем могу быть полезен?

Я потерла рукой все еще ноющий после ушиба лоб. Кажется, после падения с дуба я стала хуже соображать: почему он сказал «напоминаю» – вроде бы раньше мы с ним не встречались! Это у него паранойя или у меня маразм? Однако отложила размышления до лучших времен (если таковые, конечно, наступят) и печально произнесла:

– А я сестрица Аленушка. Тоскуя и проливая горькие слезы, брожу по белому свету в поисках пропавшего козленоч…, то есть братца моего, Иванушки.