Людмила Павловская - Тайны Гроама. Трилогия

Сказав это, мужчина подтолкнул меня к нише. Через мгновение я оказалась на берегу Главной реки. Это было вовсе не то место, где мы охотились на якиолиса. Вокруг не было ни скал, ни кустарников. Позже пыталась найти поляну, на которую меня вывел мой провожатый. Но попытки не увенчались успехом. Чем больше проходит времени с тех пор, тем больше я осознаю смысл того, что мне сказал житель того странного Мира. Моя память – моё наказание! Даже клиника для умалишённых, куда я попала, не помогла искупить мою вину. Правда, я нашла способ, как донести до людей откровения, которые порой лавой накрывают меня, – начала писать стихи, потом рассказы. Читатели называют их сказками. Тебе понравились мои сказки, мальчик?

Ольга смотрела на меня, глаза её лихорадочно блестели.

– Я была там всего несколько дней, – скороговоркой заговорила женщина, – а может, несколько часов, или это и вправду был сон? – она переводила взгляд с меня на Силау и в этот момент действительно очень напоминала обезумевшего человека. – С тех пор я стала видеть сны. Нет, я и раньше не страдала бессонницей. Но теперь почти каждую ночь я вижу истории. Если я не переношу их на страницу, то они держат меня, не дают успокоиться, повторяются каждую ночь. Моё писательство – это моё спасение, если хотите. Я ничего не несу в этот мир! – теперь Ольга уже кричала: – Я никому ничего не хочу доказывать! Мне не нужно признание! Понимаете?! Информация, которую я получаю – моё проклятие! Мой крест! Моё наказание! Да мне плевать, верит кто-нибудь или нет всем этим сказкам! – Ольга поднялась с места и обвела рукой стены с книжными полками.

– Так ты видела то, о чём пишешь?! Видела?! Или это твоя безумная фантазия?!

Мой Учитель тоже поднялся и сейчас изо всех сил тряс за плечи хозяйку дома. Я никогда не видел его таким! Казалось, Силау тоже сошёл с ума.

– Оставь меня!

Ольга изо всех сил пыталась оторвать от себя руки мужчины, вцепившегося в неё мёртвой хваткой. Страх накрыл меня липкой волной. Никогда не забуду взгляда самого близкого для меня человека, моего Учителя! Глаза Силау блестели таким же лихорадочным огнём, как и глаза Ольги. Я выбежал на улицу, решив там переждать их конфликт. Не знаю, что происходило за дверью дома, но через какое-то время они оба появились на крыльце. Ольга и Силау сдержанно улыбались. Но глаза обоих продолжали зло сверкать.

– Ну вот, испугали ребёнка, – сказала Ольга.

– Ничего, – ответил Силау, – парень не из пугливых.

Затем он резко развернул меня за плечи, и мы, не прощаясь, зашагали прочь. Оглянувшись, я увидел, что женщина стоит на крыльце и с какой-то странной полуулыбкой смотрит нам вслед.

Уже вечерело, когда мы добрались до дома. По пути Учитель заглянул в трактир, заказал для меня порцию жаркого с картошкой, себе купил кувшин какого-то местного вина. Впервые я видел Силау таким пьяным. Впрочем, напиток был неплохого качества, потому что, как только мы пришли домой, его хмель почти полностью выветрился, но злость так и не покинула Учителя. Весь вечер он молчал, я предпочёл ни о чём его не спрашивать. Удобно устроившись на крыльце дома, в котором мы остановились, я открыл книгу – подарок Ольги. Волею судьбы, передо мной возникла страница со стихотворением, которое я не успел дочитать в гостях у автора:

В Стране Перекрёстков закрылись порталы,

И сам перекрёсток – стремительно талый.

И сталкер задумчивый шёл себе прямо.

И сталкер растаял, как земли Гроама.

В пути театральном (день – снова премьера)

Растаял далёкий потомок Мольера.

И ломаных линий прямые подмостки

Растаяли… те, что вошли в перекрёстки.

А кто закрывает порталы прохожим

Всего лишь деталью прямого, похоже —

Наверное, рад: будет что открывать!

Так сторож себя проявляет опять.

И тёмен портал Проявления ночи,

И образ кота из мешка выйти хочет

Навстречу мечтателю. Тот поскорее

Поднимет мешок – и в портальные двери…

Признаться, я не очень хорошо понял тогда, о чём этот стих. Да и сейчас не особо понимаю! Но он произвёл на меня такое сильное впечатление, что я запомнил его с первого прочтения! Больше мне не удалось прочитать ни одного произведения Ольги, потому что на крыльцо вышел Силау. Увидев, чем я занимаюсь, он выхватил книгу из моих рук и начал остервенело рвать её на части. Успокоился, когда увидел мой оторопелый взгляд. Тот день открыл мне Учителя с невиданной стороны. Человек, учивший меня сохранять самообладание в любой ситуации, вёл себя как типичный псих! А главное – я не мог понять причину такого поведения. На следующий день Силау извинился. Он выглядел очень удручённым. Говорил, что надеялся получить ответ на Очень Важный Вопрос, но этого не произошло, вот он и сорвался с катушек. Мне было жаль Учителя, постаревшего за ночь лет на пять. Попрощавшись с гостеприимной Страной Розовых Рек, мы в этот же день отправились домой. Видя состояние моего старшего друга, я опять молчал. Впоследствии мы не вспоминали наше путешествие, о книге, подаренной Ольгой, никогда не говорили. Но то единственное стихотворение, которое мне удалось прочесть и которое так взволновало моё воображение, я мысленно повторяю, когда пишу картины. Оно стало моим личным настроем – помогает творить!

Минуту мы молчали, осмысливая информацию. Потом, не сговариваясь, посмотрели на Хошу. Старик сидел, опустив голову, крупные слёзы капали на его большие руки, которые он положил на колени, как примерный школьник.

– Хоша, да ты что! – первым нарушила молчание мама. – Что ты, дружище! Плачешь? – вопрос звучал нелепо и неуместно, и так было понятно, что происходит с человеком. Однако он заставил дядю Хошу поднять голову, и мы с удивлением увидели, что он улыбается. Старик плакал и улыбался одновременно!

– Если бы вы знали, как я счастлив сейчас. Спасибо, Огл, ты снял с моих плеч груз, который мне пришлось нести столько лет!

– Какой груз? О чём ты? – подал голос отец.

– Ведь я считал, что убил их, а, оказывается, они живы! И Ольга и Семор! Так раз женщина живёт одна, значит, Семор не пытался найти её впоследствии? Что она говорила об этом, Огл?

– Не знаю, – мой приятель опустил голову, – наша встреча произошла давно, я был тогда подростком. Надеюсь, Ольга всё еще жива и продолжает писать сказки…

– Что? Надеешься? Да я в этом просто уверен! Ей сейчас лет шестьдесят, а что значит такой возраст для женщины?

Дядя Хоша поднялся и зашагал по кухне, где мы сидели. Спина старика распрямилась, глаза радостно сверкали, даже морщины разгладились. Он словно помолодел на двадцать лет. Мы, как заворожённые, с восхищением глядели на соседа.

– Так, наверное, там, на ярмарке, я видел не Семора? – остановившись, Мешок посмотрел почему- то на меня.