Полина Полежаева - Волны идут

– Неужели, – выдохнул Глеб.

Дорога вывела его на небольшую площадь. С неровной мостовой несколько высоких ступеней поднимались к дверям старой церкви. Фрески, когда-то украшавшие ее фасад, выцвели и оставили после себя лишь мутные цветные силуэты.

Сделав было несколько шагов к ступеням церкви, Глеб остановился. Опьяненный радостью, он не сразу понял, что площадь полнилась тихой музыкой, которая неслась с веранды одного из домиков. Пышный плющ карабкался по балкам навеса и, цепляясь тонкими усиками за каждый выступ, поднимался до самой крыши. В его тени сидел человек и медленно покачивал головой в такт музыке. Отзвучали и стихли финальные аккорды, и незнакомец, взглянув прямо на Глеба, поманил его рукой.

А того вдруг одолело нестерпимое желание убежать с этой площади, из этого ненормального города, забиться куда-нибудь в гущу душного леса и навсегда забыть все то, что он сегодня видел. Но тут человек снова помахал рукой со словами:

– Юноша, не стойте, как вкопанный, подойдите!

Дребезжащий, но достаточно громкий голос с раскатистым южным акцентом явно подсказывал, что тот, кто укрылся в тени лозы, был очень стар. Ступив под зеленый свод, Глеб смог, наконец, рассмотреть хозяина. Тот казался совершенно бесцветным, будто даже прозрачным и напоминал рыбину из пустого дома: с мутными глазами и ртом, давно лишенным губ. На коленях у старика лежала газета.

– Добрый день, – с трудом произнес Глеб.

– Вечер, если быть точным. Уже половина девятого, – незнакомец уперся в него немигающим блеклым взглядом, а на лице его появилось подобие улыбки.

– Меня зовут Глеб Марков, – продолжил гость, не зная, с чего начать разговор, которого он искал с тех самых пор, как очнулся на пляже.

– Франческо, – ответил старик. Странно, но появление Глеба, грязного, в рваной окровавленной рубашке и с бусами, все еще обмотанными вокруг руки, совершенно его не удивило.

– Франческо, прошу вас, – Глеб подался вперед, хоть и чувствовал себя неловко под неподвижным взглядом. – Я очнулся на пляже несколько часов назад… Наверное, утром. Я не знаю… не знаю, как оказался здесь, должно быть, это какая-то ошибка…

– Нет, не думаю, что это ошибка.

– Вы что-то знаете? Что это за место? – кровь прилила к горячим щекам Глеба.

– Думаю, ты и сам прекрасно знаешь, из-за чего здесь оказался.

– Я… Нет, откуда же мне знать?

Франческо вздернул по-стариковски густые белые брови и протянул ему газету. Поля были сплошь исписаны от руки, мелкий почерк рябил в глазах. Это был испанский? Итальянский? Глеб никогда не увлекался языками, к тому же взгляд его приковала фотография на первой полосе. Хорошо знакомый фасад здания, аккуратный ряд коробов в арках второго этажа… Огромная трещина, поднимающаяся от самой земли, будто одинокий побег плюща. И больше ничего. В пустых, лишенных стекол окнах – лишь серое небо. От Академии художеств осталась одна единственная стена.

«Ошибка во время подземных работ на территории лондонского метрополитена привела к трагедии», – прочитал Глеб. – «В результате аварии произошло обрушение сводов служебных тоннелей, из-за чего квартал между улицами Пиккадилли, Саквилл-стрит и Олд-Бонд почти полностью ушел под землю. Оказался разрушен в том числе и Берлингтон-хаус, в котором исторически располагались Королевская академия художеств и пять научных сообществ. К счастью, большая часть разрушенных зданий была выведена из эксплуатации несколькими годами ранее. Количество пострадавших уточняется».

Не остается без внимания и тот факт, что во время аварии на территории Королевской академии художеств проводилась выставка работ скульптора Глеба Маркова (Россия). В результате подстрекательств и экстремистских высказываний мистера Маркова мероприятие обернулось беспорядками. Организатор выставки Бенджамин Баркли задержан как соучастник подстрекательств, Глеб Марков числится пропавшим.

Подробнее о беспорядках в Академии художеств читайте в уникальном репортаже Кристины Сандерс «Запугай – и управляй».

– Я бы не стал доверять этой газете, – Глеб свернул шуршащие страницы в трубку.

– В каком плане, молодой человек? Насчет метро? Или погрома, который ты спровоцировал?

– Насчет погрома, разумеется.

– А я вот сильно сомневаюсь, что всему виной треклятые тоннели. Нет-нет, – старик покачал головой, когда Глеб попытался вернуть ему газету, – оставь себе, там есть еще одна интереснейшая статья про тебя.

– Да без проблем. Только я до сих пор не понимаю, почему же я здесь?

Франческо закатил белесые глаза к потолку, увитому плющом:

– А что по-твоему должны были сделать с человеком, который разрушил целый квартал?

– Который… Что?! – Глеба вдруг посетила неприятная догадка: видимо, старик страдал слабоумием.

– Ты не понимаешь, почему Академия провалилась сквозь землю? – казалось, Франческо смотрел на него, как на безнадежного идиота.

– Оттого, что под ней были тоннели, вот отчего! А какая, собственно, вам разница, что со мной произошло? Не можете просто объяснить, где, черт возьми, я нахожусь?

Лицо старика расплылось в морщинистой безгубой ухмылке.

– Могу, – сказал он и откинулся на спинку кресла-коляски, которую Глеб поначалу не заметил. – Но какой в этом смысл, если ты складываешь два и два и упорно хочешь получить пять? Поставь пластинку с самого начала, помоги немощному человеку.

Глеб чувствовал, как вслед за пылающими щеками жаром наливается его грудь. Словно наглухо закрытая кипящая кастрюля – или выпустит пар, или взорвется.

«К черту такие разговоры», – подумал он. – «С меня хватит».

Он заткнул скрученную газету за пояс, все-таки пробежал глазами по веранде и заметил вертушку с замершей виниловой пластинкой. Переставив потемневшую иглу на край черного диска, в круговороте вновь понесшихся по площади звуков он разглядел название: «Игорь Стравинский „Весна священная“».

Старик будто уже позабыл о нем, прикрыл глаза и снова закивал головой, погрузившись в музыку. Понаблюдав за ним с минуту, Глеб не вытерпел:

– Что это за место?

Франческо открыл глаза.

– Ты еще не ушел?

– С чего вдруг мне уходить? – его едва не трясло. Нет, этот человек явно был в здравом уме, но добиться от него адекватного ответа, видимо, было невозможно.

– Мне показалось, с тебя хватит этих разговоров. Хорошо. Это остров.

– Остров, – вздохнул Глеб. – Прекрасно, а название у него есть?

– Нет.

Глеб спрятал лицо в ладони. Вот теперь с него точно хватит. Он направился к выходу, виноградная лоза то и дело цепляла его за волосы, и он едва сдерживался, чтобы не разорвать ее в зеленые клочья.

– Есть здесь еще люди?

– Разумеется.