Иван Онегин - Заклинатели Миров: Книга III

– Ну, не такая уж и сильная, – самоуверенно произнесла Лена, выпуская струйки дыма из ноздрей. Однако её уже никто не слышал.

Внезапно девушка обнаружила, что больше не сидит на полу, да и вообще не находится в каком-либо помещении: вокруг лишь прозрачная морская пучина. Откуда-то сверху, а может, и снизу тоже – светит яркое солнце, согревая девушку своими лучами. Её одежда куда-то пропала. Всё это было, по меньшей мере, очень и очень необычно.

Сама вода тоже вела себя странно – она периодически меняла плотность, становясь то густой, словно мёд, то чересчур жидкой и летучей, как керосин, при этом она позволяла дышать собой, проникая в лёгкие, подобно воздуху: эта «вода» несла в себе жизнь.

В голове Лены на мгновение мелькнула мысль о том, что вся эта субстанция напоминает смазку, купленную ей в секс-шопе накануне. И тут же девушку окружил приятный запах спелой клубники и бананов. Ей бы и в голову не пришло, что в этот самый момент её подругу окружает не прозрачная, а непроглядно-чёрная и густая, словно нефть, жидкость с ароматом кофе, шоколада и коньяка.

Лена ощутила, как каждую клеточку её тела переполняет возбуждение. Будто бы каждый квадратный сантиметр кожи превратился в дополнительный клитор, пронизанный тысячами нервных окончаний, готовых отправить в мозг сигнал удовольствия от любого внешнего воздействия.

Девушка не плавала в этой залитой солнцем «воде», она парила. Космонавт за пределами шаттла. О, как же она хотела коснуться самой себя, чтобы ощутить этот мощный выстрел оргазма, который теперь мог зародиться в любом месте от кончиков волос до пальцев ног. Более того, теперь он мог зародиться везде и сразу, но руки её не слушались, да и всё остальное тело тоже.

Но! Что это? Её живот ощутил движение жидкости вокруг – рядом проплыло нечто живое. Девушка воскресила в сознании образ электрического угря – и, конечно же, это был он. Точнее – они: множество электрических угрей окружали Лену со всех сторон непроницаемой сферой. А вот Катя в похожей ситуации подумала, что это – медузы, и тоже оказалась права. Макс же всегда видел нечто среднее между огромным кальмаром и осьминогом.

Сфера электрических угрей становилась всё меньше; Лена ощутила первое прикосновение гладкого тела и разряд. От ноги в мозг полетел первый залп удовольствия. Но уже через мгновение змееподобные обитатели моря облепили всё тело девушки сплошным слоем и скользили по её бёдрам, рукам, ягодицам, груди и даже волосам. «Заряжаем всю Вселенную в пушку, целимся в мозг, залп!». В этот момент для неё исчезло чувство времени, пространства и самосознания. Личность человеческая обернулась капельками росы на траве, что растёт посреди пустыни, занесённой снегом, что не тает даже под потоками лавы, негаснущего вулкана удовольствия.

Макс сделал ещё одну затяжку, глядя на своих подопечных, которые в этот момент поднялись на ноги и, улыбаясь, принялись скидывать с себя одежду.

– Помедленнее, дамы! – сказал он, прекрасно понимая, что его не слышат, а точнее – просто не понимают. Отблеск души и разума в глазах девушек исчез, теперь они были просто самками, сытыми и находящимися в безопасности. Теперь им хотелось лишь удовлетворить оставшиеся инстинкты. Если бы рядом не было самца, они с великим удовольствием принялись бы спариваться друг с дружкой, но мужчина у них был.

Макс шагнул к одной из девушек и рывком стянул с неё леггинсы, а затем сорвал атласные стринги. Другая девица оказалась расторопнее и к тому моменту была полностью обнажена.

Мужчина прислушался – его гостьи издавали звуки, походившие одновременно на мурлыканье котят и звериный рык.

– Обожаю, – хозяин дома был единственным, кто по-прежнему сохранял разум. По крайней мере, пока сохранял.

Не заботясь о манерах, мужчина чуть ли не зашвырнул обеих самочек в свою «особую» спальню на первом этаже, где помимо большой кровати и мягкого ковра не было ничего. Затем он стянул с себя рашгард с длинным рукавом, обнажив жилистое тело, словно высеченное из куска мрамора, расписанное множеством татуировок. Все изображения на теле Макса выглядели, как нечто среднее между географической картой и схемой из пособия для электриков. Татуировки эти, складываясь в единое целое, покрывали торс и руки плотной сеткой. Любой, кто прожил на свете больше тридцати лет, увидав такое, сразу бы припомнил Майкла Скофилда из сериала «Prison break».

– Ну что, девочки, готовы?

– Ар-р! – раздалось в ответ дружное весёлое рычание, исполненное сладострастного, животного нетерпения.

У Николаева было не больше часа на воплощение всех своих приземлённых сексуальных фантазий, прежде чем «начинка» начнёт действовать и на него, отделяя от физической оболочки душу и отправляя последнюю к вратам Нирваны.

Во двор коттеджа через приоткрытые ворота въехал человек на мотоцикле. Чёрный Suzuki Bandit остановился рядом с николаевским Chrysler 300C такого же цвета, и водитель слез со своего стального коня, снимая шлем.

Байкером оказалась женщина, с виду, не старше тридцати, с азиатскими чертами лица. На ней были кожаные штаны и чёрная футболка с логотипом какой-то рок-группы, а через плечо перекинута сумка с бахромой, на шее – деревянный амулет, угольно-чёрные волосы ниспадали ей на плечи. На лице мотоциклистки под левым глазом была минималистическая татуировка – созвездие малой медведицы: только звёзды, не соединённые пунктиром.

Женщина, по-хозяйски, открыла входную дверь ногой, обутой в тяжёлые ботинки, и, не разуваясь, прошла в гостиную, где и остановилась, устремив изучающий взгляд на погасший кальян.

– Понятно, – кивнула незваная гостья и прошла в «особую» спальню Макса, предварительно прихватив из гостиной одежду Лены и Кати, а также халат хозяина дома.

Девушки лежали на кровати по обе стороны от Максима. Все трое были укрыты одним большим одеялом. Состояние их физических оболочек было плачевное: два удара сердца в минуту, один вдох-выдох в три минуты. Ещё немного и наступит смерть мозга.

Темноволосая женщина швырнула всю одежду на кровать и принялась копаться в своей сумке. Затем она извлекла оттуда небольшой пузырёк тёмного стекла. На выцветшей от времени этикетке можно было разобрать только самый крупный шрифт. Три буквы. Самая чёткая из них «Й». «ЙОД» – сообщала надпись. Когда-то, возможно, он там действительно был, и в этом, пожалуй, причина своеобразного цвета редкой шаманской настойки.

Женщина отвинтила крышечку и капнула себе на подушечку указательного пальца немного тёмно-коричневой жидкости, а затем провела этим самым пальцем по губам Николаева, оставляя тёмный след. Затем процедура дважды повторилась – на этот раз были окрашены губы девушек.