Варвара Буше - Потерянные в Нигде

«По крайней мере, есть что-то, что я ненавижу», – подумал Александр, поднялся с кровати, оделся и, нащупав ногами домашние тапочки, прошаркал ими в сторону кухни.

Нужно было заварить кофе и приниматься за работу. Захватив из холодильника пару сэндвичей, приготовленных домоправительницей ещё вчера, и налив в любимую кружку огромных размеров горячего кофе, Александр спустился в свой рабочий кабинет, находившийся в подвальном помещении, и закрыл за собой дверь, словно в доме был кто-то, кто мог помешать ему.

Сев в мягкое кресло, молодой человек включил кнопку «power» на системном блоке и, чтобы удостовериться, что всё работает, сделал поворот на крутящемся кресле вокруг себя. По стенам кабинета одна за другой загорались разноцветные лампочки – какие-то со звуком, какие-то с треском… Пиликанье и шум вентиляторов компьютерных устройств, просыпающихся после ночи, словно нехотя играли уже давно знакомую Александру симфонию – единственную музыку, которую он любил и слушал с удовольствием каждый день. Впрочем, в силу определённых причин он мог позволить себе только её, потому что это была единственная музыка, которая не пробуждала в нём никаких чувств, кроме осознания начала нового рабочего дня. Да она была ещё и полезной – любая неправильная нота означала неисправность системы. Но сегодня было всё сыграно так, как надо.

Итак… Молодой человек отхлебнул кофе и набрал на клавиатуре слово «город», после чего на мониторе высветилась схема города, в котором он жил и за который был в ответе (ему хотелось так думать), и начал разговор с компьютером, программой и прочими неодушевлёнными в принципе вещами:

– Что тут у нас? Негусто сегодня, отлично! – Он довольно потёр руки, но бессильно простонал, после того как взгляд упал на календарь, висевший напротив и говоривший ему о том, что вчера была суббота. Значит, сегодня – воскресный день.

– Ну конечно! Вот поэтому и тишина, нет ни одной жалобы – все ещё спят!

Воскресенье было самым трудным для Александра и таких же, как он сам, рабочим днём. Ведь воскресенье – последний день перед рабочей неделей, и люди, уже вставая с кровати, начинают это осознавать и жалуются на жизнь. А попробуй отыскать среди пустых жалоб и отчаяния по поводу наступающей рабочей недели неоценённые вещи!

Схема города всё ещё была белой, и Александр мог спокойно попить кофе и поразмышлять.

«Сейчас схема оживёт, – думал он. – Первыми, конечно же, найдут свою работу те, кто занимается „недооценил-потерял“ среди людских отношений. А потом уже появится нужная информация для таких как я».

Как же он мечтал раньше (и сейчас, впрочем) заниматься человеческими отношениями, а не вещами! Но чтобы этого достичь, он должен был много работать и получать много благодарностей… Ничего не терять сам и многих научить этому.

Александр на мгновение зашёл в личный кабинет и вновь посмотрел на личный статус – зелёная полоска была почти полной, на 81%. Прошлую неделю он хорошо поработал и в конце недели должен получить ещё около трёх процентов, он рассчитывал на них. А вот когда зелёная полоска заполнится целиком, то его старания будут вознаграждены – он сможет вернуться в любой свой день из прошлой жизни и прожить его «от» и «до». Это не давало ему кучу возможностей, он не мог ничего исправить в прошлом, изменить события, но… сказать! Он мог сказать те слова, которые остались несказанными когда-то по его глупости. И ради этого стоило стараться, чтобы одно за другим говорить нужные слова, слова любви, поддержки для близких ему людей… живших когда-то в этом городе и до сих пор – в его сердце.

Открыв вновь закладку «город», молодой человек увидел, наконец, потери. Они появились – народ просыпался. Он подключил планшетник, который прозвал когда-то жалобником, к компьютеру, чтобы скачать задачи на день. Стандартная процедура, занимающая пару минут. Впрочем, и кофе на пару минут всего осталось.

– Что такое? – Александр услышал странный звук, изданный жалобником, – звук ошибки. – Что за ошибка?

«Изменение в личном кабинете», – значилось на экране.

– Да что могло измениться-то?! Я же только что просматривал его!

Он выключил загрузку жалоб и вновь зашёл в личный кабинет. Зеленая полоска стала меньше – всего 79%! Целых два процента! Когда же он мог успеть потерять драгоценные проценты, ничего не делая и просто попивая кофе?!

Взволнованный молодой человек нажал на кнопку «уточнение» и застыл, поражённый.

На экране высветилось фото – едва знакомая девушка, которая в пятницу выпила его кофе, теперь значилась в потерях. Каштановые волосы, карие глаза, светлая кожа, чуть вздёрнутый нос… Ничего особенного.

– Нет! Да как такое может быть-то?! – Отчаянно жестикулируя, Александр обрушил свой гнев на фото. – Где мои два процента?! – Но тут же остыл и посчитал себя глупцом. – Чего я спрашиваю… Но я должен разобраться!

Он вскочил со стула, схватил жалобник, открыл дверь и, перескакивая сразу по нескольку ступенек, поднялся в прихожую, надел куртку-косуху прямо поверх домашней футболки, застегнул её, наспех намотал красный шарф на шею и только потом вспомнил, что не загрузил данные, необходимые для того, чтобы работать.

Ругая себя, он вновь спустился в кабинет, где чуть позже наблюдал за индикатором загрузки и с сожалением думал о том, что сегодня вряд ли успеет, вернувшись домой, заняться любимым делом. Вряд ли успеет.

Как бы ни жаловалась Хелен на свою работу, она всё же любила её, подобно тому, как все люди без исключения от души ругают то, что действительно любят.

Самое главное, что давала ей работа, – это не то, что благодаря ей она не чувствовала себя одинокой. Не общение с людьми, не чувство гордости за саму себя, которое она испытывала в результате каждой успешной попытки устроить чьи-либо отношения, наконец, не само чувство того, что она занимается чем-то очень важным, а всё это вместе взятое, и ещё кое-что: роли! Разные: плохие и хорошие, правдивые и лживые.

Дом Хелен был обставлен хаотично и в разных стилях. Здесь современное искусство уживалось с произведениями различных эпох человечества, выбранными из неоценённых вещей, которым не было применения. В самой большой комнате, в которой Хелен занималась планированием своей работы, по стенам висели гобелены разных эпох, а к каждому из них иголочками, купленными в соседнем канцелярском магазине, были прикреплены фотографии тех людей, отношениями которых она занималась. Фотографии играли роль манекенов, кукол Вуду – с их помощью она планировала работу на завтра, и, когда сближались в своих жизнях выбранные ею самой люди, то сближались и их фото.

Те фото, отношения которых удавалось устроить, отправлялись в красивые красные коробки, скреплённые по парам. На каждой коробке была своя надпись, которая напрямую зависела от того, что Хелен сама чувствовала на тот момент, когда заводила новую. Порой это просто была глупая эмоция, порой – едкое словцо (её, как и многих других людей, раздражали чересчур сопливые романы), а порой – просто знак вопроса, оттого что пары, лежавшие в ней скреплёнными скрепками, были слишком невозможными…