Любовь Завьялова - Обнимая русло реки

– Не твоего понимания это дело, – вздохнула я.

В это время в прихожую из спальни родителей вышла кошка и хотела было направиться на кухню, но учуяв голодного домового, зашипела, взъерошилась и одним прыжком преодолев прихожую, запрыгнула внутрь меня. Да, похоже я в этой квартире пока единственное безопасное место.

Домовой еще раз фыркнул и покатился, некрасиво шурша своими щупальцами-иглами, в сторону родительской спальни. Там он и обосновался, заняв выжидательную позицию в противоположном от окна углу под потолком, над большим пузатым шкафом на гнутых ножках.

Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы насытиться. Он стал больше, его щупальца укоротились и стали тонкими, теперь они почти сливались с пучками ворсинок – ногами домового, отчего сам он стал похож на доброго домового в форме пушистого шарика. Но темный серо-коричневый цвет и поблескивающие в ворохе щупалец и ворсинок крючки для ловли больших кусков живой энергии выдавали в нем существо жадное и озлобленное. Мама детей отдала больше всего своей энергии и от этого стала бледной и худой. Она была слишком занята мыслями обо всем на свете, часто ложилась спать с неуспокоенным умом, формально шептала слова молитвы и проваливалась в сон. В этот момент, момент засыпания, когда душа человека находится сразу в двух мирах, домовой и раскидывал свои сети, получая от беззащитной женщины порцию ее выдохов, пучок мыслей-сомнений и самое главное – часть жизненной энергии, которая, двигаясь от мира материального в тонкий, попадала в его темную липкую сеть. Наутро женщина чувствовала себя уставшей, у нее болела и кружилась голова, руки не слушались, мысли путались. Она долго сидела на кухне, пила кофе или воду и старалась убедить себя в том, что всё не так плохо как ей сейчас кажется.

Через несколько месяцев, когда домовой насытился, женщина заболела. Она уже не вставала со своей кровати и сквозь полуприкрытые веки пыталась рассмотреть, что же это за «пыль» у них в спальне на потолке. Ее супруг принял единственно правильное решение – переехать. Переехать туда, где много солнца и полезный морской воздух. Он не только надеялся спасти от смертельной болезни свою жену, он хотел спасти всю свою семью от беды еще более страшной. От войны.

Я понимала, что так будет лучше для всех. Мама вдали от присосавшегося к ней домового поправится, брат с сестрой будут далеко от опасностей войны, вредный домовой, возможно, наконец покинет нашу квартиру, лишившись пропитания. Но мне было грустно расставаться с этой семьей, а особенно с детьми. Моими первыми жильцами, милыми и добрыми, уже почти взрослыми детьми…

– Присядем на дорожку, – сказал отец семейства. Брат с сестрой присели рядышком на большой тюк, обмотанный светлой тканью. В руках девочки спокойно сидела кошка, ее тоже было решено забрать с собой. Няня тоже присела на табуретку в углу, она оставалась в этом городе, и глава семейства уже подыскал ей новую работу, в городской больнице. Мама сидела напротив своего мужа на табурете, с прямой спиной, бледным лицом, легкой улыбкой и блеском надежды в глазах.

Вдруг кошка на руках у девочки ощетинилась, выгнула спину и громко зашипела. Ее взгляд был направлен наверх, в угол прихожей. Туда прибежал домовой, не желавший так просто отпускать свою «кормушку», он решил воспользоваться последним шансом и накинуть свои сети сразу на всю семью. Его сила была уже достаточно велика, и он мог охотиться за живой энергией не только на границе двух миров, но и прямо из мира материального, толстого, не дожидаясь наступления ночи. От его большой и густой сети в прихожей стало темнее, как будто затушили сразу больше половины лампочек в большой люстре, которая здесь висела.

– Господи, помилуй! Домовой опять шалит! – сказала няня и стала часто креститься и читать вслух «Отче Наш». Дети дружно присоединились к молитве, отец снял шапку и перекрестился, мама шепотом молилась тоже: «На хорошую дорогу, на новую жизнь» – думала про себя она, произнося святые слова.

Кошка начала успокаиваться и медленно опустилась снова на руки девочки, продолжая смотреть в правый угол потолка. Домовой заскулил и ринулся было ко мне, споткнулся о мою кирпичную стену, кубарем слетел вниз, пробежал по полу в спальню родителей, хотел запрыгнуть на свое излюбленное место, но сбитый лучом света, проникшим в окно с улицы, упал со шкафа, забежал под кровать, зацепился за ее ножку да так там и остался (по желанию мамы кровать эту, тяжелую, большую и напоминавшую ей о болезни, решено было оставить здесь, в квартире). За окном мягко покачивался на волнах собственного света ангел, его лучи проникали в комнату, не давая домовому выбраться из своего укрытия. Слова молитвы превращались в прекрасную музыку, которую ангел ловил легкими движениями рук и отправлял куда-то далеко и высоко…

Семья уехала к морю, няня приходить перестала – у нее теперь новые заботы. Квартира опустела. Домовой так и сидел под кроватью, боясь снова обжечься о свет крыльев ангела. И хотя уже два дня как ангелов у окна не было, вылезти он еще боялся, сидел во мраке, вцепившись щупальцами в ножку кровати. Потом пришли какие-то люди и вынесли кровать на улицу. Там уже была целая гора старой деревянной мебели, которую было решено пустить на дрова. Наступила зима, в стране шла война. Мебель ломали топорами, складывали на телеги и в мешки и отправляли в больницы и казармы.

Так земная жизнь озлобленного домового была окончена. Он был уничтожен огнем вместе с ножкой кровати, и остатки его энергетического пучка вместе с пеплом опустились туда, откуда все сущности и пришли – в землю, чтобы там, в потоках бесконечных энергий Земли стать новой частью чего-то вновь рожденного через сотни, а может тысячи или даже миллионы лет.

Не хочу заострять внимание на череде своих жильцов. Квартира наполнялась разными людьми. Сначала они оставались ненадолго, но это во время войны. Потом вселились сразу две семьи. Они шумели на кухне так, что разогнали всех домовых с верхнего и нижнего этажей. Первой съехала семья с тремя детьми и старичком, который любил сидеть на кухне и курил очень крепкий табак, сворачивая цигарки из лоскутов газет. Но сразу на их место поселились молодожены. Вскоре и молодожены, и вторая семья тоже съехали.

После них в квартиру заселился один очень пожилой человек, к нему каждый день приходила домработница, и несколько раз за год какие-то люди в деловых костюмах с темными кожаными портфелями. Через несколько лет пожилого человека отвезли в больницу, где он и умер. Затем в квартире поселилась большая семья: бабушка обставляла все подоконники растениями, особенно весной, дети гремели велосипедами и санками в прихожей, родители часто шумели на кухне, то ссорились, то пели песни. Однажды дети принесли в квартиру сразу двух котят, и они оба остались здесь надолго. А потом была еще большая мохнатая собака. Два уже взрослых кота поделили между собой территорию квартиры и забавно нападали на пса, не давая тому выйти из кухни. Пес скулили и приходил ко мне жаловаться на неугомонных усатых хулиганов. У меня несколько раз переклеивали обои и почти каждую весну красили побелкой потолок. Эта большая семья, хоть и была шумной и создавала много суеты в каждом уголке квартиры, принесла сюда очень много жизненной энергии. Мои силы выросли, я стала не только слышать мысли людей, но и посылать им свои. Правда, чаще всего людям казалось, что это только их случайная фантазия…