Джерри Джерико - Голос Бога

– Разве является унижением строительство сверхскоплений? – возразил я. – Оглядывал ли хоть один ёт плоды своего изнурительного труда? Видел ли какую красоту и гармонию творит он? Ваши раны, ваша гибель – цена которую вы платите за собственное перерождение. Ибо обожжённые звездами ёты сгорают и рассеиваются в молекулярное облако, которое в последствии коллапсирует и возрождается новой…

– Звездой, – прошипел первый ёт. – Велико ли счастье быть бестолковой звездой?

– Полагаю, не меньшее, чем быть подобным тебе, – рассмеялся я. – Всё же звёзды – провозвестники жизни. Друзья! Прошу же к столу! Не бойтесь меня, я с великим тщанием и уважением к вам накрыл сей стол, чтобы порадовать вас, гостей своих!

Ёты неуверенно и медленно приблизились ко мне. Тот, кто первым заговорил со мною, представлял собой гигантскую толстую кишку, забитую нечистотами, которые постоянно вываливались из окончания хвоста сего титанического змея. Чтобы не быть опустошённым и немощным, и поддерживать свою силу и полноту, змей засовывал хвост себе в пасть и пожирал свои же нечистоты. Пасть его была космата – грязные зеленоватые волоски покрывали её всю, разрастались бородой и шли ниже по телу, где торчали облезлые тощие перья. Ими были покрыты худые зелёные крылья, плешиво зияющие пятнами гнили.

– Пернатый змей, уроборос, добро пожаловать, – я вежливо препроводил гостя к столу. – Уверяю, что я первейший друг ваш и никогда не таил никакого зла на вас.

Я обнял змея и провел рукой по ребристой поверхности этой крылатой кишки. Змей усмехнулся.

– Ты первейший глупец, – прошипел он, капая из пасти жидкими нечистотами. – Фонон, тебе ли не знать, что никто из идов не водит дружбы с ётами.

– Ах, напрасно! – воскликнул я, хватая его за морду и целуя в лоб. – Дружба с людьми для меня – величайшая ценность. Постиг я многое, но отношения с человеком – блаженнейшее из всего, что довелось мне испытать!

– С людьми? – расхохотался змей. – Вы слышали? Этот остолоп считает нас людьми!

В ответ ему раздалось хрипящее похрюкивание – ёты натужно смеялись, боязливо прячась у змея за спиной.

– Безусловно, вы – люди, – кивнул я. – Всё, что вы собой представляете – квинтэссенция всего человеческого. Ваши образы рождены вашим же разумом. Вы спроектировали себя своими мыслями, деяниями, желаниями. Воистину вы – люди.

– И я? И я человек? – раздался робкий сиплый голос из-под крыла змея.

Я наклонился и ласково погладил ёта.

– Разумеется, друг мой.

Тварь возрадовалась. То была громадная куча – чёрный мешок, покрытый волдырями, с пастью во всю свою величину. Когда необъятная пасть раскрывалась, оттуда тянулись миллионы рук. Протянув нити своих волос, я пожал каждую.

Ёты тотчас обступили меня – все стремились привлечь моё внимание. Я же поприветствовал лично каждого гостя, после чего вновь предложил отведать угощений. В этот раз никто не стал отказываться. Ёты с великим удовольствием пожирали космическую пыль и астероиды. Конечно, охотнее всего они пожрали бы себе подобных, но я не стал им в том потворствовать.

Пернатый змей, впрочем, не притрагивался к пище, но смотрел на меня насмешливо, сощурив свои крохотные, горящие недобрым огнём глаза.

– Угощайтесь, о великолепный уроборос, – произнёс я, указывая на планету, заваленную его излюбленной едой.

– Ты неплохо подготовился, Фонон, – прохрипел змей сквозь зубы. – Велико твоё могущество, велика и щедрость твоя. Однако, раз ты знаешь меня так хорошо, то, очевидно, знаешь также, что я предпочитаю живых людей мёртвым.

– Сего не могу вам позволить, – покачал я головой, – но полагаю, десять миллиардов почивших вполне вас насытят.

Тела, холодные, бледные, полуистлевшие, валялись гигантской кучей посреди студеных полей необитаемой тверди. Я насобирал их из разных исторических периодов на разных планетах и был уверен, что истосковавшийся по привычной пище змей придёт в восторг. Он и впрямь облизывался и в нетерпении подрагивал крыльями. И вдруг бросился пожирать эти трупы, разбрызгивая во все стороны слюну и дерьмо, коим был полон.

– Приятного аппетита, друзья мои! – воскликнул я, обходя трапезничающих гостей. Ёты невнятно завыли, набивая рты.

– Великолепно, – прошипел змей, с наслаждением глотая мёртвую плоть. – Давно забытый вкус… все они тяжко страдали перед смертью. Ты так предусмотрителен, Фонон.

– Я знал, что вам понравится, – ответствовал я. – Все они умерли в войнах, от пыток, чумы и прочих болезней и поверьте, муки их были ужасны.

– Я это чувствую. Вся их плоть пропитана ужасом и страданием. Однако всё же живые на пороге смерти слаще в сто крат… – покачал головой змей. – Было время, я наслаждался сими жертвами со всею полнотой…

– О да, как же не помнить! – воскликнул я. – Вы явились людям на заре цивилизации – забрались на Землю и предстали перед ними богом.

– Эти глупцы кормили меня, совершая жертвоприношения. Вначале они пытались подсовывать мне бабочек и цветы, но постепенно до них дошло, чего я так жажду. Досадно, что моё благоденствие продлилось так недолго, – добавил он, скрежеща зубами.

– Помню и это, – я сочувственно похлопал его по спине. – За вами послали других ётов и те уволокли вас прочь с Земли.

– Я сожрал их, – захохотал пернатый змей. – Однако возвращение назад счёл небезопасным.

– Вы так стремились к людям, к своим собратьям. Даже после смерти не могли оставить их. Каким, право, жестоким ударом стало для вас это изгнание.

– Воистину! – чавкая, согласился змей. – Люблю своих собратьев. Люблю насиловать и убивать их, пожирать их.

Он хохотал, давясь телами погибших. Я с интересом слушал его.

– Эта ваша страсть у всех на устах и поныне. Люди помнят вас через века. То, что вы делали, прославило вас и сделало ваше имя нарицательным. Ваше триумфальное возвращение на землю в личине змея также оставило след в истории. Действительно вы великий человек.

– О чём же ты хотел расспросить нас, Фонон? – вдруг подал голос ёт, напоминающий паука. Вместо ног у него были руки, длинные и тонкие, как палки, хлыстообразный хвост оканчивался цепкой когтистой дланью, тело было крохотным – кроме головы, походившей на рыбью, желудка и половых органов ничего больше и не было. Ему приходилось есть, тут же вываливая из пасти пищу обратно.

– Все вы вышли из тёмной материи, – начал я, – все вы прошли нелёгкий путь становления самими собой и отныне предстаёте в истинном облике, который тщательно формировали ещё при жизни. Войд упорядочил вас такими, какими вы являли себя миру. Но были и те, кто при жизни стремился к иному пути – к светлому и благочестивому пути. Кто описывал себя не животным потребителем, но созидателем и прорабом вселенной.