Эльма Троу - Хроники вечной многогранности. I. Книга порядка

Она снова коснулась лба Корна.

– Хм-мм… Два часа уж как лежит здесь и все толкует об огоньках и цветах. – сказал Карлини, задумавшись. – И я тут не при чем.

– Все из-за тебя. Ты слишком вызывающе выглядишь. – проговорила она с иронией. – Я говорила тебе об этом.

– Не правда! Я сам себе шью и довольно неплохо. – сказал Карлини. – Тебе бы не помешало что-нибудь яркое на твоем сером облачении. Совсем печально смотреть на тебя бывает.

Он сидел на маленькой табуреточке ближе всех к камину, грубо срезанному из камня. Треснуло еще одно полено и комнату обдало запахом жженой смолы. Корн тут же вспомнил свой дом и резко попытался сесть. Нора ему не дала этого сделать.

– Ты попал мне чайником прямо по голове! Мерзавец! – сказала она уже более раздражительно, поворачиваясь к Карлини.

– Ну я ведь не виноват, что таковы мои традиции встречи тебя и твоих напарников, Нора. Кстати, как у них дела? – усмехнулся тот и принялся шерудить палкой в камине.

– Служат. – угрюмо и коротко сказала Нора.

Ее лицо тут же стало еще более печальным.

– Ну не обижайся, Норочка, я сделаю тебе чай с капелькой рома, как ты любишь, только не сердись, ладно?

– Да уж, пожалуй, после дороги не помешает… – пробурчала она.

– Вы… Кто? – спросил слабым голосом Корн.

– Бедняжка, даже не помнит, как пришел сюда. Он был такой грустный. – пропел Карлини. – Это Нора… Нора Тендер, если тебе это о чем-то говорит…

– Совершенно ни о чем не говорит. Я жил в глубоком лесу и поименно не знаю всех существ в этом треклятом городе. – угрюмо проговорил Корн, держась пальцами за виски.

Голова раскалывалась от каждого шороха. Корну хотелось, чтобы эти двое поскорее ушли и оставили его в покое. Он подвигал ногой. Стрелы больше не было, но боль была невыносимой.

– Прекрати дергаться.

Корн ответил ей угрюмым и упрямым взглядом, на что она совершенно никак не среагировала.

Комната, в которой он оказался была скромной, маленькой, но уютной. У круглого окошка стоял самодельный деревянный стол с причудливой резьбой на ножках в виде различных существ, высовывающих языки и смеющихся во весь рот. На окне были ярко-зеленые шторы, с искусно вышитыми на них узорами.

Самым интересным был камин. Он был, на первый взгляд, весьма невзрачным, грубо выколоченным из камня, не отшлифованным ничем, но зато сверху, ближе к стене из него росло какое-то дерево, прямо из камня, и распускало ветви во все стороны с красными причудливыми ягодами и изумрудными листьями. Свет от камина проходил сквозь них и, словно в камнях, отражался зеленым отсветом на стене.

Корн сразу подметил, что на противоположной от него кровати лежали его вещи.

– Как тебя звать? – неожиданно заговорила девушка холодным и угрюмым голосом, но прекрасным и убаюкивающим одновременно.

– Мое имя Корн. – коротко ответил раненый. – Где мой нож? Я всегда носил его под рубахой.

– Рана очень глубокая была, тебе просто повезло, что Норочка оказалась недалеко отсюда. – снова запел Карлини, совершенно игнорируя вопрос.

– Друг мой, иди прогуляйся за обещанным тобой чаем. – сказала девушка, похоже, желая спровадить надоедливого болтуна.

«А лучше оба оставьте меня в покое.» – подумал Корн.

Карлини весело подскочил на ноги и вприпрыжку, звеня ложками и вилками в волосах весело поскакал к двери, а потом очень громко ею хлопнул, да так, что у Корна это резкой болью отдалось в голове.

Нора взяла тряпку и намочила ее в ведре, которое стояло у нее под ногами рядом с кроватью Корна. Потом она, не церемонясь и не спрашивая, положила тряпку прямо на лоб мужчины и провела немного своей ледяной рукой по его щеке. Глаза ее хоть и были теплого янтарного цвета, но теперь, когда Корн пришел в себя и начал осознавать реальность, они показались ему холодными и равнодушными.

– И что же привело тебя сюда, Корн? – спросила Нора, промачивая в какой-то жидкости в тазу, пахнущей гниющей травой и медом, бинты, сложенные в несколько раз. От этого запаха Корн поморщился.

Он не знал, что ответить на этот вопрос. Корн долго медлил, потому что все же это было совершенно незнакомое ему существо и после опыта с предательством брата ему не хотелось никому доверять, но, заметив ожидающий взгляд, решил, что что-то нужно сказать.

– Так и что, будем молчать? – спросила она, забравшись с ногами на стул.

Ноги ее были обмотаны странными бинтами с большими янтарными письменами.

– Я не помню. Я не помню ничего, простите. – пробормотал он, чтобы сказать хоть что-то и отвел глаза от ее ног.

– Ранение, очевидно, от стрелы. И это существо, которое стреляло в тебя, наверняка не хотело твоей смерти, а лишь желало тебя обездвижить. Ты потерял много крови. – Нора сделала это заключение и наложила бинт, который сильно прижег пульсирующую болью рану.

Корн замычал и зажмурился, пытаясь схватиться за что-то, что должно было висеть на шее. Он начал шарить руками по своей груди, а затем по кровати.

– Медальон! Он был на мне! Золотой медальон! – Корн попытался подняться, но эта попытка отдалась сильно болью в его голове.

– Этот? – спросила Нора, протягивая драгоценность раненному. Он поблескивал золотом в мягком свете комнаты, а внутри него плескалась какая-то магическая жидкость, немного мерцающая своими золотыми гранулами в полумраке.

– Да! Зачем Вы его взяли? – Корн поспешно забрал вещь, которая, как ему казалось, была единственным напоминанием о сестрах.

Он недоверчиво посмотрел на Нору.

– Твой медальон выпал, когда Карлини нес тебя наверх. – пробормотала она и стала как можно сильнее затягивать бинт. – Эта вещь тебе дорога, верно? – Жидкость с бинтов просочилась сквозь тряпки. Рану снова обожгло, но на этот раз уже меньше.

Корн нахмурил нос.

– Вы тоже ранены? Что с Вами случилось? – спросил Корн, стараясь увести тему от своего медальона и указал на бинты девушки, которые обвивали ее ноги.

Они были довольно необычными на вид. На них плясали довольно причудливые символы, которые слабо мерцали в темноте.

– Я не ранена. Они помогают творить магию. Это артефакт. – На этой фразе Корн скорчил недоумевающую гримасу. – И не нужно этих «Вы», я не люблю этого. – она туго затянула бинт на его ране. – На «Вы» обращаются либо к Высшим по званию, либо ко старшим тебя, ну это так, основы приличия, если ты забыл.

– Я не знаю этих ваших основ. Меня другому учили. Я в лесу жил всю жизнь. – Корн осторожно приподнялся на локтях.

В дверь кто-то врезался со всего маху. Нора закатила глаза вновь оскалилась. В комнату весело впорхнул Карлини. По всей видимости, он всегда так проходил в двери, чем очень сильно раздражал Нору.

– Вот нельзя по-тише входить? – спросила она. – Ну или в крайнем случае стучаться?