Лариса Печенежская - Ки-Ми-Асура. Том I

Все еще находясь во власти пережитого кошмара, Лана открыла глаза и увидела склоненного над собой мужа:

– Успокойся, малыш, это всего лишь плохой сон. Я рядом, и у нас все хорошо.

Эти простые слова показались ей самыми прекрасными из всех, что она слышала в жизни.

– Обними меня крепче, – попросила Лана, желая убедиться в том, что он действительно рядом. Почувствовав его сильные, надежные руки, она облегченно вздохнула и расслабилась.

– Ты не хочешь рассказать мне, что тебя так напугало? – спросил Игорь.

– Не сейчас. Слишком свежи в памяти ужасные воспоминания, что я тебя так и не нашла. Лана непроизвольно вздрогнула, хотя уже не сомневалась в его присутствии.

– Теперь, даже если захочешь, чтобы я потерялся или исчез из твоей жизни, ничего у тебя не получится: я намерен мозолить тебе глаза до конца твоих дней.

Слова Игоря вызвали у Ланы улыбку, и она не замедлила с ответом:

– Я и не знала, что у тебя столь коварный план относительно меня. Но не стоит обольщаться, что ты первый до него додумался. Еще два месяца назад, когда ты получил мое согласие стать твоей женой, я для себя решила, что одной, причем основной твоей обязанностью, будет именно эта: круглосуточно мозолить мне глаза.

– Веселенькая перспектива. А как же быть с моей обязанностью добытчика? Придется питаться святым духом и носить одежду от Адама и Евы. Впрочем, я согласен. В ней ты выглядишь сногсшибательно. Однако придется ограничить твои передвижения только одной нашей квартирой.

– И не мечтай, – смеясь прервала его разглагольствования Лана. – Труд сделал из обезьяны человека, и наблюдать обратный процесс на примере своего мужа я не намерена. Вряд ли я буду испытывать удовольствие от того, что мои глаза будет мозолить некто, схожий с шимпанзе или гориллой. Так что от трудовой повинности тебе, мой дорогой, не отвертеться. А я уж как-нибудь переживу треть суток, не видя тебя, зато в оставшиеся две – держись, ибо сумею наверстать упущенное.

– Не сомневаюсь, – прошептал Игорь, чувствуя, как в нем растет возбуждение. Находясь в такой близости, Лана всегда имела над ним неограниченную власть. Платье, которое она так и не сняла, не сдерживало, а еще более усиливало желание. Ему захотелось тотчас его разорвать и обнажить смуглое упругое тело, насладиться ее совершенной грудью. Блеск, появившийся в глазах мужа, не оставил Лане никаких сомнений относительно его намерений.

– Нет, Игорь! – вскрикнула она, шутливо ткнув его кулачком в бок. Платье ни в чем не виновато, тем более, что другого я с собой не взяла. В чем же я буду соблазнять тебя в оставшиеся вечера нашего романтического уединения? Не лишай меня возможности выглядеть красивой.

Пока Лана взывала к его разуму, он не сводил глаз с ее губ. У них был очень чувственный изгиб и манящая припухлость. Игорь уже ощущал их мягкость и податливость… Не дав ей договорить, он впился в ее рот долгим страстным поцелуем, сжимая хрупкое тело в жарких объятьях. Еле сдерживая себя, Игорь закрыл глаза и шумно выдохнул, пытаясь восстановить контроль над собой. Помня о том, что Лана, занимаясь любовью, предпочитала необузданной страсти предварительные ласки, он огромным усилием воли усмирил свое желание без промедления овладеть ею.

Его язык, едва касаясь, нежно обвел контуры ее распухших губ и уверенно нырнул в сокровенную глубину рта, заскользив в нем и пробуя на вкус. Горячей властной рукой он накрыл высокую упругую грудь, затем стал ласкать и теребить сосок, зажигая в любимой огонь, который тотчас заставил ее забыть о недавнем страхе, вызванном ночным кошмаром. Лана затрепетала, как бабочка, в предвкушении плотских утех, которые ей обещали его руки и губы. Большие сильные ладони блуждали по ее телу, лаская и дразня, доводя кровь до кипения.

Склонившись, Игорь стал слегка сосать мочки ее ушей, поочередно проникая кончиком языка в их отверстия. Лана ощутила сладкое томление внизу живота, переходящее в нарастающее вожделение. Окинув ее взором, горящим, как расплавленная лава, он погрузил пальцы в разметавшиеся по подушке черные волнистые пряди и на мгновение замер, завороженный лихорадочным блеском ее глаз, сверкавших нескрываемой страстью.

– Боже, какая ты страстная! —прошептал Игорь, кончиками пальцев пробегая по плавному изгибу бедра, и ее тело отозвалось, судорожно прижавшись к нему.

Он неистово завладел грудью, приподнимая ее к своему рту. Поцелуй был подобен мощному разряду от удара молнии, пронзившему ее насквозь. Глубокий стон, вырвавшийся из ее уст, слился с их учащенным дыханием и гулкими ударами сердец. Теряя реальность в блаженстве, Лана вздрагивала каждый раз в сладостной пытке и выгибалась, когда Игорь покусывал ей шею и увеличившиеся от дикого возбуждения потемневшие соски.

Искренняя в проявлении своих чувств и безгранично ему доверяющая, она остро реагировала на каждое прикосновение, и ничто в мире сейчас для нее не имело значения, кроме этих любимых рук и губ. Она изнывала от сладкой пытки, доводящей ее до безумия, и, не выдержав, всем своим телом выгнулась ему навстречу, задыхаясь и сгорая от нестерпимого желания.

– Возьми меня, -услышал Игорь то ли отчаянный стон, то ли короткий призыв, окативший его тело горячей волной и вызвавший болезненную пульсацию в затвердевшей и разбухшей от неудовлетворенного желания плоти.

Потеряв остатки самообладания, он глубоко вонзился в ее истекающее соками лоно, давая благословенный выход своим чувствам, которые почти лишили его рассудка.

Охваченная пламенем страсти, Лана двигалась вместе с ним в едином бешеном ритме, крепко обхватив своими ногами и без остатка отдаваясь восхитительным ощущениям. Она умирала и вновь рождалась, устремляясь к звездам, пока, взмыв в экстазе, не дотронулась до них каждым своим оголенным нервом. Разгоряченный и одурманенный близким концом, Игорь последовал за ней, достигнув пика освобождения, и с криком впился в грудь, прикусив сосок зубами. Несколько секунд спустя он упал в изнеможении на ее покрытое капельками пота тело, все еще сотрясавшееся мелкими судорогами.

Время для них остановилось. Лишь глухие сладостные стоны настигшего удовлетворения, окутавшего их, как мягкое, густое облако, указывали на то, что жизнь продолжается. Они особенно были слышны на фоне тишины, царившей в этом месте. Несмотря на утренние солнечные лучи, ласкающие берег и озеро, вокруг не раздавалось голосов птиц, обычно звонким пением встречающих начало нового дня. Только легкий ветерок, боясь смутить своим присутствием влюбленных, прятался в глубине леса, робко пробегая по листве проснувшихся деревьев. Они лениво перешептывались друг с другом, не нарушая общий покой и тишину.