Сергей Зыболов - Привет с кораллового облака. Роман о муравьях

Дружная троица прошла мимо радужного памятника, мимо журчащего нескончаемого источника, мимо лёгкой пестроты накрапывающего дождика, мимо вечернего настроения отдыхающих парочек муравьёв, сознавая, что всё это где-то в запредельной жизни, хотя нет, не совсем и запредельной, просто в иной временной эпохе, куда им вход закрыт. Напрашивается вопрос: «Насколько этот самый вход закрыт? На какое время? Пожизненно или через годик-другой что-то изменится и всё развернётся „другим макаром“, и жизнь покатится иным путем?»

Подруги брели молча, уставшие и обессиленные, без малейшего желания разговаривать, каждый думал о чём-то своём. Где-то в свистящей вышине нарастающей волной прогудел военный самолёт. Непонятно почему над городом раз от раза пролетали истребители, оглушая жителей Кехидупана.

Дома Кауни и Кэси располагались друг за другом в длинной цепочке однородных построек, по центральной улице, через один квартал, пешочком будет минут десять. Шенни жила в одном доме с Кауни, в соседнем подъезде. Лишь когда они приблизились к родному жилищу, Кауни решила спросить Кэси:

– Скажи, вот как есть, скажи, ты решилась бы начать отношения с муравьём?

– Чего-чего?

– Ну, ты ж поняла, ты же слышала…

– Ты всё думала об этом? Я вот…

Шенни безмолвно посмотрела сначала на одну подругу, затем на другую, и хотела было добавить что-то своё, и даже открыла маленький ротик, но не смогла выдавить и хрупкое словцо, оно где-то волшебным образом потерялось, и утомившаяся муравьиха решила вторую попытку не предпринимать, пошла дальше всё так же молча, со своими простыми мыслями и безумными мечтами о будущем. Ей несказанно сильно хотелось иметь свою дружную семью, свой маленький уголок, свою квартирку, которую она в своём воображении обставила максимально уютно, но, вот как-то не сложилось… не сло-жи-лось… Но она не теряла надежды, что наступит большой праздник и на её улочке, и в один прекрасный день картинка нарисуется. Сама собой нарисуется или кто-то напишет её – этого она никак не могла придумать, но несокрушимо продолжала верить.

– Не-е-ет, просто… – замялась Кауни, но тут же продолжила. – Ну, хорошо, хорошо, да, думала… Почему бы и не подумать? Вот и спрашиваю тебя…

– Хорошая тема, и прекрасно, что спрашиваешь!

– Да? – спросила одна.

– Да-да-да! – засмеялись в один голос все вместе.

– Надеюсь, что ты что-нибудь да скажешь…

– Слушай, ну я не знаю, как бы повела себя… Не знаю… Не знаю, стала бы начинать новую страницу в своей жизни, так сказать… – Кэси призрачно улыбнулась и быстро развела лапки в сторону.

– Вот и я…

Кэси и Кауни с задором попрощались с Шенни, и та зашла в свой подъезд, а муравьихи отправились дальше.

– Да-да, ты правильно все говоришь, правильно-о-о! – продолжала разговор Кауни.

– Вот, так оно и есть…

– Жизнь… Вот и ещё день пролетел, даже не успели заметить…

– Ну, а как ещё-то? – Кэси скосила глазки на ватагу малышей, которые возились на спортивной площадке двора.

– Ладно, до завтра, что ли… – Кауни не успела договорить, как смертоносный грохот разорвал вечернюю городскую тишину. От испуга муравьихи присели и закрылись лапками, свернувшись в клубок. Растерзанная на куски реальность зависла на немой паузе. Свист разорвавшегося воздуха, и затем – опустошающая мертвенная безмятежность. Испуганные муравьихи попробовали подняться, но плотная гущина туманного облака жёстко прижала их к земле. Кэси повернула мордочку в сторону, где только что играли маленькие муравьишки – там никого не было видно, всех малюток разбросало в стороны от дикой волны. Из подъезда, куда минуту назад вошла Шенни, валил густой бледно-розовый дым. Стена серой пыли осыпала весь двор, в воздухе продолжали лететь мелкие деревянные куски мебели, но все это происходило уже почти беззвучно, будто бы выключили звук и демонстрировали немое кино.

– Это ч-ч-что? – выдавила Кауни.

– Что-то это… Плохое это!

– А Шенни? Шенни же туда… А там…

– Туда-туда…

Муравьихи только из вечерних новостей узнали все подробности произошедшего. «Взрыв бытового газа. По предварительным данным погибло девять муравьёв» – сухо сообщили по телевизору. И ничего больше… Жуткая картинка на экране нарисовала вырванный клок из жилого дома, будто громадный монстр оттяпал кусмень пирога. И этот самый пирог оказался многоэтажным домом. Пять или больше квартир сияли на общее обозрение, в них отсутствовали стены, выходящие на улицу, а одной квартиры – в которой как раз жила Шенни, практически не было совсем. Вместо неё болезненно зияла устрашающая дыра с разрушенными плитами перекрытия, с торчащей арматурой, с жуткими обломками, похоже, это была прихожая и часть пола непонятно чего… Оказалось, что утечка газа была довольно быстротечной. За один час квартира Шенни наполнилась ядовитым газом и превратилась в страшную мину замедленного действия, которая ожидала свою жертву. Муравьиха пришла домой, открыла дверь, не успев сообразить, что что-то не так, по привычке щёлкнула выключателем и злосчастная бомба сработала. Возможно, при стечении обстоятельств, если бы Шенни пришла с работы вовремя, а не задержалась, то ничего бы и не было. Но, как говорится, всё уже произошло, и у истории нет сослагательного наклонения. Все воздушные мечты Шенни разлетелись одним нажатием выключателя, и их уже не собрать…

Жёлтый

«Как всё-таки здорово совмещать приятное с полезным!» – думала Кауни, натирая стены в душевой комнате чистящим средством. – «Вот вроде бы всё ничего: рабочий процесс движется… движется быстро, и только – вперёд, и во время обычных домашних дел можно планировать чего там дальше будет… Вот ещё бы вспомнить куда положила заказ двухнедельной давности… Случается же такое!» – тут муравьиха громко вздохнула, налила из прозрачной бутылочки бирюзовой жидкости на кафельную плитку и с новой силой принялась усердно шоркать.

Уже шёл третий день, как её назойливо мучал вопрос, дёргал день и ночь, безнадёжно вопрошая: «Куда делся листок заказа и материал – четыре погонных метра атласа, – с которыми приходил заказчик полмесяца назад? Вот куда? Куда-куда-куда?» Три дня назад объявился тот самый мурашик, который и задал головоломную задачку Кауни, поставив её в унылый тупик. Причём, задачка-то была настолько простой, пустяковой и беспроблемно решаемой, но что-то пошло не так…

Муравей, слава богу, никуда особо не торопился с пошивом, а то, ведь, бывают настолько капризнючие клиенты, что просто «ой-ой-ой-берегись, затопчут!» Он появился на пороге ателье и Кауни была вынуждена чистосердечно признаться, что заказ ещё не принят в работу, и произошло что-то невероятное… И ведь, на самом деле, произошло довольно-таки странное происшествие. Из её вроде бы ровной памяти беспробудно выпал тот день, когда принимался заказ, те минуты, когда она оформляла злополучный бланк… Образно говоря, будто бы столик, на котором была аккуратно собрана детская цветная мозаика, легонько тряхнуло разок-другой, и вроде бы вся картинка практически сохранилась, но нет, нет, не-е-ет общей целостности, и нет очевидного ответа на вопрос: «Что же надо исправить, чтобы всё стало на свои места?» Будто бы закостенелыми слесарными тисками, стоявшими без дела всю зиму, сдавили изо всех сил безразмерный месяц рабочей суеты, и сейчас, чтобы хоть как-то вспомнить тот день-час-момент, надо было безнадёжно придушенную память понемногу освобождать от неприятного и гнетущего пресса… Сложно… Невозможно сложно, но очень надо! Огорошенная происходящим, Кауни сначала машинально, а затем более внимательно, просмотрела все неразборчивые каракули в рабочей книге приёма заказов. Всё было идеально записано, принято от такого-то муравья – когда-чего-какой… дата, количество метров… Ничего лишнего или незаполненного… Она подозрительно взглянула ещё разок на дату, на ответственного, – всё верно, – но не могла припомнить, когда это всё она записывала: почерк, без всяких сомнений, был её, и смена рабочая – тоже её, но противная скользкая память удивительно подводила, убивала наповал, упрямо уводила узенькими тёмными закоулками в непролазные городские трущобы, не давая ни единого шанса на благополучное воспроизведение того дня. Но, по рабочим моментам всё записано исправно, идеально… Обычно при приёме нового заказа прописываются пожелания клиента, фасон, снимается мерка, обязательно вносятся все комментарии… Прямо или коряво – но всё же они есть, точнее должны были быть! Но ничего этого сейчас не было. Нелепый, глупый, в конце концов, смешной вопрос-вопросище: «Почему не было?» – беспомощно завис в ледяном воздухе. И на потерянную Кауни шипящей и пугающей волной за волной накатывало колющее осознание беспомощности нашего разума: то тяжеловесным катком прокатывался страх, что «разве такое бывает?», беспощадно распластывая её хлипкое сознание по всей поверхности бытия, превращая его в тонюсенький коврик; то невразумительная неизвестность отпускала парить в эфирной невесомости, ожидая, когда лёгким дуновением одну начавшуюся мысль невидимая сила привяжет к другой, и тогда, возможно, именно тогда всё ровненько сплетётся в единое целое и решение будет найдено. Найдено! Най-де-но! Это слово иногда так безразмерно озаряет весь внутренний мир, что ты каждой частичкой своего тела в секунду проживаешь миг рождения новой Вселенной, новой уверенности и новой бесконечно-волнующей надежды на лучшее, точнее, это слово несоизмеримо, оно не может объять всё необъятное. Но… но сейчас ничего этого не было.