Любовь Сушко - Водяные, Лешие, Русалки. Духи заповедного леса

Все знают, что из всех духов Банники самые противные злобные и яростные существа, но этот был всем Банникам Банник.

С самого начала установил он в своем промывочном месте такие строгие правила, и так яростно следил за их исполнением, что любому, кто осмеливался нарушать их, не избежать кары немилосердной его. Даже духи жестоко страдали, а о людях и говорить нечего. Ни одного из них выносили из бани полумертвого, а потом в реке долго отмачивали, чтобы в себя он пришел. Но так как у Трофима не было никакого хозяина, а людей для бани всегда набиралось достаточно, то он с ними и не церемонился особенно, уверенный в том, что только строгость, даже беспощадность и может их как-то на место поставить. И если Добряк Домовой или боровшийся за справедливость Леший старались как-то заступиться за людей и не допустить явного безобразия, то начинало сразу же вонять паленой шерстью, и такие бойни устраивал Трофим, что люди едва ноги уносили, а духам доставалось по полной за все, что ему не мило было. Они долго после такого приема не появлялись у него, что его не особенно огорчало, если прямо сказать, но потом, находили какую-то причину, чтобы заглянуть туда снова. И какое-то время он смирно вел себя, но только до первой вспышки молнии гнева, когда кто-то умудрялся слово не такое сказать, взглянуть не него не должным со злом.

И все-таки, несмотря на такие неудобства, именно баня была для всех духов тем самым местом, где можно было встретить и простолюдина, и воина, и князя самого. Отомстить тайно или явно тому из людей, кто тебе насолил особенно, и посплетничать о том, о сем, людей послушать, когда они уверенны, что никто чужой их не видит и не слышит, и начинают говорить обо всем на свете. А потом удивляются, откуда это чужакам, которых там и в помине не было, все стало вдруг известно. Начинали они подозревать друг друга, даже и, не догадываясь, что и у стен есть уши, а у стен в бани их великое множество.

И князем среди духов, особенно в промывочные дни, и считал себя Банник Трофим. И, в какой-т о мере, он имел на это полное право.

Знали духи, что нельзя ему доверять и в свои интриги брать его никак нельзя, только чаще всего он их опережал, сам все первым творить и начинал, и был зачинщикам в бесчисленных проделках их.

№№№№№№№

Годы шли за годами, одни князья сменяли других, и когда стали они такими важными, что вместе с остальными в баню ходить отказывались, то решили свои собственные бани построить. Но так вышло, что хороших мастеров то время не оказалось под рукой, и потому именно Баня Трофима и стала считаться княжеской баней в первое время. А потом так и осталось все. Это остальным пришлось себе новые бани строить, как могли, так и делали они их, потому что в княжескую им больше хода не было, а ходить грязными никому не хотелось.

№№№№№№№

Когда Трофим узнал о новом положении своем, он не знал радоваться ли ему оттого, что всякий сброд ему больше досаждать не будет, и забот у него поубавится, или печалиться, потому что скучно ждать пока князь появится, да только некоторые из его приближенных пожалуют. Он перестал быть в центре внимания, и рядовые Банники получали новостей и сплетен значительно больше, чем он сам, потому что верные княжеские слуги не особенно любили распространятся о том, что им было ведомо, чаще всего они предпочитали рот на замке держать.

И хорошо, что духи разные по старой привычке у него собирались и новостями делились, потому что ни за что не пошел бы он к новоиспеченным Банникам, а знать про все хотелось, хотя он и делал вид, что ему нет до них никакого дела.

№№№№№№

Жизнь текла своим чередом. Все изменилось только после того, как поползли слухи о том, что князь женится. И в первый раз ступила новая княгиня в баню его. Как только взглянул на нее Банник, так что-то странное с ним и сделалось. Разозлился он страшно, хотя была она тише воды, ниже травы, и не только ничем ему не досаждала, но, наоборот, о таком посетителе можно было только и мечтать. Но именно это и взбесило Трофима больше всего. А еще то, что он понятия не имел, что с ним такое приключилось. Почему он перестал сам на себя походить. И даже заглядывал на собственное отражение в бочке, где вода заготовлена, была, и там не узнавал он себя никак.

Потому и стал с того момента Трофим еще более злым и замкнутым. Никому не мог рассказать он о том, что с ним творится, потому что не собирался посмешищем для этих негодных духов становится.

Так и пошел для него новый отсчет времени. И неизвестно чем все это должно было завершиться.

2

Именно к Трофиму отправился черт Федор, который никак не мог забыть слова Лешего о том, что любовь прекрасна.

Он вдруг понял, что в чувствах его заурядный леший обскакал, а пережить такое было очень трудно такому продвинутому черту, каким оставался Федор. Он искал такого духа, которого любовь уж никак не могла затронуть, по принципу, что найти надо тех, кому еще хуже, чем тебе самому, тогда сразу и полегчает. И среди всех обитателей запредельного мира таким и оказался по его разумению Банник. Если есть таковой бесчувственный дух на свете, то в княжеской бане его искать надо, да и помыться, попарить он очень любил. Поговорка о том, что грязный, как черт не имела к нашему герою никакого отношения.

Лес остался за спиной его, и с черного хода зашел он в княжескую баню, где, судя по всему, не должно быть народу, час был поздний.

Банник, и черт это прекрасно знал, как и все обитатели этого мира, был злым и склочным. К тому моменту он успел рассориться со всеми, с кем можно и нельзя было, а посему и казался особенно злым и угрюмым.

Но чего не знал и не ожидал Федор, так это того, что влюблен, был Банник в тихую и безропотную княгиню Елену. Наверное, под пытками, и себе самому никогда не признался бы в этом Трофим, но что было, то было, сердцу не прикажешь.

И еще более странным было то, что за любовь эту ненавидел он себя лютой ненавистью. И было для ярости много причин. Ее не любил сам князь, и со всеми подряд девками и бабами изменял ей, даже не пытаясь этого скрывать.

Князь оставался властелином, и не собирался себе самому неудобства создавать. А она, зная обо всем, донесли слуги добрые, не только никак себя не защищала, но безропотно все сносила, и слова даже сказать не могла. И оставалась ему самой верной и преданной из всех жен. Но как такое возможно было? О безропотности княгини и долготерпении, то с насмешкой то с сожалением говорили княжеские слуги, приходившие после господ в бане помыться, бесконечно твердили об этом и духи, в свой час здесь собиравшиеся.

Трофим никогда не принимал участие в этих разговорах, но даже слышать их Баннику было порой невыносимо. Вот и злился он пуще прежнего. И тогда он брызгал водой на раскаленные камни, бросал горящие головешки, чтобы хоть как-то отвлечь их от всех этих окаянных разговоров. Но они не особенно его понимали. И были уверенны, что делает он это просто от стервозности своей, и злится, о чем бы они ни говорили – натура у него такая.