Вера Водолазова - Волибор

Бетти убежала вперед, и я вскоре услышал её лай. Мне хотелось верить, что Санна не там, где я думал.

– Бет! Бетти!

Я устал ждать и пошел ей навстречу.

Перекинув ногу через оградку из кустов, я оказался у болота, которое тихо и мирно спало. Здесь пахло сыростью и травой. Приятный запах, особенно для знойного Лореула.

– Эх ты, – вздохнул я тихо. – Мы искали Санну, а ты куда меня привела?

Бет сидела возле позеленевшего могильного камня отца, на котором красивыми буквами вырезано его имя. Я потрепал собаку за мохнатые уши, и та довольно высунула язык, тяжело дыша.

– К Санне и привела, – услышал я влажный голос сестры.

Она сидела недалеко от камня, поджав к себе ноги. Лунный свет позволил мне увидеть её заплаканное лицо. Не часто можно увидеть такое, только после очередной бойни. Каждый раз я чувствовал себя дураком. Неужели я не могу ничего сделать? Я мало стараюсь или делаю лишь хуже?

– Мама волнуется, а ты тут сидишь, – я присел рядом, уставившись на имя отца. – Ты как всегда. Что за дурные привычки? Пожалела бы мать.

– А я и не говорила ей никогда. Как и тебе. Так что нечего ругать меня. Ничего плохого я не сделала.

– Я и не говорил такого, – недовольно бурчу. – Просто беспокоюсь, как и мама. Ты же уже не маленькая, должна понимать какого это. Тем более ты могла сказать хотя бы мне, если хотела побыть одна.

Она не отвечает. Смотрит виновато в сторону и молчит. Опять. И я не знаю, могу ли лезть к ней в душу? Могу ли обнять? Вдруг сделаю лишь хуже? Что я за брат такой, который боится собственных чувств и понятия не имеет, какая помощь ей нужна?

– Я скучаю, – Санни шмыгнула носом. – Он не был воином, не умел сражаться и был добряком. Умер по глупости, а мог помочь многим людям.

Я кривлюсь от осознания того, что не знаю, что ответить ей. Как неловко.

Когда папа умер, Санне было всего одиннадцать. Она была больше похожа на маму. Бледнолицая, с карими глазами и жидкими волосами, сутулилась и любила болтаться с ребятами на улице, не любила девчонок. Она была беззаботным ребенком, простой и веселой, вечно требовала внимания и донимала меня. По этой причине отец подарил ей Бетти, и это стало тем, что сделало Санни счастливой на некоторое время. Теперь этот пес как бельмо на глазу. Сейчас он больше проводит время со мной и радостно приветствует Санну, которая игнорирует его уже несколько лет.

Может показаться, что я черствый и совсем не расстроен, но я давно отвык поддаваться печали и грусти. Банально нет на это времени. На мне лежала большая ответственность, я был строг, прочен и требователен, но одновременно старался сохранить в себе легкость. Иногда лишь злился на то, что никто не ценит того, что я делаю. В Лореуле мало работы, которая была мне по душе, и после призыва я пошёл в помощники. Мы вернулись в столицу в военное время, и поэтому работа кипела в городе постоянно. Я пошел в ученики к магам и многому научился, впоследствии помогал в сражениях и контролировал запасы маны для старших. Успехи и способности меня не волновали, я старался лишь для семьи.

Моим главным страхом было потерять себя и прогнуться под натиском обстоятельств. Я боялся, что война, развязанная дураком королем, сломает нас и придется сдаться в стадо страха, безнадеги. Но Санна была другой, она хотела привыкнуть и влиться в эту атмосферу. Ей казалось это постоянством.

– Мы молодцы, Санна, – я улыбнулся, потрепав её за волосы, от чего дико заволновался. – Нам ведь ничего не стоит уехать, нужно лишь подождать…

– Говен, – перебила меня сестра. – Проблема не в Лореуле, а в нас. Мы должны научиться жить здесь.

– Ты действительно этого хочешь? – я обеспокоенно посмотрел на Бет, которая бродила вдоль болота.

– Я устала. Думаю, что мама тоже. Нужно перестать грезить о несбыточном и приложить усилие на благо спокойствия в мире, в котором мы родились и где приходится жить. Наш мир – это Бронда, а не воздушные замки.

Сестра поднимается с земли.

– Это лишь часть мира, Санна, – я чуть ли не умолял её. – Вспомни, о чем ты мечтала пару лет назад. Ты не обязана свыкаться с тем, что происходит. Ты вправе делать выбор.

– Я его сделала, Говен, – обрывает меня сестра. – Проблема лишь в том, что ты не хочешь его принять, тем самым терзая себя. Мы разные, пойми это уже наконец.

Она уходит, оставляя за собой горечь, отчего я хмурюсь. Я знаю, о чем она говорит. Я действительно хочу вырваться из плена, для меня этот город – тюрьма, клетка из воспоминаний, людей и рамок, войны. Я знаю, что способен на большее и могу жить так, как хотел бы. Мне всю жизнь не хватает лишь веры, даже отец в меня не верил, смотрел с улыбкой и гладил по голове, а в глазах блестело беспокойство. Почему я всегда всем кажусь бедным? Я не знал. Может быть, мои мечты действительно несбыточны, но прийти к этому я хочу лишь сам, а не с подачи других.

– Говен… – тихо и обеспокоенно позвала меня мама, когда я наконец пришел домой.

Я молча улыбнулся и прошел мимо, направляясь в свою комнату. Я не должен делиться с ней всем этим. Я так чувствовал. Не исключено, что ошибаюсь.

– Ужинайте без меня, – все же сказал я перед тем, как закрыть дверь в комнату.

Мне тяжело. Не могу я всю жизнь оставаться здесь. И от этого становится тошно. Правильно ли это? Не знаю. У меня даже нет друзей, я никогда не знал общения, кроме как с семьёй. Но плохо себя я не ощущал от этого. У меня была цель, и я в одиночку шел к ней. Лишь это тяготит. Мне не с кем было разделить свою мечту.

– Почему я такой? – пробубнил, чертя круг в воздухе. – Разве я просил такие мечты и цели? Или я действительно сам этого захотел?

Круг начинает светиться, и из него вылетает мотылек, который, сделав виток вокруг моей руки, исчезает.

– Что же я такое? И имею ли ценность? К чему ты меня готовил, отец?

Через некоторое время я уснул. Мои сны не такие, как у других, я вижу прошлое и будущее. Обрывки, что-то незначительное и мимолетное. Как мы с Санной лежим на горе, вокруг обломков и пепла, а вокруг светло и никого нет. Или отца, который смеется и разговаривает с каким-то темноволосым мужчиной. У него борода и лысина, взгляд хмурый, но по-прежнему родной, как тот, который я видел ребенком. Часто вижу женщину в лохмотьях, которая перевязывает раны бандитам и грубо бранится на них. Я наблюдаю за всем со стороны или являюсь частью событий, могу с кем-то разговаривать или лежа о чем-то думать, смотря на звездное небо.

– Говен! – я слышу крик мамы снизу, который вырывает меня из сна.

Я резко подскакиваю и бегу на выход. Там со мной сталкивается мама, которую я ловлю бледную в проходе.

– Что происходит? – быстро говорю я, заводя ее себе за спину и осматриваю коридор.

– Там кто-то есть! – верещит она. – На кухне кто-то перевернул стол и напугал Санну до смерти. Она рванула из дома через заднюю дверь!