Роман Корнеев - Рассветы Иторы

Гамайа хмыкнули и показали очередной фокус из собственного бесконечного арсенала. Две ближайших вешки послушно вынулись из уходящей вдаль сети грида, чтобы тут же приняться судорожно гонять друг за дружкой петлями извилистых траекторий, оставляющих за собой широкие инерционные следы.

– Эти два обьекта разве только что окончательно разминулись, коллега?

Псевдозухия вам «коллега». Но Асатома снова промолчали. Тогда Гамайа бережно вернули вешки обратно и резюмировали, добавив при этом в свой и без того неприятный голос изрядную долю желчи:

– Именно. Войд внемерен, его геометрия не предполагает возможности «сминуться» или «разминуться». Если здесь что-то действительно есть, мы это непременно отыщем.

Они так говорят, словно уже что-то нашли.

Асатома от досады махнули рукой и зашагали дальше, не желая ввязываться в пустой спор.

«Что-то действительно есть». Да, разумеется, здесь что-то есть. Стоило им на короткое мгновение остановиться, как из недр Войда сюда тут же потянулись треки виртуальной материи Вечности, которой дай только волю, она тут же начнёт плести из небытия новое и чудное, а задержись пара путников здесь на месяц-другой, вокруг разом самособерётся физическое пространство аванпоста, спустя же полгода тут и зверьё какое будет копошить. Мелководья для копошения прилагаются. Одна проблема – Войд, как известно, не столь пуст, сколь недолговечен. Покинутый анклав начнёт распадаться сам собой с той же скоростью, с какой появился на свет.

И покуда они находились здесь, Асатоме начинало казаться, что даже их собственные пальцы со временем становились всё прозрачнее, постепенно растворяясь в небытие Войда.

Вот буквально как этот едва различимый отпечаток аппендикуларии с характерным выступом эндостиля. Асатома аж залюбовались, насколько классический экземпляр. Из хоть сколько-то сложноморфных билатерий эти бентосные тварюшки обычно самозарождаются первыми, последними и дохнут, когда совсем нечего становится фильтровать. Асатома, по первому образованию метабиолог, не могли не отдать должного универсальности строения подобных существ, которые в миллионах форм тотчас появлялись по всей Вечности, стоило поблизости оказаться хотя бы мизерному источнику энергии, доступной для усвоения субстратом. Ничтожное по меркам Вечности мгновение, и всё уже кишит вокруг, насколько хватало глаз.

Фу ты, мерзость какая, поморщатся профаны, но Асатома ими любовались. Как только эта особь сюда, в самые недра Войда, угодила.

Погодите, а вот ещё одна.

Точнее, едва заметный отпечаток распавшихся оболочек. Но глаз Асатомы был намётан. Это она, аппендикулария, как есть.

– Гамайа, тут это…

– Коллега, ну что там, вы опять утомились? Или вы снова рвётесь вернуться?

– Да погодите. Здесь не может быть этой штуки.

Гамайа не поленились вернуться. Постояли, помолчали, вглядываясь. Затем аккуратно, кончиком пальца поддели почти бестелесную сетку истлевшей плоти, после чего задумчиво проследили, как она, окончательно распадаясь, медленно отлетает прочь.

Первыми подали голос Асатома:

– Мы правильно запомнили из курса метабиологии, что в пределах Войда подобная тварь истлеет без присмотра примерно за сутки?

– Это ещё оптимистично. У неё минимальный собственный запас. Это примитивное, хотя и совершенно неприхотливое существо. Но пустота Войда для него смертельна.

– Тогда вариантов всего два. Или здесь кто-то недавно прошёл до нас, роняя вокруг себя урбилатерии, иди где-то неподалёку у них стационарная стоянка по крайней мере…

– Три месяца. Куда вернее будет оценка в полгода.

Гамайа кивнули, соглашаясь.

– Что мы бы с вами, конечно, тут же почувствовали и без этих… хм, останков.

– Или аппендикулария сюда откуда-то приползла сама. Или её вынесло приливом.

Гамайа в ответ на версию с приливом рефлекторно снова изогнули губы в усмешке, мол, ага, ага, коллега, блесните перед нами своими познаниями, но комментировать ничего не стал:

– Значит, неподалёку что-то есть. Анклав. Оазис. Стационарный участок Вечности посреди Войда.

– Причём мы о существовании таковых ничего не знаем.

– Мало ли что «не знаем». Мы с вами сюда направлены именно в поисках значимых аномалий. Чем вам такое не значимая аномалия?

И тут же подхватились вперёд, высматривая ещё что-нибудь заметное. Асатоме тоже пришлось поспешать следом.

Третью аппендикуларию они встретили буквально сотню шагов спустя, та была живая, во всяком случае распадаться на глазах не спешила, да и, поди, если взять её в руки, ещё вполне может начать отчаянно регенерировать в потоке живого дыхания. Асатома не стали этого произносить вслух, с Гамайа станется немедленно провести опыт. Пришлось бы признаваться, что брезгуют, потому и из метабиологов подались в своё время, и весь оставшийся путь терпеть встречные насмешки про немедленную отправку в карантин. Спасибо, не надо.

Но Гамайа уже было не до Асатомы, они вновь принялись за свои фокусы. Над физическим планом раскинулась тончайшая кисейная сеть интерферометра, которая, тем не менее, продолжала висеть тусклой и неподвижной. Метрика пространства здесь была совершенно плоской.

Асатома даже улыбнулись, настолько приятно было следить за недовольным лицом «коллеги». Подобная озадаченность Гамайа была не свойственна, тем любопытнее её наблюдать.

– Однако.

– Чего же вы ожидали, «коллега»?

Даже если бы Асатома захотели съязвить сильнее, вряд ли у них бы получилось. Гамайа же в ответ обернулись и снова растянули губы в улыбке.

– Принимаю ваше тонкое чувство юмора, коллега. Разумеется, мы ожидали увидеть поток.

– Но его нет.

– Самым очевидным образом. И это весьма странно. Первое, что искажается в присутствии живого, это метрика пространства, будь то сто раз Войд. Поелику свет, тепло, гравитация, все они должны вносить искажения в метрику. Следы каковых искажений остаются на месте гораздо дольше, чем всякие аппендикуларии.

Асатоме эти слова не понравились. Они рефлекторно обернулись за спину и с тоской посмотрели на полыхающее за горизонтом зарево Сигарда. Не самое мудрое решение Совета отправить их сюда вдвоём, без поддержки.

– Нам кажется, коллега, что на этом мы немедленно должны зафиксировать данную аномалию и возвращаться.

– Вы чего-то испугались? Парочки билатерий?

– Не билатерий. Того, что их породило. И того, что их потом убило.

Гамайа задумались.

– Допустим, ваши версии, что это было, если не банальное время?

Асатома пожевали тонкими губами, они не любили спекулировать на ровном месте, выдавая первые попавшиеся гипотезы, пока те не были хоть чем-нибудь подтверждены.