Роман Корнеев - Рассветы Иторы

Асатома опустили глаза и не увидели там привычных дорожек грида. Только путеводная нить в руках Гамайа напоминала, что они не потерялись.

– Гамайа?

– Да.

Всё так же, не оборачивались, они продолжали настороженно двигаться вперёд.

– Вы знаете, куда мы идём?

Окружающая тьма будто целиком состояла из чего-то замкнуто-плотного.

– Я иду по мировым линиям инфлатона, не мешайте.

– Ясно.

Хотя ничего и не ясно. Асатоме оставалось только догадываться, как распавшиеся сотни миллиардов лет назад виртуальные частицы могли кого-либо куда-то вести и что именно за следы они оставляли. Но Гамайа тут виднее.

У Асатома же отчаянно кружилась голова, отчего в неё лезли всё более мрачные мысли.

Зачем они сюда попёрлись?

Ну, Войд. Пусть со своими загадками, из которых его происхождение – не самая главная.

Да и не сказать, чтобы Войд вообще много кого интересовал. Были в глубине Вечности и места поинтереснее, такой Она и была создана – многоликой, бесконечной в своих проявлениях и в некоем высшем смысле непознаваемой. Войд же был каким-то нарочно упрощённым, уплощённым бельмом на Её глазу. Никто не знал, как и зачем он здесь взялся, как никто его специально и не создавал, во всяком случае никто в том не признался.

А тут вдруг такое.

Во всей этой истории было что-то неполное, разило от неё какой-то дурной загадкой в стиле плохой беллетристики. Два горе-исследователя, сокрытых в пыльном кармане бытия, что они рассчитывали тут отыскать? Пару лежалых монет да сто лет не стираный носовой платок?

Хорошо бы. А то дело может ограничиться лишь парой клочков сбившейся пыли, от которой происходит только случайный аллергический чих.

Асатома тут же почувствовали тот самый позыв. Смешно и грустно. Тереть переносицу не помогало. Тогда Асатома махнули рукой на приличия и тут же громко, отчаянно чихнули.

Гамайа тут же обернулись.

Двое несколько мгновений потаращились друг на друга, а потом оба не выдержали и принялись смеяться.

Ситуация глупее не придумаешь. Посреди непонятного ничто двое высоколобых пафосных представителя кафедры, сгибаясь пополам, хохочут невесть с чего во всё горло.

Уф, кажется, отпустило.

– А вы, Асатома, не промах.

– В каком смысле?

– Мы думали, вы всё-таки останетесь.

– Звучит дико обидно. Почему вы так решили?

– Не знаю, не в вашем стиле поступок.

– Но в вашем.

– Вы прекрасно знаете, какая у нас репутация на кафедре.

– Хулигана.

– Если не хуже. О вас такого не скажешь.

– Кажется, вы путаете нелюбовь к спонтанным поступкам с неспособностью принять быстрое решение.

Гамайа склонили голову в извиняющемся движении.

– Виноваты. Кажется, самое время начать с чистого листа, коллега.

Асатома невольно поморщились. «Коллега» этот уже навяз в зубах.

– Лучше давайте по имени.

– Договорились, Асатома. И пойдёмте. Иначе инфлатон зря израсходуется.

Асатома вновь покачал головой. Надо же, целый инфлатон!

Между тем с пространством вокруг начинало что-то происходить.

Асатома ещё не могли толком сформулировать, что именно, но часть его существа уже чувствовала, что они не просто болтаются посреди воплощённого ничто, а начинают куда-то двигаться, словно проваливаясь в некую покуда донельзя нематериальную, но вполне структурированную массу.

– Колл… – вовремя осеклись Гамайа, – Асатома, держитесь рядом. Мы приближаемся.

И тут же одним резким движением завернули пространство вокруг в силовую капсулу. Раздался металлический лязг и на Асатому пахнуло кислым запахом высокого напряжения. Волосы на голове у них тут же встали дыбом.

Между тем пространство вокруг продолжило стремительно структурироваться, обретая форму и плотность. Зыбкий туман складывался в горы и долины, далеко внизу стремительно вырастали и разрушались стрельчатые конструкции замков и грациозные дуги мостов. Их капсула, словно двигаясь по невидимым направляющим, набирала ход в сторону одного из таких, словно крупными мазками кисти изображённых горных хребтов. Раздался гул, и вокруг них тут же вспыхнуло весёлое рыжее пламя.

Асатома и Гамайа переглянулись.

Это выглядело как вход в атмосферу. Только мир под ними менялся каждое мгновение, оставаясь сотканным из холодного тумана, слегка подсвеченного изнутри.

Да и какой ещё, упаси Смотритель, «вход в атмосферу», они же не покидали пределов Вечности, иначе… что «иначе», Асатома додумать не успели, почувствовав рывок, это в его плечо вцепились железные пальцы Гамайа.

– Асатома, якорь только что оборвался, мы в свободном падении, срочно развоплощайтесь.

– В каким смысле?

– Развоплощайтесь, сворачивайте матрицу, десять.

– Вы что, зачем?!

– Восемь. Семь. Ну же!

Тьма вас подери, ещё бы вспомнить, как это делается.

Высоко вверху мимо их капсулы беззвучно пронеслась какая-то невообразимая конструкция в виде изгибающейся вдаль тускло блеснувшей металлической ленты, но Асатома едва проводили её взглядом. Да не трясите так, мы пытаемся!

Процедура эта была известна Асатоме лишь теоретически. Ничего, в самом деле, сложного, нужно просто убрать большую часть собственной энергии в замкнутые полости, открываем шлюзы и чувствуем, как конечности начинают стремительно терять плотность, становясь едва ощутимыми, слабыми и невесомыми, словно повисаем в пустоте бесплотным астральным телом, едва касающимся внутренней поверхности силовой матрицы.

Асатома тут же перестали ощущать на плече прикосновение Гамайа. Короткий взгляд в их сторону – нет, они на месте, тоже превратились в бледный колеблющийся призрак.

– Четыре. Три. Приготовьтесь, сейчас сворачиваем матрицу.

– Но как же?..

Асатома с ужасом глядел на приближающийся горный кряж, который разом стал совершенно материальным, покрытым ледяным панцирем в тонкой кисее облаков.

– Не беспокойтесь, всё нормально, не пытайтесь защищаться, слышите? Ждите меня, оставайтесь на месте. Один!

Асатома почувствовали лишь, как налетевший порыв ледяного ветра оторвал их друг от друга, дальше вся окружающаяся действительность превратилась в сплошное мельтешение огненных сполохов и каких-то размытых чёрно-белых фрагментов пейзажа, пляшущих вокруг них бесноватый танец.

А потом раздался удар и всё погасло.

Нэир Лйет-та-Осин, Великая Река Трёх Путей явилась пред лик Иторы под сенью тихих древ, в журчании ручьёв, в пряном запахе сырой листвы, в предзакатных отблесках Кзарры. С тех самых пор здесь ничто и не менялось, даже когда могучая Лизар в муках рожала призрачные берега Устья, а сами Пути населило извращённое эхо Богов Средины, во грозные дни Раскола не позволено было ничьему тлетворному дыханию достичь этих мест. Они всецело и неизменно оставались воплощённым святилищем спокойствия.