mr. White - The Untold Stories

Неровными движениями, дерганными, будто у неумелого кукловода на пальцах, из гроба поднялась фигура. Патлы мокрых волос свисали с висков и затылка, на голой, облезшей от кожи макушке черепа зиял черный провал, будто от удара топором. Шея выгнулась вперед, а челюсть еле заметно шевелилась, словно память омертвелых мышц заставляла пытаться произнести последние слова. Между зубов застряли кусочки плоти. Кровь быстро смывалась струями дождя вниз по худой шее.

Внутри опустевших глазниц почти незаметно засверкали хищные огоньки. Не те, что можно увидеть в отблесках взора разъяренного человека, и не те, что затаились на непроницаемой для понимания морде хищного зверя, готового к прыжку.

Это был отблеск новой жизни, кощунственно дарованной мертвому телу в этой громогласной грозе. Столь яростной, что даже боги хранили молчание в ответ на самые искренние мольбы живых существ.

Мертвец сделал шаг.

Запнувшись о край гроба, тело безвольно опрокинулось в усеянный мусором и ветками береговой песчаник. Величие момента восстания было нарушено. Иногда жизни не достает книжной возвышенности…

Кротокрысы ринулись на добычу. Стремительно и молча.

Эти твари были подлыми и непредсказуемыми хищниками, которых люди очень не любили. Проголодавшись, они выбирались из своих берлог на поиск слабой добычи. Обмазавшись грязью, поджидали ее в укромных затененных местах. Бывало, что дети, играя, забирались в овражек, где под густым кустом пряталась пара этих болотных тварей. Раздробленные остатки костей таких трагедий то и дело находили в заброшенных пещерах кротокрысов…

Голова первой бросившейся в атаку тушки была впечатана в мокрую землю с громким хрустом. Пара других тварей дорвалась до подгнившей плоти и вырвала по нескромному куску из бедра и бока мертвеца. Но в следующий же момент жесткие руки отбросили одного из них с такой силой, что схваченная розовая лапка переломалась как сухая ветка. С писком создание приземлилось где-то далеко в прибрежных кустах.

Оставшийся кротокрыс попробовал напасть еще раз, даже не проглотив засевший в горле кусок мяса, но оказался схваченным за грудки.

Какое-то время он беспомощно мельтешил конечностями, всхрюкивая и рыча. Зубы яростно клацали в попытках укусить то за кисть, то за лицо. Да за что угодно, лишь бы выйти живым из этого противостояния.

На вытянутых руках мертвец пустыми глазницами таращился на тщетные попытки твари избежать участи своих собратьев.

Острые оголенные кости пальцев пробили бока кротокрыса, а руки сдавили тушку до треска. Быстрая и милосердная смерть.

Кровь и плоть. То, что делает живое существо живым, поможет и мертвому.

Неровные грубые зубы с жадностью отрывали кусок за куском. Голод у вновь обревшего жизнь создания был зверский. Единственный инстинкт, заполонивший все то, что пока трудно было назвать сознанием.

В нем не было ни вопросов, ни единой мысли, ни тени чувства. Только приятное восприятие жизни, просачивающейся в каждую клеточку тела через теплую кровь.

Дождь лил все так же яростно, но совсем скоро буре суждено было иссякнуть. Изредка небо вспыхивало узким белым порезом молнии, озаряя мир, которому не было дела до этой готической сиесты. Грязный, во всех мыслимых оттенках коричневого и серого, мир переживал встряску стихий, разбушевавшихся в преддверии настоящей весны.

Голод утолился быстро. Наступила тишина, в которой контурами загадочных теней мертвец начал узнавать что-то новое. Оно было в нем с самого начала. Сразу после невероятной и неподвластной описанию боли первых мгновений нового существования. Плотно охватывая всю его сущность. Но только сейчас проступало наружу. Неприятно скользило и прокрадывалось, прямо на виду, но все же невидимое для мысленного взора.

Голова повернулась в сторону реки и вдаль. Огоньки в глазницах вспыхнули чуть ярче. Что-то звало и тянуло омертвевшую волю туда. Не близко и не далеко. Без причины и понимания. Но не идти было нельзя.

Бесшумно и медленно давно преданное земле тело поднялось и разогнулось во весь рост, стряхивая оцепенение вечного упокоения. Мышцы, сухожилия, суставы двигались будто вслед за неслышимым приказом. Как если бы старались поспеть вслед за своим владельцем. Лишенная глазных яблок, но не зрения голова с неуютным хрустом разминаемой шеи посмотрела по сторонам.

Бурное течение реки даже мертвецу казалось отталкивающе опасным.

В росчерке молнии неуклюжая худая фигура начала движение и покарабкалась вверх, жестко цепляясь за остатки колеса водяной мельницы, а дальше за скользкие выступающие из пологого прибрежного склона корни. В зарослях камыша можно было различить болезненное верещание пережившего бойню кротокрыса. Этот звереныш очень скоро забудет о сломанной лапе и вновь вылезет на берег этой небольшой заводи, чтобы полакомиться мясом падших товарищей.

Это не жестокость и не безнравственность. Это природа и ее жизнь.

Понемногу вызволенное из хтонических глубин сознание начало понимать свое тело. Ноги меньше заплетались, а руки даже успевали зацепиться за ветки или ствол дерева, избегая падения. Получалось это не совсем ловко.

Пробираясь через рощу на крутом прибрежном склоне, мертвец зацепился за очередной каверзно торчащий крутой корень и все же упал вниз тем, что раньше могло называться лицом. Череп вскопал полосу почти жидкой земли.

Фигура замерла в комической позе. А капли дождя с беспечным весельем падали на нее с нависших ветвей. Гроза уже утихла, но темные тучи продолжали свое мокрое дело.

В тишине что-то привлекло внимание мертвого странника. Огоньки его глаз моргнули тусклым светом.

Под витым, густо заполонившим пространство кустарником прятался заяц. Его уши прижались к маленькой головке, а тельце дрожало.

Мертвец буквально чувствовал, как крохотное сердце часто бьется в теплой грудной клетке этого живого существа. Он медленно протянул руку.

Заяц зажмурил глаза и боязливо отвернулся, но с места не двинулся.

Буквально костлявые пальцы аккуратно дотронулись до мокрого густого меха.

Жуткая челюсть разомкнулась, и лишенный языка рот невнятно пробулькал нечто невразумительное. Но по ощущениям дружелюбное.

А через некоторое время заяц снова остался в одиночестве.

Размытая дорога привела мертвеца к старому мосту. Одна опора подломилась, и часть сооружения наклонилась близко к бурлящему внизу потоку. Перила с той стороны были обломаны, и на одной из подпорок бездвижно застряло тяжелое колесо от телеги.

Первый шаг по крепким разбухшим от влаги бревнам переправы сопровождался низким протяжным скрипом. Насторожившись, мертвец замер, вслушиваясь в ночную пустоту.