Ю. Дорожкин - Цитадель вечности. Том 2

При виде Дюка с Милошем сидевшие забеспокоились. Один из них привстал, опираясь на рогатину с мощной крестовиной под наконечником.

– Мира вам и спокойствия! – окликнул Милош людей у костра.

Один из них ответил длинной фразой, из которой Дюк, сообразно приобретенным познаниям в эроганском языке, уловил, что они желают путниками того же самого, и интересуются, какими кривыми тропами их вывело к месту их скромного обиталища. Причем сказано последнее было так, что напрашивался вывод, что, если бы эти тропы искривились чуть больше и вывели Дюка и Милоша чуть в сторону, было бы совсем хорошо.

– Так покажите нам дорогу, на которой мы больше никого не встретим, до самого города! – жизнерадостно предложил Милош.

Тот человек, который стоял, опираясь на рогатину, неторопливо подошел к путешественникам. Краем глаза Дюк видел, как один из сидевших у костра пододвинул к себе лежавший рядом с ним старинный тяжелый мушкет.

– Да оставь ты этот мушкет! Все равно даже поднять его не успеешь! – увещевал его ликтор. – Расскажите нам лучше, что в городе делается!

Человек с рогатиной, которому, при ближайшем рассмотрении можно было дать лет около шестидесяти, сплюнул в сторону и брюзгливо ответил:

– В городе ничего хорошего. А вы, я погляжу, сильно хотите попасть туда, да без подорожных грамот? Подумайте, быть может, скоро люди уже оттуда начнут разбегаться!

– А вы – уже разбежались? Или вообще тут живёте?

– Мы… Когда как. Когда холодно – в городе, тепло

– так здесь… – уклончиво ответил их собеседник.

– Так что в городе?

– Да что? Позавчера глашатаи объявили по городу, что в Степной стороне двадцать человек померло от заразы какой-то, от которой колики в животе делаются. А Степная сторона – там лачуги, беднота живёт, неудивительно! Потом уже люди сказали, что до этого еще какой-то народ заболел, вперёд – на Рыночной стороне, потом уже – в Степной. Удивительно-то другое. Никогда раньше о таком по городу не объявляли, никто на это внимания не обращал, и уж тем более – специально народ не волновал! А тут смотри-ка, стражу подняли, конная хоругвь в город вошла! Ну, мы от этого подальше убрались. Не потому, что хвори боимся, а потому, что суету эту лучше в чистом поле переждать.

Милош короткими фразами переводил отрывки из рассказа местного жителя.

– Конная хоругвь, говоришь, в город вошла… – пробормотал Дюк по-арджабски.

– С кем это ты там разговариваешь, Маршаб? – раздался из землянки женский голос, а следом из тёмного проема входа появилась и спрашивавшая. Внешность женщины никак не вязалась с внешним видом остальных участников компании. Это была молодая женщина лет тридцати в добротно сшитом охотничьем костюме: короткая зеленая куртка, обтягивающие штаны с бахромой, на поясе висел полевой тесак, нечто среднее по размеру между саблей и кинжалом. И в этот же момент Дюк понял, где он видел её раньше. Зрительная память не подводила его за все годы службы. Эти соломенно-желтые волосы… Хотя тогда он видел её и издалека, но сомнений у пристава не возникло ни малейших. Встреча с охотниками на дороге после Чёрного Ойгона, за некоторое время до нападения разбойников. Охотник, только что разговаривавший с командиром Эль-Зидаром, и идущие ему навстречу бородатый мужчина и – она. Та самая, которую потом Дюк видел скачущей по окольной тропе… Однако, женщина не могла узнать ни Дюка, ни Милоша, поскольку пристав оба раза рассматривал её в смотровую трубу.

– Да вот, госпожа, люди в город пробираются. По делам.

Женщина внимательно посмотрела на стоящих рядом со своими конями незнакомцев. Несколько мгновений взгляд её перемещался с Дюка на Милоша и обратно, казалось, не упуская ни малейшей детали.

– Ну, так доброго пути, укажите им дорогу! – сказала она, наконец, и сделала несколько шагов в сторону.

Названный Маршабом сделал жест рукой, призывая Дюка и Милоша к вниманию, и принялся подробно объяснять им, как пройти и в каком месте куда свернуть, чтобы выйти из Сухой балки непосредственно перед городским предместьем.

Указания оказались весьма точными, и не более, чем через час путники уже выбрались из оврага и, сев верхом, направили коней к виднеющимся впереди, на расстоянии нескольких сотен шагов, одноэтажным домикам городской окраины.

Город Шинхан-Сюрт был значительно больше, чем захолустный Торонг, хотя ему и было далеко до Заморья, Тар-Хан Сюрта или даже Магарона. Однако все же – главный город провинции. Пристроив коней в конюшню, специально предназначенную для приезжих, и посетив несколько лавок, находившихся в предместье, спутники несколько обновили свой гардероб, дабы сделать свою внешность менее приметной. Снимать комнату в гостевом доме им пока не хотелось, поэтому вещи, такие, как одеяла, ружье и прочее, что нерационально было носить с собой по городу, заперли в большой сундук у главного конюха. При этом Милош, проникновенно глядя этому конюху в глаза, вежливо разъяснил ему, что не столь велика ценность этих вещей для них, скромных путников, сколь велико будет горе всей его, главного конюха, семьи, в случае вскрытия сундука неведомыми лицами, равно как иными силами зла. Дюк, обычно тонко чувствовавший душевный настрой подозреваемых и свидетелей, которых допрашивал при проведении дознаний, вполне уверовал в то, что конюх намёки понял.

Теперь два человека, мало чем отличавшиеся от жителей города, медленно шли по главной его улице.

Милош шагал в своём сером бурнусе, под которым незаметно разместились кортик, нож, маленький самострел и два метательных ножа на голени. Капюшон был накинут на голову, тем более что нещадно палило солнце. Дюк был похож на мелкого служащего какой-нибудь конторы или торговой лавки. Он был одет в только что купленный зипун из тонкого сукна, в кармане которого поместился маленький двуствольный пистолет, а под полой его же – кинжал. В последний момент Дюк сунул один из тяжелых пистолетов сзади за пояс, которым подпоясал под зипуном рубаху.

– Убери, – сказал Милош. – Заметно. Мы же не воевать идём, а с людьми разговаривать.

Дюк послушался… и переложил пистолет в торбу, которую повесил через плечо. Милош хмыкнул.

– Нужен он тебе…

В одном месте сходились три большие улицы: улица Полуденного ветра, улица Восточного ветра – ориентированные, соответственно, по сторонам света – и улица Ведающих, названная так потому, что на ней в своё время поселилось много ученых людей либо таких, которые считали себя сведущими в секретах лежащего за Гранью Миров. Четвёртая улочка – Амбарная, из-за большого числа амбаров, лабазов и прочих вспомогательных помещений, построенных на ней – также выходила к этому месту, здесь же и заканчиваясь. Вот и получалось, что четырёхъярусный терем стоит в месте пересечения четырёх улиц, но к нему ведут словно семь дорог. Именно эти слова и значились, начертанные аршинными красочными буквами, на вывеске над входом в терем. «Торговый дом „Семь дорог“».