Никита Горшкалев - Малахитовый лес

Алатар ещё издалека заметил, как вокруг высохшего фонтана в середине городской площади, выложенной мозаикой из сияющего на солнце камня, плескался, дрожа, воздух. Призраки не пугали Алатара, а – известно только ему почему – сердили.

– Вы меня с кем-то спутали, я не бенгардиец, – выкрикнул тигр, подходя ближе.

– Что ты тогда делаешь на священных землях Бенгардии? Чужакам тут не рады!

– Головы он нам морочит: приглядись к нему – он же вылитый тигр! А кто у него на спине?

– И что вы мне сделаете? Закидаете меня мусором, в который вы разоделись? – усмехнулся Алатар.

У одного из тигров-призраков, который почему-то ходил на задних лапах, на голове красовалась шляпа, сделанная из красной черепицы, а тело покрывала небрежно сколоченная из досок квадратная одежда с торчащей железной трубой и прилаженным разбитым окном; и когда призрак двигался, одежда двигалась вместе с ним, поскрипывая ржавыми петлями и дребезжа стеклом. Другой призрак – почти в два раза больше Алатара, но только в ширину, сидел, как рак-отшельник, в маленькой, по сравнению с ним самим, морской раковине, высунувшись из неё по пояс. Тигр-призрак прятался за тенью от своего друга. Третье привидение, по-видимому, притаилось в зелёной бутылке: с ним иногда перекидывался словами первый тигр-призрак.

– А может, и закидаем! – сказал призрак в шляпе. – Тебе известно, кто мы такие? Мы – бенгардийские привидения, самые ужасающие создания во всём Зелёном коридоре!

– И чем же вы такие ужасающие? – улыбаясь, спрашивал Алатар. – Почему я должен вас бояться? У вас нет ни клыков, ни зубов, у вас даже челюстей нет. Хотя бы одной на троих, хотя бы ослиной, не говоря уже про тигриную. Нет ни когтей, ни лап, ни хвоста, которым обычный бенгардиец может перерубить дерево. У вас ничего нет. Так я повторю свой вопрос: с чего мне вас бояться?

– Нет, он, бесспорно, бенгардиец! – после недолгого молчания воскликнул тигр-призрак на двух лапах. – А вы что думаете, тётушка? – проговорил он в горлышко бутылки, и оттуда донеслось задавленное бормотание.

– Точно, наш! – сказал басом, погуще, чем у Алатара, тигр-отшельник. – Дай вспомню его имя: кажется, начинается на «а»…

Двулапый всунул в ухо горлышко бутылки и с хлопающим звуком, как вылетает пробка, вытащил её, сказав:

– Тётушка говорит, его зовут…

– Астра… – наскоро пораскинув мозгами, выдал Алатар. – Меня зовут Астра.

– Тебя же не так зовут! – донеслось откуда-то сверху. Алатар поднял голову – это говорил Умбра: он снял с глаз повязку и выковыривал последние кусочки глины из ушей.

– Кто тебе разрешил?.. Ты хоть представляешь, какой опасности ты себя подвергаешь своим непослушанием? – голос Алатара звучал не сердито – он просто не имел права быть сердитым, – скорее, растерянно и встревоженно.

– Не представляю, – простодушно пожал плечами Умбра. – И никто мне не разрешал – мне было очень-очень любопытно! – сильно извиняющимся голоском признался он.

– Что же мне с тобой делать, негодник… – тяжело вздохнул Алатар, покачав тяжёлой головой. – Ладно, иди развязывай остальным глаза и помогай чистить уши.

Алатар присел – Умбра спрыгнул с него, но тигр мягко остановил его за плечо и кое-что прошептал на ушко. Дракончик понятливо кивнул.

– Значит, ты солгал нам, и твоё имя не Астра, – хмуро произнёс призрак на двух лапах.

– Я не лгал вам. Мне не дали договорить. Моё имя – Астра Второй. А вот тот кинокефал, – Алатар посмотрел на Астру, Агния, снова обретя зрение и слух, стаскивала с него наглазную повязку, волнительно косясь на привидений, – тот кинокефал почти мой тёзка: просто Астра.

– Простоастра? – озадаченно спросил призрак в морской раковине.

– Без «просто», – ответил сам Астра, освободив одно ухо от глины.

– Нет, гнусные призраки, без боя я не дамся! – мотал мордой Репрев, как строптивый конь, слепо озираясь по сторонам и водя носом с раздутыми ноздрями поверху, в попытках учуять невидимого врага. Агния, грубо взяв его за ухо, обстриженным когтем быстро вернула ему слух.

– Угомонись ты уже! – пробурчала Агния. – Никому ты не сдался.

– Агнушка, это правда ты? – не верил своим глазам и ушам Репрев.

– Правда-правда, – ответила она скороговоркой и прошептала ему то, что сказал ей на ухо Умбра, и то, что она шёпотом передала Астре. Репрев скорчил недовольную гримасу.

– Кто это с тобой, Астра Второй? – спросил двулапый призрак.

– Они со мной – это всё, что вам нужно знать, – ответил Астра Второй.

– Почему они в таком… странном облачении, А… – едва не проговорилась Агния, но продолжила увереннее: – …Астра Второй?

– Чего ты у него спрашиваешь, он ничего не знает! – власть выругался Репрев.

– Ты обвиняешь меня в невежестве? – возмутился Алатар. – Я беспокоился о вас! Да, существуют такие привидения, взглянешь на них – и сердце останавливается, но… Здешние призраки – они какие-то другие.

– Какие-то другие… – фыркнул Репрев. – Ты хотел сказать, совершенно безобидные? А то, что мы ещё год будем выковыривать глину из ушей, его не волнует! Невежество – не последнее, в чём я могу обвинить тебя, Астра Второй, – с особым, изощрённым, наслаждением он назвал Алатара другим его именем.

– Я позже всё объясню, – прошипел Алатар. – Агния, спроси у них сама, почему они так одеты – мне теперь никто не поверит.

Но призраки ответили раньше, чем их спросили:

– Солнечный свет отравляет нас, а жить-то хочется. Нам надоело прятаться в подвалах королевского дворца. Из того, что я сумел найти в ночи, построил вот себе одежду. Для остальных сородичей я нашёл уютные хижины, вроде этого чудесного вместительного сосуда для тётушки! – ходячий на двух лапах тигр-призрак с любовью прижал к щеке бутылку. – Тебе же в нём хорошо, тётушка?.. Ну вот, опять ругается. Какой я глупый, снова забыл добавить в сосуд немного воды – для пущей сырости! Тётушка любит, когда посырее. Я исправлюсь, тётушка, даю слово!

– А хотите… – Умбра выудил из-за пазухи пол-литровую банку, – хотите, обменяемся: я вам баночку, а вы мне – бутылочку, только без вашей любимой тётушки, пожалуйста. В баночке ей будет удобнее! В ней было ежевичное варенье. Приходите к нам в гости как-нибудь – мы вас угостим! – Умбра снял крышку и потянул носом воздух, зажмурившись. – Внутри ещё пахнет ежевикой!

– Прошу меня простить, – вежливо ответил призрак, – но тётушка не любит прозрачных сосудов. К тому же, предпочитает запах такой же старой доброй пентагонирисовой настойки, как она сама!

– Если я правильно понял, – вмешался Репрев, – солнечный свет вредит вам?

– Ещё как! – воскликнул призрак-отшельник. – Призрачное тело покрывается жуткими волдырями, и слизь течёт отовсюду. Как вы, живые, потеете, так и она льётся и льётся как из ведра.