Торина Нэйт - Закрытый Мир: Рубиновое ожерелье

Я со всей силы кинула справочник на пол после очередного отрицательного ответа и уткнулась лицом в подушку, еле сдерживая крик. Кашель раздирал горло. Я чувствовала – что-то не так. Леденящий червь страха крутился в груди, причиняя чудовищную боль. Но еще было чувство, что это боль не моя, и страх был не мой. Мне казалось, что ему было больно, очень больно, а я не знала, как ему помочь и где его найти. Такое едкое чувство, будто случилось непоправимое. Сейчас я ужасно хотела остановить, сама мало понимая, что именно, но остановить что-то, чтобы не было так больно и обидно, чтобы сердце заново забилось в новом ритме и мир изменился в лучшую сторону. Я зажмурила глаза, так что начали танцевать звездочки, и стала думать, пытаться думать о хорошем.

Как только мне показалось, что мир действительно изменился, а мое дыхание восстановилось, я открыла глаза. Нет. Ничего. Ничего не изменилось. Мир остался прежним. Я снова потянулась к телефону, набирая уже до боли знакомый номер, я молилась, чтоб Джонс взял трубку.

« Абонент вне зоны действия сети. Перезвоните, пожалуйста, позже, или вы можете оставить ему… »

Со всей силы я бросила телефон в угол комнаты. Рассекая воздух, он врезался в стену и разбился. Думаю, что теперь вряд ли он будет работать, даже если его собрать. Но мне плевать, это все из-за него, этого телефона! Из-за него Джонс побежал за вором, из-за него Джонса избили, и из-за него сейчас с Джонсом что-то случилось! Я не знаю что, но я чувствую. Хотелось сорваться с места и побежать, побежать к его дому, тарабанить в дверь, пока не откроют и не скажут, что случилось с Джонсом. Но вместо этого я сижу дома и рыдаю, заткнув рот подушкой, чтоб мама не услышала.

Маленькая надежда все еще трепетала внутри, надежда на то, что все это неправда. С Джонсом все должно быть хорошо! Ведь в больницах его нет, значит, он дома, значит, это все мои дурные фантазии…

Живот скрутило от внезапного спазма, и я сжалась в клубок, вся моя постель смялась и была соленая от слез. Сегодня я весь день просидела в комнате, не находя себе места, я не могла найти себе занятие, просто расхаживала по комнате с телефоном в руках, обломки которого валяются в углу. Такие спазмы продолжаются с ночи. Когда я спала, где-то в полночь, был первый спазм, который пробудил меня, и я чуть не закричала на весь дом. Это продолжалось недолго, всего несколько секунд, но этого хватило, чтоб почувствовать боль, настолько сильную, что казалось, тебя тысячу раз проткнули столовым ножом.

Следующий повторился через десять минут. И так продолжалось до утра, но с каждым разом боль была меньше. Не знаю почему, но маму я звать не хотела. Я никогда не болела, и сейчас она может подумать, что я симулирую. Лучше я перетерплю. В итоге ночь я не спала.

Стук в дверь. Я еще больше съежилась, закрывая лицо подушкой, пытаясь за ней спрятаться. Дверь отворилась, шаги. Я попыталась дышать ровно, пусть подумают, что я сплю, и уйдут. Пусть, пожалуйста…

– Мэри? – Это Лиззи. Моя подруга. Я облегченно выдохнула, но вылезать из-под подушки не стала. Еще не хватало, чтоб она меня застала в таком виде. Но почему она пришла, уже, между прочим, на улице темно. Точно! Как я могла забыть? Мы сегодня договорились переночевать у меня, отметив мой день рождения, так как вчера я провела его с Джонсом. Джонс…

Ком подкатил к горлу, и я еще сильней придавила подушку к лицу.

– Мэри, – повторила девушка. – Что с тобой?

Наверное, она увидела разгром в моей комнате и спрашивает. Это ее очень удивило, ведь никогда раньше в моей комнате не было беспорядка, а сейчас…

– Мэри, не молчи. Я знаю, что ты не спишь, – строго сказала подруга, вынуждая ей ответить.

– Ничего, – прохрипела я, от рыданий голос сел.

Лиззи залезла ко мне на кровать и легла рядом.

– Это все он? Да? – спросила подруга.

Я молчала.

– Ты можешь мне все рассказать. Ты же знаешь…

Да, я знаю. Знаю, что она не предаст, что постарается помочь и успокоить, что ее голубые глаза сейчас с беспокойством смотрят на меня.

– Я не знаю, что делать. Джонс пропал, – высвободившись от подушки, решилась я.

На следующий день я провела Лиз в школу, а сама направилась к дому Джонса. По совету подруги я должна была все выяснить.

Я боялась, я боялась услышать нечто страшное о Джонсе. Но я все еще надеялась. Иногда надежда – это единственное, что у нас есть. Все, что остается, – это надеяться и ждать. Но ждать я больше не могу, я должна знать, иначе сойду с ума.

Я громко выдохнула и постучала. Три отрывистых стука, и назад дороги нет.

Дверь открылась ровно через тридцать секунд, я вела счет.

– Миссис Вэйн, – обратилась я к черноволосой женщине лет сорока. Сразу видно, откуда у Джонса такая красивая внешность. Он унаследовал от матери маленький угловатый нос и впалые щеки. Мама Джонса была невысокая женщина с невероятной улыбкой и красивыми, цвета изумруда, глазами. Но сейчас они потускнели и смотрели на меня с неприкрытым сожалением, постепенно наливаясь слезами. Она предстала предо мной совсем в другом свете. Женщина, которая всегда следила за собой и сияла добротой, была в растянутом черном свитере, волосы небрежно собраны в пучок и обмотаны черной кружевной лентой, их обрамляли несколько седых прядей. Вокруг глаз запали синие круги, и россыпь морщин. Она постарела на глазах.

Мое сердце упало. Не в силах что-то сказать, она кинулась мне на шею и громко заревела. Я окаменела. Перед глазами пронеслись тысячи красочных картин с участием Джонса, и все в плохом свете.

– Что… – я прокашлялась. – Что случилось? Что с Джонсом?

– Мэри, деточка, – она еще сильнее прижала меня к себе, но я так и не смогла ей ответить тем же.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Скажите мне, что с ним. Не терзайте мне сердце.

Я больше не могу оставаться в неведении, мне нужна информация.

– Мэри, его больше нет, – прохрипела женщина, пытаясь безуспешно успокоиться.

– Что? – я не поверила своим ушам. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл ее слов. – Повторите, что вы сказали?! – закричала я, почти отталкивая ее.

– Его нет, Мэри, его больше нет.

Удар. Будто она меня огрела сковородкой. Внезапно все тело пронзила боль. Я не могу поверить, эта женщина несет чепуху! Она сошла с ума! Такого не может быть.

– Он умер, – объяснила миссис Вэйн, видя, что я в ступоре.

Еще один удар. Ее слова бьют по всем органам, отключая их. Кровь стучит в висках, заглушая все остальные звуки. Я не могу дышать, не могу говорить, не могу двигаться. Меня будто отключили, и осознание беспощадной змеей обвивается вокруг моего сердца, мешая нормально работать. Внезапно весь мир замер, он затих, а я застыла в немом крике. Лучше бы она меня и правда ударила.