Дмитрий Зверев - Законник

Ночной ветер выбил всю дурь из головы Фобоса, и чёрные мысли покинули разум фронтмена. Было легко и хорошо.

«Кажется, именно так и становятся алкоголиками», – подумалось ему.

– Одн-но-но-гий! Слышь, Од-но-н-ногий! – заплетающимся языком Фобос обратился к товарищу, который плёлся позади, едва не падая на каждом шагу и орудуя какой-то кривой палкой как костылём.

– Именно так… ик… и становятся алкашами, – пророкотал на всю прерию Фобос и захохотал во весь голос с собственной тупой шутки.

Одноногий, икая, тоже рассмеялся, после чего рыгнул, упал на одно колено и принялся неудержимо блевать.

Когда стрелок закончил, его тут же схватил сильнейший кашель. Фобос присел рядом и постукал товарища по спине.

– На вот… ик… выпей, – пробормотал Фобос, протягивая Одноногому флягу с водой. Стрелок вытер рот и жадно приложился к фляге. После чего с шумом выдохнул.

– Б-благодать, – заикаясь, изрёк он и попросил у Фобоса папиросу.

Россыпи звёзд подобно бриллиантам сияли на чёрном небе. Ночь была ясной, дул свежий летний ветер, и законники просто лежали на мягкой траве и таращились в небо.

Фобос потянулся за новой папиросой, но рука его по пути к карману задела какую-то деревяшку.

– Гм, – сказал законник, поднеся предмет к своему носу и щёлкая зажигалкой, чтобы посмотреть, что это, – слышь, Одноногий!

– А? – безмятежно отозвался стрелок.

– Кажется, мы на кладбище.

Деревяшка представляла собой параллелепипед, покрытый причудливым резным орнаментом и являлась навершием деревянного постамента, которое устанавливали на могилах усопших в качестве ловушки для злых духов.

– Вот те на! – расхохотался Фобос и, проползя несколько метров, обнаружил ещё несколько могил.

– Д-давай уйдём отсюда, Ф-фобос, – заикаясь сильнее, чем обычно, пробормотал Одноногий. Он уже поднялся с земли и стоял, опираясь на палку. На его бледном лице читался сильнейший испуг.

– Погоди-ка, – задумчиво сказал Фобос, что-то высматривая в земле.

Одна могила интересовала его. Одна могила, в которой лежал его старый знакомый.

– Где же, чёрт возьми… Где оно… – бормотал себе под нос Фобос, занимаясь поисками, – а, вот!

Он нашёл деревянную табличку, вкопанную в землю и заросшую травой. На ней было выцарапано «Ульфред Иссохшая Рука». Фобос вырвал траву.

– Земля тебе битым стеклом, мразь, – законник плюнул прямо на могилу. И кое-что вновь привлекло его внимание.

Могила явно была зарыта недавно.

– Нет, – ошеломлённо сказал себе Фобос, – нет-нет-нет.

– Что такое? – подал голос Одноногий, приковылявший к Фобосу, – что-то не так? О! – он посмотрел на табличку, – это тот самый ублюдок, который обучился магическим фокусам у раат-ваалу?

– Копай, – испуганно сказал Фобос, пропустив вопрос Одноногого мимо ушей, – тут что-то не так.

Опьянение как рукой сняло. Фобос руками разбрасывал комковатую землю. Одноногий ему помогал.

– Мне н-не кажется это хорошей ид… идеей, Фобос, – пожаловался Одноногий.

Но было уже поздно. Земля забилась под ногти Фобоса, и пальцы саднили от боли, но когда он нащупал старый деревянный гроб, думать о том, хорошая это идея или плохая, было поздно.

– Сейчас мы и узнаем, действительно ли он научился магическим фокусам, – тихо сказал Фобос, разбросав оставшуюся землю и схватившись за крышку. Он рванул её на себя, та поддалась с треском и шумом, осыпая горсти земли в гроб.

В гроб, в котором не было покойника.

– Твою мать, – испуганно пролепетал Фобос и взглянул на Одноногого. Тот от удивления разинул рот.

– Может, его п-похитили? – неуверенно сказал калека.

– Крышка гроба, – ответил Фобос, указав на дощатую крышку с отметинами от ногтей внутри, – он царапал её, пытаясь выбраться. Взгляни.

Одноногий закрыл глаза, ему сделалось не по себе.

– Боже, – пробормотал стрелок, – б-боже.

◆ ◆ ◆

Несмотря на бурную ночь, Фобос проснулся рано и, хотя не вполне ясно соображал, понял, что похмелье не наступило. А потому решил, что нужно как можно скорее настичь преступника, сумевшего выбраться из собственной могилы.

Драйтер дал добро на эту авантюру, но запретил Фобосу ехать в одиночку.

– Он чертовски, – старик зевнул, – силён. Поднимай свою ватагу.

Но сделать это не удалось.

Танго упекли в каталажку за то, что ночью он подрался с Бенджи и разбил несколько стёкол на улице Бакалейщиков. Несмотря на требования Фобоса, тюремщик, недолюбливавший фронтмена из-за того, что тот перевёл его на охрану преступников из своей роты, отказался выпустить Орвиса даже под залог.

Следующим был Хорнет. Сандра вновь впустила Фобоса домой, но фронтмен так и не смог разбудить своего командира. Он грязно выругался, после чего извинился перед женой командира и ушёл. Оставался Одноногий.

Фобос подошёл ко входу в квартиру, которую арендовал стрелок, и постучал. Дверь отворилась.

– Соби… – сказал было Фобос, но осёкся. На пороге стояла миловидная девица, замотанная в простынь.

– Тебе чего? – спросила она, строго посмотрев на Фобоса.

Законник бросил быстрый взгляд через её плечо и увидел спящего Одноногого со счастливой гримасой на лице. В углу квартиры лежал щенок, виляя хвостом и уничтожая пакет солёных крекеров.

Фобос знал о потайном страхе товарища перед барышнями, а посему был не вправе лишать своего сослуживца такого удовольствия. Поэтому он лишь махнул рукой, извинился и пошёл в сторону конюшен.

Мерно покачиваясь в седле своей верной кобылы Бонки, Фобос двигался по Бетвудскому тракту прямиком в Прибрежный лес, где, как ему удалось выяснить, и скрывался Ульфред. Для местных фермеров фронтмены всё ещё являлись олицетворением защиты, а потому они с готовностью рассказали Фобосу всё об отряде бандитов, проскакавшем здесь недавно. Закон есть закон, и именно Фобосу предстояло претворить его в жизнь.

Копыта Бонки глухо стучали по пыльной дороге, ветер носился над залитыми солнцем прериями, а Фобос думал лишь о том, каким он был раньше, и пытался осознать причину, по которой он так резко изменился.

Небольшие деревца встречались всё чаще и чаще, и вскоре Бонки пошла рысью, а законник взвёл курок пистоля и принялся жадно прислушиваться, но кроме гула ветра он не услышал ничего.

Повернув на очередной развилке направо, он приготовился к тому, что в любой момент из зарослей на него набросятся бандиты.

Но ничего не происходило. Фобос был разочарован – в глубине души он надеялся, что в этот-то раз ему удастся словить шальную пулю. Он не искал смерти, нет. Он просто хотел почувствовать что-нибудь ещё кроме опутывающего безразличия. Прошлая ночь ненадолго позволила ему осознать себя живым и хоть что-то ощутить, но теперь Фобос вновь возвращался к жизни, лишённой чувств и переживаний.